Поэтический опрос действует как нечто большее, чем просто инструмент в сложных исследовательских запросах, рассмотренных в предыдущих статьях. Энтузиазм Раппорт и Хартилл к поэтическому опросу приходит не столько в возможности того, что это инструмент, сколько в представлении, что это - практика, вдохновляющая образ жизни в мире.
Это различие хорошо иллюстрируется разницей между написанием стихов и поэтической жизнью. Теперь, будучи дедушкой поэтического поиска, Легго вспоминает беседу со студентом, где в ответ на вопрос, писал ли он еще стихи, студент ответил, что живет поэтично. Взятый таким образом в ответ, Легго описывает идею поэтической жизни как центральную в его творчестве и образе жизни в мире.
Как и многие другие, которые процветали под наставничеством Легго,можно засвидетельствовать пророческий и педагогический путь, которым Легго живет в своем поэтическом призвании. Кроме того, все еще интересно узнать о понятии инструментов (поэтический опрос), тех, кто их использует (поэты), и о том, какие связи между ними существуют (живя поэтически), и напоминает идея Хайдеггера (1977/1993), что инструменты являются продолжением пользователя.
Он поясняет, что инструменты, с которыми мы сталкиваемся в нашем опыте, приобретают свое значение в том, как мы их понимаем. Например, тот же самый камень, который мы используем для укрепления в палатке, может быть тем, что мы кладем в карман, потому что его текстура захватывает наше эстетическое воображение.
То есть инструменты - это не только объекты, обладающие собственными независимыми свойствами, но и то, как мы их понимаем в нашем мировоззрении.
В The Tacit Dimension, Polanyi (1966) расширяет эту идею, предполагая, что скала, если мы сталкиваемся с ней ежедневно определенным образом, больше не является частью нашего сознательного наблюдения. Далее следует его определение негласного знания, что знания, действующие на фоне нашего внимания, могут стать частью нас так же, как бьется наше сердце, бессознательно.
Если камень становится специфическим инструментом с рутинной техникой, например, как он может стать молотком с оптимальным диапазоном движения для качания,тогда можно предположить, что молот не просто готов к работе, а является продолжением руки, и этого достаточно, чтобы мы могли заметить, как человек с молотком часто держит в руке инструмент для решения проблемы, так что он будет, вероятно, молотка обрамлением.
Хотя многие используют эти аргументы, чтобы объяснить, почему убеждения можно придерживаться, не зная, почему и даже как они были приобретены, в Хадиггер и Полани имеется объяснение того, как наши практики, ритуалы и способы бытия могут иметь большее значение, чем любой приобретенный инструмент или выученная техника.
Возвращаясь к работе Раппорт и Хартилл, которая отмечает, как часто традиционные качественные методы "выходят из-под контроля с текучим резонансом сырья", встает вопросом: "Какие исследователи обращаются к поэтическим изысканиям? Что они ценят? Как Как они строят свой жизненный мир и позиционируют себя внутри него? Что значит хорошо жить в рамках этой конструкции?
Эти телеологически ориентированные вопросы возникают между пространством инструмента и пользователем, между пространством поэта и поэмы, исследователем и методологией.
Поэма и поэт
Различные контексты и ситуации требуют различного сочетания этих атрибутов, и поскольку успех отношений предполагает обучение различным сочетаниям, важно создать пространство для реализации каждого из атрибутов.
Было нелегко принять необходимость того, чтобы партнер иногда был более жестоким, чем нежный, и также трудно было представить себе, каково это - обнаружить, как может выглядеть озорство. Сегодня стоит вопрос, нет ли в возможных комбинациях этих атрибутов чего-то, что могло бы служить ориентирующим объяснением для поэтического поиска.
Может быть, исследователи, увлеченные поэтическими изысканиями, всегда уже были поэтами, возможно, такими, какими они чувствовали в себе ярость, нежность и озорство?
Размышляя о причинах увлечения поэтическим исследованием Раппорт и Хартилл, кажется, что различные сочетания, подразумеваемые в смежных терминах жестокости, нежности и озорства, помогают понять пять вкладов Хартилл в решение вопроса "What is pohetic research?" (Что такое поэтические исследования?).
Это так:
(1) - в сочетании жестокости/нежелательности, заботясь о гуманности участников и сохраняя твердое намерение рассмотреть вопрос о том, как их слова являются не просто выводами, но "раскрытием личности";
(2) - в смеси жестокости и озорства, ожидая, даже ожидая неожиданности, что означает "готовность к неожиданному";
(3) - в смеси озорства/тендера, избегая преждевременного достижения одной истины и вместо этого "путешествуя к возможным, множественным истинам";
(4) - в смесь нежного/нежностного/жестокого, открывая себя для своих художественных процессов и развивая их через изучение "литературной теории и литературных форм" ;
(5) - перемешивание всех форм, связывающих их с итеративным процессом, где, как называет Ричардсон, "в результате анализа становится творческим".