Если слышите, добавьте
В список наши имена.
Мы одни из тех, кто хочет,
Чтобы кончилась война.
(Lumen - Голоса мира)
Очередь впереди была ужасающая. Почти бесконечная вереница людей. Очередь стонала, перешептывалась. Девушка сжимала в своих руках потертый листок и ежилась от холода. В нос ударял запах грязи и пыли, а стены здания были в уродливых дырках, откуда сквозило.
Очередь двигалась очень медленно. Но люди вставали в нее, не пугаясь ее длины. Это был их последний шанс.
Казалось, здесь были все: старики, дети, женщины, калеки. Все собрались ради одной цели.
Девушка посмотрела в листок и невольно улыбнулась. На глаза наворачивались слезы. Сдаваться было нельзя.
С улицы шел шум, на фоне которого особо ярко выделялся транслируемый голос диктора. Его негромкий голос почти с ироничным спокойствием повторял одну и ту же фразу, который выучил каждый житель этого города.
«По стране действует режим военного положения. Сохраняйте спокойствие. Развернуты масштабные военные действия. Враг будет отброшен!»
В начале голос транслировался раз в неделю, давая людям информацию о происходящем. Он вселял надежду в сердца граждан. Вселял до тех пор, пока однажды что-то не сломалось, и голос не стал звучать ежедневно. Почти без перебоев.
Надежда таяла с каждым днем.
А теперь весь город стоял в очереди. Женщины рыдали и обнимали детей. Те стояли с ожиданием свершения чуда, смотря вперед — туда, где очередь начиналась.
Девушка разгладила края листка и с нежностью улыбнулась, пробегаясь взглядом по его короткому тексту.
«Это действительно работает. Впишись и ты в список».
Восемь коротких слов. Почти никаких эмоций. И почерк неровный, размашистый, скачущий по листу, словно за ручкой кто-то гнался. У многих не было и этого листка. Они стояли в очереди, просто хватаясь за соломинку.
Время тянулось медленно, как резина. Казалось, что очередь не двигается, что все замерло. В один миг даже подумалось, что очередь не закончится. Но стоило оглядеться, чтобы заметить: они сдвинулись с места. Груда камней, что лежала слева, оказалась позади. А справа появились плакаты.
Выцветшие. Порванные. Обвисшие.
Девушка пытается вспомнить их первоначальный вид. Кажется, они были яркими. Вон тот, что ближе к ней, был ярко-красным с оранжевыми полосами, на которых были взгромождены большие и едкие черные буквы. Они были близко-близко друг к другу. Края даже сливались, превращая слова в неразбериху.
Девушка морщится, вглядываясь в побитый временем плакат, но не может вспомнить его содержание. Остальные два и вовсе не навевают никаких воспоминаний. От них и остались разве что уголки и куски бумаги.
Пол под ногами пыльный. Воздух тоже. Легким неприятно, но уже привычно. Иногда подворачиваются меленькие камушки. На одном девушка подворачивает ногу и едва успевает встать на ноги. Позади слышатся смешки и ироничные комментарии, но она на них не реагирует. Отряхивается только и бережно складывает листочек, чтобы убрать под одежду, в бюстгальтер — одежда на ней старая, обвисшая, с порванными карманами. Листочек наверняка выпадет оттуда и улетит, подхваченный ветром.
За мыслями, за наблюдениями девушка и не замечает как оказывается перед низким наклоненным на левую сторону столиком. Перед ней сидит женщина с собранными в тугой кулек волосами. Она пальцем тычет в листок и протягивает ручку:
— Пишите себя.
Когда девушка берет ручку, то у нее дрожат пальцы. Она сжимает посильнее нехитрое изобретение и прикусывает губу. Перед глазами плывет.
— А ну, милочка, возьми себя в руки. Записывай и отходи! Остальные тоже не постоять пришли! — ворчит женщина, хмуро смотря исподлобья.
«Милена Гради, 27 лет».
Девушка проходится взглядом по названию списка, откладывает ручку и отходит. Глупая улыбка не сходит с ее губ. Теперь-то! Теперь…
Небо все такое же тучное и тяжелое, мрачное, но почему-то оно выглядит иначе. И голос диктора не кажется таким обреченным. Все вокруг словно приобретает краски. Надежда согревает сердце. Заставляет верить. И девушка верит. Верит так сильно, как только может. Если ее вера не оправдается, то она наверняка наложит на себя руки. Но об этом она старается не думать: вера все еще есть.
***
Список рос и разрастался. Становился все длиннее. 1, 2… 30… 50… 378… 697… Цифры все росли. Достигали, казалось бы, немыслимых размеров.
— Сегодня, XY марта 20MN года список был подписан, — говорил голос диктора. — Силами граждан враждующих сторон был составлен Великий Список тех, кто хотел, чтобы Война прекратилась! — И было в этой фразе нечто особенно величественное. Нечто такое, что заставляло душу трепетать. И никто не мог усомниться в том, что это на самом деле «Великий Список».
— Силами более, чем миллиарда людей, правительство враждующих стран пошло на заключение мирного договора. Война закончилась.
Девушка смотрела в окно, в разруху за ним и не чувствовала абсолютное счастье.
— Война закончилась.
Повторил голос.
— А теперь мы зачитаем фамилии и имена всех людей, кто вписал свое имя в Великий Список.
И следующие дни были слышны лишь имена и фамилии.
Имена и фамилии тех, кто желал быть занесенным в список.
Имена и фамилии тех, кто хотел, чтобы кончилась война.
Мое имя и фамилия…
А плакат в том здании заменили на новый.
На голубом фоне с золотыми полосками были прописаны аккуратные четкие белые буквы с черным контуром. Буквы не теснились друг к другу и их было легко разобрать:
«А ты есть в этом Списке?»
