10 приведённых текстов – это своеобразный итог прошлой жизни, большую часть которой я старательно выстраивал слова столбиком.
Изобразительная часть – мои любительские фотографии с водичкой.
БЫВАЕТ (текст, продающий свободу)
Бывает – так, бывает – сяк.
Ты то – фонтан, а то – иссяк.
Это – закон, а не косяк.
Ты слышишь, киса?
Даже тогда, когда не прёт –
несись на всю, живи вперёд.
Нам – как биограф подоврёт –
закон не писан.
МАТЕМАТИКА (текст, продающий юмор)
Смешно, но математику я не люблю –
с ней слишком просто двинуться.
Скажем, прикладываешь рубль к рублю
и говоришь продавщице: "теперь – одиннадцать".
Не то чтобы неприличное что-то вещаешь
(не "love me" – прости Господи – "tender, love me"),
да такое слышишь в ответ, что – хоть и прощаешь –
а приглядываешься – травма на травме.
МУР (текст, продающий творчество)
Вечер. Комната. Молчанье.
На груди журчит мурчанье –
умудрился кот усесться
так, что я услышал сердце.
На подушке из икеи
на неясном языке и
чистой музыке без слова
я почувствовал, что снова
вспоминаю – кто я, где я,
что внутри была идея,
что и жить совсем неплохо –
если вне переполоха,
если песней память обнял
и диковинное вспомнил,
если чьё-нибудь мурчанье
перебьёт моё мычанье.
НА ВЫПУСК УЧЕНИКА (текст, продающий дружбу)
Никите Хома
Всё плохо будет, так что Ма
и Па не защитят –
не надевай тогда ума
кастрюлю на котят.
Всё будет просто дрып-ца-ца –
клубника в молоке –
не забывай, что до конца
трамвай невдалеке.
Всё скучно пахнет в ноябре,
в апреле – веселей.
Тех обходи, кто в серебре,
и всяких киселей.
Ты знаешь, иногда – тепло,
но чаще – гавнецо.
Но даже получив в табло –
забрасывай в кольцо.
Храни ростки и очаги,
не стереги гастрит.
И, как сказал учитель, – жги –
пока огонь горит.
С ДАНТЕ (текст, продающий философствование)
Земную жизнь достаточно пройдя,
я очутился неизвестно гдя.
Без имени и, кажется, таланта.
Ах, Данте, Данте! Знал бы наперёд,
что иногда такое настаёт –
какого дела б стал я фигурантом!
А так – чего? Тревожится понтон,
река вздыхает, будто бы потом –
когда язык уже ушёл под воду,
у берегов непоправимый вид,
и лыба месяца надрывисто блестит
с того чего-кому-почём я продал.
Из ничего – считай, небытия –
поди сваргань чего незнамо гдя
и именем на летопись не брызни –
пароль от точки доступа, увы,
только как тост годится у Невы –
только как слоган непутёвой жизни.
Так что же это, слышишь, и про что?
Про то, что всё прошедшее прошло,
про то, что лей – на донышке осталось.
Мы двигались вперёд за счёт беды,
но вынесло нас явно не туды,
хотя вполне оттуда начиналось.
Земную жизнь достаточно пройдя,
в кармане – ни кредитки, ни гвоздя,
чтоб хоть на чём-то выцарапать имя.
Но пальчиком так сделай "а-я-яй"
и из последних фильтру повторяй:
"Галимо жить, да помирать галимей".
СО ЛЬДОМ (текст, продающий борьбу)
Человек сражается со льдом,
человек сражается с трудом,
и его нехитрый инструмент
пробивает лёд, скребёт цемент,
но за этим льдом второй есть лёд –
человек не рад, что он живёт.
Он хотел бы скорбный долг смахнуть,
как букашку, каплю пота, что-нибудь,
и – махнуть, куда-нибудь махнуть,
чтобы v на t равнялся путь.
Его путь в сражении со льдом –
но поди скажи ему о том.
С УЛОВОМ (текст, продающий родину)
Принципиально – всё оке.
Я жил, я видел ливень на реке.
Я прятался тогда в особняке
затерянной в безвременье турбазы.
Сосед-рыбак принёс улов в кульке,
но я и поздоровался не сразу.
Я провалился в луж кучу-малу,
одной ногой – на треснувшем полу,
другой – на стуле, прислонённому к столу,
где на клеёнке умирала рыба.
Тот ливень присоединил меня к числу
не знающих – кому сказать "спасибо".
ЛАДОНИ (текст, продающий любовь)
Ладони привыкают ко всему:
к любви и смерти.
Они сжимали жадно шаурму,
тряслись в десерте,
сворачивались кровью в кулаки,
ловили мячик,
соединялись в домик от тоски
и всех болячек.
Когда же их не впечатлял огонь,
ни спирт в бидоне –
я чувствовал, близка твоя ладонь
к моей ладони,
и верилось – тебя я обниму,
как на концерте,
и вместе удивимся мы всему:
любви и смерти.
Теперь привычна мятость простыни
и гладкость кожи,
меня – если проснулась – ущипни,
чтоб я встал тоже.
Привычное останется во сне,
а нет – прогоним:
прижмись, насколько мыслимо, ко мне –
ладонь к ладони.
ЗНАЕШЬ (текст, продающий жизнь)
Знаешь – если я умру – не устраивай муру,
а без клятвы на крови – будто я с тобой – живи.
Называй мне города или говори "ну да",
а не в кайф – не говори, мы с тобой – не словари.
Знаешь, просто иногда приходи – как есть – туда,
где волна волне вослед повторяет: "смерти нет".
ОСТАЁТСЯ (текст, продающий послесловие)
А потом – мы с котом помечтаем о том,
как всё быть бы могло, да – не сталось.
Всё кончается, да: люди и города,
даже – страшно сказать – "Доктор Хаус".
Остаётся строка, на экране рука
на недавнем на праздничном фото.
Остаётся внутри – как ты только не ври –
непонятное тёплое что-то.
Вот о нём-то и речь – остаётся беречь
то, что вспыхнуло и затаилось.
В нашем доме пустом мы решили с котом:
всё случится, чего не случилось.
Будет бис и поклон, как замедленный сон,
и цветы, и овации зала.
И гип-гип, и ура, и другая мура –
будет так, как сама ты сказала.
Мы с тобой неспроста, и с пустого листа
начинать ещё часто придётся.
Ну, и Бог с ним, с листом. Мы-то в курсе с котом:
всё проходит, но всё остаётся.