Он потерял голос в самый неудобный момент своей жизни. Он как раз кричал на подчинённого. Тот опять умудрился сделать тупость - перепутал даты поставок, неправильно составил договор. Марк удивлялся как можно быть таким бездарным работником в двадцать шесть лет. Это всего на два года младше него и такие результаты. Отвратительно, просто нелепо. Он никак не мог понять не только как таких глупых людей носит земля, как они вообще умудряются найти себе работу. И вот когда он говорил этому Мише, где и как надо поправить договор. Когда он получал удовольствие от каждого своего слова. Когда он четко слышал, как замерли все вокруг, прислушиваясь к прилюдно трепке, он также знал, что окружающие рады, что достаётся не им. Когда он наслаждался каждой клеточкой своего тела властью, которой он обладал. Он запнулся. Марк просто не мог договорить своё предложение. Он краснел, глаза его слезились, лицо пронзила резкая боль из ниоткуда. И одна сторона лица просто онемела. Он видел сначала ужас в глазах Миши,а потом искорки веселья, нет, злорадства. Марк так и не смог договорить, он не смог выдержать эту тишину, он был в ужасе от происходящего. Все произошло, как в его кошмарах. Только в кошмарах он в этот момент оказывался без штанов и все вокруг смеялись. И этот смех коллег раздавался в ушах Марка, как летящие в него тарелки в детстве. И во сне он закрывал уши и падал на пол, в попытках пригнуться и кричал, истошно кричал, как никогда не делал в детстве. А смех окружающих становился громче, пронзительней, потом он слышал как разрушался мир вокруг, как разлетались на осколки тарелки, как отлетали и ранили его эти самые осколки, потом разлеталась мебель, а он стоял на коленях, прижимался лбом к полу и кричал, чтобы все это остановилось. После таких снов он просыпался в поту. Хорошо, что он жил один, так и не смог ни с кем построить отношения. А так бы пришлось объяснять его крики по ночам, вечно мокрые от пота простыни и ужасное настроение. Он не хотел никого делать частью этого, он сам не хотел быть частью этого.
И как же нелепо было это происшествие в офисе, как сильно оно напомнило ему сон. И хотя наяву никто так и не проронил ни слова, это было оглушительней, чем побои в детстве, чем крушение во сне. Секретарша всё-таки забежала за ним в офис, она предложила вызвать скорую, вдруг это инсульт или ещё чего. Он посмотрел в зеркало, да, она была права - выглядело это паршиво, отвратительно, ему явно нужна будет помощь. Одна сторона лица просто потекла, сползла вниз. Он улыбнулся отражению своей здоровой половиной лица. Секретарша содрогнулась от этой улыбки. Как чуть позже содрогнулся отец, когда зашёл в палату. Марк попрежнему улыбался, хотя не хотел этого. У него текли слезы, но он ничего не мог поделать с собой. Окружающий воздух сушил губы, десна, зубы. Запах больницы, который Марк ненавидел всей душой, казалось, хозяйничал в его собственном рту. Отвратительно. Марк думал, что как же отвратительно быть слабым, таким уязвимым и немощным. Он отвернулся своей потекшей стороной лица от отца и смотрел в окно. Слезы продолжали течь по его щекам. Он пытался представить, что это все сон, просто плохой сон, но ничего не выходило. Марк замычал от бессилия и злости. Резкая боль пронзила его сердце, а потом отпустила.
Отец молча сидел рядом, собираясь с мыслями, словами. Ничего не выходило.