-Что я наделал? - шептал Марк.
-Что я наделал?
-Что я наделал?
Он стоял посреди кухни и пытался дышать. Он прислушивался к звуку телевизора в зале, пытаясь выяснить, что там ещё происходит помимо показа передач. Марка била мелкая дрожь. Он посмотрел на свои ноги, подштаники, шерстяные носки. Он не увидел нигде крови. Пусть колени до сих пор и тряслись. Он проверил пах, он боялся, что обмочился, он не помнил ходил ли в туалет до того, как пошёл в зал. Сердце бешено колотилось. Суп остывал на его плечах. Он взял полотенце со стола и протер лицо. В глазах защипало наверное - соль. В ушах все ещё стоял какой-то шум. Он успел отхватить оплеуху? Марк не помнил. Левое ухо болело, саднила челюсть. Он тихонько прошёл в ванную, включил свет и посмотрел на себя в зеркало. Лицо потихоньку опухало. Завтра придётся придумать очередную байку для школы. Он потрогал левую сторону лица пальцами и удивился, что все как-будто онемело. Шею ломило.
-Я не понял?! Я поем сегодня в этом доме или нет?! - послышалось из зала.
-Да, сейчас, - крикнул Марк из ванной.
Он умылся, переодел кофту, которая промокла в супе на другую из корзины для грязного белья. Некогда было выскакивать к себе в комнату за чистым. И так сойдёт. Руки тряслись, этого ещё не хватало, не время было раскисать, осталось то накормить старика и все норм, дождаться пока он уснёт. В глазах помутнело. Голова Марка резко закружилась, ноги подкосились, он не смог, не сдержался и всхлипнул. Он старался плакать как можно тише, не дышать, чтобы не журчать носом. Он вытирал слезы, пока убирал разбитую тарелку, остатки еды на полу, тихонько их вытирал с края глаз, с подбородка. Ревел, как маленькая девчонка, и ненавидел себя, кипел от злости, что он так раскис, когда ему целых 12 и даже половины не досталось сегодня того, что было в прошлую субботу. Он ненавидел себя, что ошибся, что сделал что-то не так пока накрывал сегодня стол для отца. Он до сих пор не знал, что взбесило старика, но ему нужно обязательно это знать и сделать так, чтобы это больше не повторилось. В следующий раз он будет умнее, в следующий раз он будет сильнее, он заранее будет знать как себя вести и если ничего не получится, то он будет умнее и не начнёт уворачиваться от летящей в него тарелки. Он поборет ужас и стерпит удар, потому что это поможет остановить отца. Лучше один раз принять удар от разбитой тарелки по лицу, чем потом оказаться под градом кулаков за то, что ослушался. И тогда да, тогда он действительно не знает - прекратится это или нет. Останется ли жив или просто в этот раз не выдержит боли, не сможет поймать воздух и задохнётся в попытки ухватиться за него между ударами по рёбрам. И странное дело, он ненавидел себя, но не мог не признаться, что ему нравилось доводить отца. Уворачиваться и получать ещё больше. Он даже улыбался и иногда смеялся во время побоев. Именно тогда они останавливались. Марк знал, что ничего так не отрезвляет его старика, как его окровавленная улыбка до ушей и заливистый смех. И ему казалось, что он жив в этот момент. Что его замечают, что он не просто слуга, вынужденный обслуживать пьяную свинью, он тот, кто заставляет эту свинью двигаться. Двигать ногами, бить, пинать. Это не этот боров правит балом во время этих стычек, ведь, если бы Марк увернулся ничего бы не произошло. Марк это знает, и он знает, кто тут главный. И это кажется, что он худой и немощный, но сколько раз он лежал так на полу, боясь задохнуться от боли? Сколько раз он терял зубы и переставал дышать, захлёбываясь кровью. И он всегда выживал и в какой-то момент он всегда обнаруживал, что он живой, и он тут главный.
Марк аккуратно поставил тарелку супа перед отцом и сел на соседнее кресло смотреть телевизор.
-Вот это мой мальчик, молодец, наконец-то додумался сделать хоть что-то, - с улыбкой проговорил уже поддавший отец.
Марк стиснул зубы и сел, он знал, что через некоторое время услышит характерный звук сползающего на пол тела. Он дождётся, когда тот полностью окажется на полу. И не будет подбегать, чтобы спасти голову от удара, как раньше. И даже после этого не сразу подойдёт, а досмотрит кино. Пусть полежит на неудобном полу и только потом Марк потащит тело на диван. Где отец будет продолжать булькать, храпеть, сопеть и все остальное в отключке.
Ну, а пока он будет смотреть и ждать.
Марк почесал у себя за ухом, достал вермишелину и положил её в рот. По телевизору шёл его любимый сериал.