Папа Дяди Федора был даже не удивлен. Он был просто шокирован тем фактом, что столь долго и безуспешно разыскиваемая им женщина однажды вошла в его кабинет (да-да, несмотря на молодость, что для науки 32 года, но тем не менее у начальника отдела в профильном институте свой кабинет должен быть, потому и дали), представилась как старший лаборант-метеоролог и попросила папку с данными одного участка исследований в Восточной Сибири за 1963 год...
Часть первая - здесь.
Часть вторая - здесь.
Часть третья - здесь.
Часть четвертая - здесь.
Часть пятая - здесь.
Часть шестая - здесь.
Часть седьмая - здесь.
Часть восьмая - здесь.
Часть девятая - здесь.
Часть десятая - здесь.
Если бы папа Дяди Федора не был закоренелым, патологическим атеистом образца хрущевской оттепели (знание о тайных обществах, Гиперборее и колдунах атеизма не отменяет, ибо вполне укладывается в материалистическую картину мира, недаром его настоящий папа говорил, что "мы поставим тайные знания на службу материалистической, явной пролетарской науки!"), он бы наверное в каждой церкви Москвы под каждую икону поставил по свечке. Но папа Дяди Федора был закоренелым патологическим атеистом. Поэтому он, вернувшись в уютное холостяцкое гнездышко набулькал себе полста граммов "Белого аиста", чокнулся с зеркалом, со словами "ну все, Валера, пришла пора включать обаятор" включил обаятор...
...и все у него получилось.
Свадьбу сыграли шумно, откровенно нескромно, не по-советски, скорее в лучших традициях деревни, в которой выросла мама Дяди Федора (половина деревни кстати на эту свадьбу приехала, а что, самолет по их колхозным меркам удовольствие было недорогое, зарабатывали они очень даже неплохо), с выкупом, танцами, традиционно с мордобоем, как же без него если собирается больше трех жителей гордой горной долины в одном месте? Папа Дяди Федора не пил принципиально - он со всей ответственностью готовился делать Дядю Федора....
Два года подряд не получалось ничего. Потом мама Дяди Федора призналась... Но папа Дяди Федора был уже не тот юноша бледный со взором горящим, который ночами при свете керосиновой лампы жадно читал ветхие страницы отцовского дневника. Он уже понял, что судьба покоряется тем, кто покоряет судьбу. А с кем проконсультироваться как покорять - у него было...
В маленьком леске рядом с забытой всеми деревенькой папа Дяди Федора вывернул куртку наизнанку, поменял на ногах местами левый и правый сапоги, положил на старый замшелый пень кочергу, поставил бутылку "Столичной", пару граненых стаканов, пирожки, горсть конфет и позвал.
-Царь лесной, батюшка лесовой, на зов мой откликнись, на зов мой приди, с добром ко мне явись,правдой поделись!
-Ой, да зачем все эти доисторические ритуалы? Обратились бы через почту. Сами же знаете, что нельзя вслух сказать, то в письме написать можно! - почтальон Печкин бесшумно возник около пня, сковырнул сучком пробку с бутылки, разлил по трети стакана, не дожидаясь папы Дяди Федора, шумно выпил, выдохнул, занюхал пирожком.
-Через почту конечно можно, так вы ведь к куратору сразу стучать побежите...
-Расстреляли Глеб Иваныча, ни к кому не побегу...
-... а так все по закону, теперь не отвертитесь. - завершил фразу папа Дяди Федора. - Вот в чем наша беда...
-Понятно. - выслушав, сказал почтальон Печкин. - От меня толку нет, я только здоровых девок умею портить. Но вот прибился тут ко мне один из бывших, он пожалуй поможет. Великого знания человек, тебя он спас тогда, морок на "соседей" напустил. Только вот беда у него, в которой ты не поможешь.
-А сын мой, если будет, поможет?
- Сын твоей и ее крови поможет точно. - утешил Печкин. И крикнул в сгустившуюся темноту:
- Выходи, Сергей Савватеевич! Или как тебя звать, как эти пшекленты ляхи, Шариком?
И Сергей Савватеевич вышел.
Продолжение следует...
