Росы и русы... два названия для одного народа? Или все-таки народы эти разные, и названия - тоже? давайте попробуем разобраться.
Удивительно, но источник названия "русы" можно найти... в словаре еврейского языка. Есть в нем слово «русим», что означает «налог». И слово «рус» — человек, взимающий этот самый налог! Посмотрите сами, что написано по этому поводу в летописи Нестора:
«В год 6367 (859). Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со словен, и с мери, и с кривичей…»
В другом письменном документе той эпохи — в Иоакимской летописи, говорится, что СЛАВЯНСКИЙ князь Буривой не сумел дать отпора варягам, и они захватили славянские земли на севере и город Славянск, или Словенск, что стоял около современного Новгорода. Победители обложили местных жителей огромной данью: «Варяги же, тотчас пришедшие, град Великий и прочие захватили и дань тяжелую возложили на славян, русь и чудь».
Вот он, русим — налог! Как и то, что славяне русью НЕ БЫЛИ! Русь совсем другой народ, и автор иоакимовской летописи, как и Нестор, прекрасно знал об этом. Другие народы, платящие дань Руси — русам, наравне со славянами! Причем в их число входит и сама русь, обложенная варягами — русами налогом.
Впрочем, здесь нет ничего удивительного. Новгород во все времена был городом многонациональным — «чудь, словене, кривичи и весь», и русь могла жить в нём так же, как поволжские немцы — в России XVII — XX веков. И как поволжские немцы не имели никакого отношения к фашистской Германии, кроме своих корней и языка, так и новгородская русь, скорее всего, не была связана с варягами — русами, то есть скандинавскими (шведскими?) воинами — викингами, а являлась скандинавскими же купцами и общинниками, осевшими в Новгороде ДО прихода варягов! Русью же их прозвал уже сам Нестор — как мы называем одним словом тех же поволжских немцев и немцев собственно из Германии.
«Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими от мест, на которых сели. Так одни, придя, сели на реке именем Морава и прозвались морава, а другие назвались чехи. А вот ещё те же славяне: белые хорваты, и сербы, и хорутане. Когда волохи напали на славян дунайских, и поселились среди них, и притесняли их, то славяне эти пришли и сели на Висле и прозвались ляхами, а от тех ляхов пошли поляки, другие ляхи — лутичи, иные — мазовшане, иные — поморяне.
Так же и эти славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие — древлянами, потому что сели в лесах, а другие сели между Припятью и Двиною и назвались дреговичами, иные сели по Двине и назвались полочанами, по речке, впадающей в Двину, именуемой Полота, от нее и назвались полочане. Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, назывались своим именем — славянами, и построили город, и назвали его Новгородом. А другие сели по Десне, и по Сейму, и по Суле, и назвались северянами. И так разошелся славянский народ, а по его имени и грамота назвалась славянской».
Как видите, здесь никаких русов ещё и в помине нет. Появляются они позднее, когда:
В год 6370 (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси (!). Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, — вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля».
Кто же такие эти варяги — русы? Да всё просто: варяг — это древнейшая СЛАВЯНСКАЯ форма слова «ворог», от которого произошло современное «враг»! Потому историки и не могут найти этих самых варягов среди всех известных племен, окружавших Русь с севера, запада, востока и юга в VIII — IX вв. н.э., что варягом — врагом! — могло быть, в принципе, ЛЮБОЕ из этих племён — уж кого-кого, а врагов у Руси (точнее, у России!) хватало в любом веке! Об этом прямо говорят практически ВСЕ древнерусские летописи, включая и Несторовскую.
К выводу, что росы и русы никак не могут быть одним народом, пусть и с двойным названием, приходят многие современные ученые. Например, языковед Г. А. Хабургаев пишет: «Наименования подобного типа, относимые к IX — X вв., сохраняются лишь за балтийскими и финно — угорскими этническими группами (корсь, ливь, чудь, весь, пермь, ямь и т.д.), являясь славянской передачей самоназвания, и географически не выходят за пределы лесной зоны… нет для этого этнонима опоры на восточнославянской почве и в плане этимологическом: известные попытки связать Русь с названием реки Рось (или Ръсь?) лингвистически несостоятельны — для славянских диалектов рассматриваемого времени чередования о/у или даже ъ/у невероятны».
Так, значит, русь — это финно-угорская народность? Похоже, да! Тем более что в Печорском районе Псковской области и прилегающих районах Эстонии (уезды Вырумаа и Пылвамаа) и поныне живет народность сету, прозываемая также псковской чудью, которая говорит… на выруском языке — одном из диалектов южно-эстонского языка. Принадлежит этот диалект, как и весь эстонский язык, к прибалтийско-финской группе финно-угорских языков, которые славянскими не были НИКОГДА!
Впрочем, даже в привычном нам русском языке корень «рус» во всех своих модификациях «отдаёт» пришлыми, морскими, а совсем не славянскими, то есть степными, мотивами. Например, слово парус (значение всем понятно), или русло, или рухлядь, до XVII века означавшее груз корабля, или проруха — пробоина в корпусе того же самого корабля, или рухомый — шаткий, движимый, или поруха — остановка, помеха, повреждение (опять же корабля) … И, коли уж мы заговорили о финно-угорских языках, стоит посмотреть, как дела с этим корнем обстоят в самом финском. Так, rusahdella — трещать, rusentaa — давить, rusikoida — бить… Впрочем, в финском языке имеются и не столь негативные слова с корнем rus: rusotus — румянец, rusketus — загар, rusko — гнедая лошадь, ruskea — коричневый, и, наконец, ruso — заря. А теперь, справедливости ради, взглянем на финские слова с корнем ros: rosvo — разбойник, rosvolaiva — пиратское судно, rosvolinna — разбойничий замок, rosvota — грабить, rosvous — похищение… Очень выразительные слова, вы не находите? И очень говорящие, если вспомнить, сколько набегов пришлось пережить финнам от славян — росов. К этому списку можно добавить roskapuhe — чепуха, вздор; roskaläjä — куча мусора; roskajoukko — сброд; roskaväki — подонки, сволочь (мн. ч.) … Думаю, достаточно. И если в первом случае (корень rus) мы встречаем достаточно спокойную эмоциональную окраску, то во втором (корень ros) эта окраска резко отрицательная. Чем же вызвано подобное противопоставление, казалось бы, очень близких друг другу корней? Может быть, тем, что русы были куда ближе древним финнам, чем пришедшие откуда-то с юго-востока росы? С которыми, к тому же, у финнов явно не заладилось с самого начала — не так уж мирно происходило славянское заселение севера, похоже…
А как же русские? — спросите вы. Я, наверное, вас расстрою, но «русские» — это не название народа, а всего лишь прилагательное, указывающее на принадлежность этого народа русам, то есть русские, проще говоря, это если не рабы, то уж точно данники русов. «И от тех прозвася Руская земля, Ноугородци, ти суть людье Новгородци от рода Варяжська, преже бо беша Словени» (Лаврентьевская летопись). Что переводится так: «И от тех прозвалась эта земля Русской, потому что новгородцы — это людье (сравните „полюдье“ — объезд князем подчиненных ему земель с целью сбора все тех же налогов, то есть „людье“ — это не современные „люди“, а слуги, подчиненные) новгородское от рода (слуги должны служить, и они служили — роду, то есть народу) варяжского; и прежде эти русские назывались словенами». Эти русские, новгородцы, были прежде словенами, а вовсе не варяги-русы!
О подчинённом положении славян «Словънъ» Нестор повествует в описании похода Вещего Олега на Царьград в 907 году: «И сказал Олег: «ишийте пре (паруса) паволочити (плотного расшитого шёлка) Руси, а Словъномъ (славянам) кропиинныя (дешёвый шёлк) «…»
О том же самом прямо говорит и патриарх Фотий, переживший осаду Константинополя в 860 году, в одной из речей — проповедей сразу же после ухода русов:
«Народ незаметный, народ, не бравшийся в расчёт, народ, причисляемый к рабам (!) (выделено автором), безвестный — но получивший имя от похода на нас, неприметный — но ставший значительным, низменный и беспомощный — но взошедший на вершину блеска и богатства; народ, поселившийся где-то далеко от нас, варварский, кочующий, имеющий дерзость [в качестве] оружия, беспечный, неуправляемый, без военачальника, такою толпой, столь стремительно нахлынул будто морская волна на наши пределы…»
Но славяне недолго терпели иноземцев. И обратились к Буривою с просьбой прислать своего сына Гостомысла им на подмогу. «И когда Гостомысл принял власть, тотчас варягов что были каких избили, каких изгнали, и дань варягам отказался платить, и, пойдя на них, победили, и град во имя старшего сына своего Выбора при море построил, заключил с варягами мир, и стала тишина по всей земле. Сей Гостомысл был муж великой храбрости, такой же мудрости, все соседи его боялись, а его люди любили, разбирательства дел ради и правосудия. Сего ради все близкие народы чтили его и дары и дани давали, покупая мир от него. Многие же князи от далеких стран приходили морем и землею послушать мудрости, и видеть суд его, и просить совета и учения его, так как тем прославился всюду».
Но позднее именно он, Гостомысл, и призвал варягов обратно. Скорбя о неимении мужского потомства, Гостомысл однажды увидел во сне, что из чрева средней его дочери, Умилы, ставшей женой одного из варяжских князей, произросло огромное дерево, покрывшее своими ветвями огромный город. Вещуны растолковали, что один из сыновей Умилы будет его наследником. Перед смертью Гостомысл, собрав «старейшин земли от славян, руси, чуди, веси, мери, кривичей и дряговичей», рассказал им о сне, и послали они к варягам просить в князья сына Умилы. На зов явились, после смерти Гостомысла, Рюрик с двумя братьями — Синеусом и Трувором.
Странное, казалось бы, решение для князя, всю свою жизнь положившего на борьбу с этими самыми варягами. Но только на первый взгляд. Ведь славяне были пришельцами в этой северной земле, и сыновья Умилы — славянки! — должны были объединить два народа, избавить славян — росов от угрозы нападения со стороны соседей — русов. И не прогадал. Ибо его внуки — сами наполовину славяне по матери — основали первую РОССИЙСКУЮ династию — рюриковичей, которые правили РОССИЕЙ аж 800 лет! Более того. Избавившись от военной угрозы со стороны русов, росы в конце концов избавились и от самих русов. Не уничтожив их, а ассимилировав, поглотив их своей массой, пока от их бывших врагов (варягов!) — властителей не осталось одно только имя. А росы, привыкшие именоваться русскими, продолжают так называться до сих пор, и только страну свою, свободную от русов, они и прежде, и теперь называют РОссией — сначала осознанно, а ныне в силу привычки, забыв, «откуда пошла РУССКАЯ земля»!
Кстати, насчёт имен варяжских. Именно они, как ничто другое, говорят нам об этом процессе ассимиляции. И переломным, необратимым моментом этого процесса стало воцарение на русском престоле князя Владимира. До него русы ещё чтили заветы своих скандинавских предков, сохраняя родовые, шведские имена: Хольгер, Хельга, Ингер. В русско-византийском торговом договоре 911-го года перечислены имена 15 послов от рода русского: «Мы от рода русского: Карлы, Инегелд, Фарлоф, Вельмоуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фаслав, Рюар, Актевоу, Труян, Лидул, Фаст, Стемид иже посланы от Олга великого князя Русского…». Большинство имён имеют признанную скандинавскую этимологию. Но Владимир… Обычно это имя трактуется как Владеющий Миром, но на самом деле оно — смешение славянского и скандинавского слов: Волот (в славянской мифологии великан, гигант), что до сих пор сохраняется в уменьшительно-ласкательной форме этого имя — Володя, и Имир (в скандинавской мифологии — имя великана, из трупа которого боги — асы создали вселенную). Впрочем, оба эти перевода только на первый взгляд спорят друг с другом. На самом деле слова «владеть», «владыка» и произошло от древне-славянского «волот», потому что в славянской мифологии волоты и ВЛАДЕЛИ (др. — слав. ВОЛОДЕЛИ!) землей до появления на ней человека (удивительная параллель с греческими Титанами, вообще-то). А привычное нам слово «мир» произошло от имени того самого скандинавского гиганта — Имира, потерявшего первое «И». Так что и «Владеющий Миром», и «Волот Имир» означают в сущности одно и то же, а именно — скрещивание, взаимопроникновение двух языков, славянского — росского и скандинавского — русского — друг в друга!
О том, что русы — совсем другой народ, чем росы, говорит и Лиутпранд Кремонский, посол итальянского короля Беренгария в Византию в 949 году. Описывая разгром флота Игоря Рюриковича в 941 году, он замечает: «В северных краях есть некий народ, который греки по его внешнему виду называют Ρουσιος, русиос, мы же по их месту жительства зовём норманнами. Ведь на тевтонском языке „норд“ означает „север“, а „ман“ — „человек“; отсюда — „норманны“, то есть „северные люди“. Королём этого народа был [тогда] Ингер». "Норманнами" ВСЕГДА называли скандинавов, и НИКОГДА - росов!
Арабский же путешественник Ибн Фадлан, посетивший Волжскую Булгарию (922) и встретивший там купцов — русов, оставил уникальное описание внешнего вида и обычаев русов, а также обряда кремации знатного руса в ладье, полностью совпадающее с обычаем скандинавов — викингов.
Даже боги у славян — росов и скандинавов — русов были разные. Повесть Временных Лет повествует о том, что первый договор Олега между Византией и Русью закрепляется клятвами, которые опираются на имена языческих божеств: «а Олега водиша и мужий его на роту; по Рускому закону кляшася оружьемь своимъ, и Перуном богомъ своим, и Волосомъ скотьимъ богомъ и утвердиша миръ».
Нестор прямо говорит о том, что Перун был «своим» богом у варягов — русов, а не у славян — росов, чей бог — Велес — вообще назван «скотьим». То же самое подтверждает и тот факт, что идол Перуна был установлен ТОЛЬКО в кремле Киева, недалеко от резиденции князя, и считался покровителем ТОЛЬКО самого князя и его дружины. Дальше этого «фамильного» капища культ Перуна не распространился, хотя такую попытку незадолго до принятия христианства предпринял Добрыня, дядя князя Владимира: «и пришед Добрыня к Новугороду, постави Перуна кумира над рекою Волховом, и жряхуть ему людье новгородьстии акы Богу». То есть в Новгороде, городе славян — росов, о Перуне до прихода Добрыни и слыхом не слышали, и лишь под давлением варяжской дружины Добрыни стали поклоняться ему, «акы Богу», но богом его, тем не менее, не считая.
Еще более явно это подтверждает история о позднейшем свержении перунова идола в том же самом Новгороде: «В год 6497 (989). Крестился Владимир и вся земля Русская. И поставили в Киеве митрополита, а в Новгороде — архиепископа… И пришёл в Новгород архиепископ Аким Корсунянин, и разрушил капища, идол Перуна посёк и велел его волочить к Волхову. Обвязали его верёвками, и поволокли по грязи, избивая палками».
Чуть позже с поверженным идолом встретился некий пидьблянин (житель новгородского села Пидьба):
«Рано утром пришёл пидьблянин на реку, собираясь везти в город горшки. В это время к берегу подплыл идол Перуна, и пидьблянин оттолкнул его шестом, говоря: „Ты, Перушице, досыта пил и ел, а теперь же плыви прочь“, и уплыло со свету нечестивое». Не слишком-то учтивое отношение к богу, не правда ли? Но вполне объяснимое, если «бог» этот был чужим этому самому пидьблянину (как и всем новгородцам, избивавших его даже палками), да еще и требовал жертвоприношений, причем немалых: «досыта пил и ел».
О чуждости Перуна славянам — росам говорит даже его имя. Достаточно сравнить его с литовским Perkūnas и латышским Pērkons. Единственная память о пребывании Перуна в сонме славянских богов — это слово «перун», означавшее молнию, и слова «переть», «пердеть» и «пердун», что совсем уже далеко от почитания и уважения пусть и павшего, но всё-таки бога. А ещё два дошедшие до нашего времени слова того же корня (и того же происхождения!) — «перхоть» и «заперхаться», то есть подавиться, закашляться — не только дают нам представление об уничижительном отношении славян к пришлому богу, но и возвращают ему — практически без изменений — первоначальное имя — Perkūnas! Ну, а перхал — кашлял он, а точнее, его жрецы, потому, что говорили на непонятном славянам, «перхающем» языке!