Фото взято из открытого источника.
© А. А. Филонов, 2019
Все персонажи и описываемые события являются вымышленными. Любые совпадения с реальными людьми и событиями - случайны.
В тексте присутствует ненормативная лексика.
Все права защищены. Любое использование текста или любой части текста в любой форме без разрешения автора является нарушением авторских прав.
2019
Глава 1
Послышался звук звонка, как в школе. Раздалось лязганье засовов, и сонный голос спросил:
– Кто?
– Хрен в кожаном пальто! Открывай, свежака привезли. Митрич, ты опять бухал? Давай уже, принимайте, а нам дальше ехать надо.
– Гоша, ты что ли?
– Нет, не я! Апостол Павел! Митрич, давай уже по-бырому, шесть утра. Надо смену сдавать.
Офигеть. Шесть утра, а ведь «прилип» я около десяти вечера, получается, вчера. Вот они все это время мурыжились.
Открылась дверь, и сонный голос сказал:
– Закатывайте, и в дальний зал – поставите около холодильников. Семен Маркович проснется и примет. Документы на него где?
– Вон, в ногах папка. Копия протокола, копия от скорой. И ментовская «писюлька».
Судя по скрипу каталки, меня завезли в какое-то помещение. Шум удаляющихся шагов оповестил, что Гоша с Зябликом отправились восвояси. А я остался ждать неведомого Семена Марковича. Митрич, подойдя ко мне, пробормотал:
– Молодой совсем. Мог бы жить и жить. Вот куда носятся, как сумасшедшие? Куда спешат? Вот этот доспешился.
И, шаркая ногами, ушел куда-то. В наступившей тишине было слышно, как капает где-то вода, как гудят холодильники или еще какой-то неведомый агрегат, треск ламп и пиканье какого-то прибора. Вот как-то не так я это все себе представлял. Наверное, должна звучать какая-нибудь траурная музыка, и эдакая тетка, типа как в ЗАГСе, печальным голосом должна рассказывать всем, что мир понес невосполнимую утрату и оскудел блестящим умом, и гением, и талантом... Эк меня поволокло-то.
Снова раздались шаги и голоса. Что-то щелкнуло. Что-то сверху загудело, Это, поди, врач проснулся и решил взглянуть, что произошло в его вотчине. А тут такой подарочек, в виде меня. Судя по приближающимся шагам, сейчас мной будут интересоваться, а потом делать свои умозаключения, причем вслух, как, отчего, почему.
– Митрич, смотрю, у нас пополнение! Тааак. Папочка, а в ней бумажонки. Читаем. Ээээ. Тридцать семь лет. ДТП, летальный исход наступил вследствие черепно-мозговой травмы в левой височной части до прибытия бригады скорой помощи. Неудачно парнишка ударился-то. И обо всем этом нам поведал дежурный врач бригады нумер сто двадцать два. Поверим на слово, тем более, если учесть, что и рана, и ее обладатель тут, и не бухтит. Короче, диагноз коллеги правильный. Но вскрытие надо все-таки провести.
– Утро доброе, Семен Маркович. Да. Привезли час назад. Бедолага.
– Да ладно. Помой тогда его, седня второй курс к нам. Изучим его богатый внутренний мир, а заодно и проверим, скольких в коридор вынесем. Нашатырь у нас есть?
– Есть.
– Вот и ладно. Я пошел его оформлять, а заодно с ментами созвонюсь, когда там опознание. И пусть уже высылают гонца за заключением.
– Хорошо, Семен Маркович.
Раздалось пыхтение, звяканье, шорох одежды и бормотание Митрича. По ходу пьесы, он меня раздевал и заодно мыслил вслух:
– Курточка хорошая, кожа толстая, племяшу будет в самый раз.
Конечно, хорошая, буйволиная кожа. Три штуки баксов стоила.
– Джинсы в мусор, порванные и затертые.
Придурок. Это авторский дизайн. Тут твоих две зарплаты.
– Носки мы просто выкинем. А че он, кстати, без обувки-то? Неужели от удара в машине осталась.
Бля. Вот кто и когда мои туфли стырил? Вот, гады. Мало того, что деньги отжали, так еще и туфлям приделали «ноги». Был бы жив, возмутился бы.
Раздался шум воды. По ходу дела Митрич меня уже раздел и начал мой последний на этой грешной земле душ. Продолжалась водная процедура минут сорок, может час. Трудно сказать понравилось мне или нет, так как я только слушал, не видел и не чувствовал. Буду надеяться, что за «грев» в виде натуральной американской кожаной куртки, Митрич обошелся со мной аккуратнее, чем с другими.
Послышались многочисленные шаги и голоса, которые наполнили комнату и стали эхом отдаваться по всем угла. О! Прибыл второй курс.
– Здравствуйте, коллеги!– раздался голос Семена Марковича.– Кто тут у нас староста группы?
– Я.
– Вам в рифму ответить? Фамилия?
– Самсонова Маргарита.
– Коллега, сколько человек присутствует на занятии?
– Пятнадцать.
– А должно?
– Двадцать два. Но явились пятнадцать.
– Потом разберемся с отсутствующими слабаками, а здесь присутствуют сильные и самоотверженные люди, являющиеся в душе и сердце истинными врачами, светлые головы, и прочее бла-бла-бла-бла. А теперь, Самсонова, возьмите на столе бумажку и перепишите всех присутствующих. Ручка есть? Прекрасно. А мы пока поговорим. Я не буду спрашивать, что привело вас в медицину, так как вы и сами толком не можете ответить себе на этот душетрепещущий вопрос: «Какого... я сюда приперся? Лучше бы подушку тискал, чем выслушивать бредни этого старого маразматика». Не надо возражать, у вас все на лицах написано. Но. Дорогие мои, будущие коллеги. А возможно, что и пациенты. Коли уж вы готовитесь стать эскулапами, придется вам меня потерпеть. А пока ответьте мне на вопрос, как определить, мертв ли пациент? Допустим, вот, батенька вы! Фамилия?
– Лобач Игорь.
– Ну вот, Лобач, вот и перечислите признаки мертвого тела.
– Нуууу.. лежит все время… не говорит.. нет мозговой активности.. эээ…
– Судя по вам, коллега, вы тоже труп, ну или близки к этому.
– Это почему?
– По кочану и по капусте. Мозговой активности у вас я тоже не заметил, то, что вы говорите, все равно, что и не говорите. Вы вот стоите. Но первый курс вы явно пролежали на печи. Без движения. Первичные признаки смерти: отсутствие пульса, хотя бы нитевидного, и отсутствие дыхания! И не дышите на меня перегаром, а то начну думать, что пошло разложение. Реанимацию проходили?
– Нуууу…
– Нуууу, понятно. Дуйте к Митричу, это который вас встречал, и спросите у него сюда дефибриллятор. И один его катите. Вы юноша здоровый, справитесь. И че стоим? Нарисуйте мне ветер – исчезните. А мы тут продолжим. Кто кем планирует стать? И все-таки какого пинцета вы пришли в медицину? Допустим вот вы? Фамилия?
– Ярославцева Инга.
– Нуте-с. Слушаю вашу версию.
– Во-первых, это престижно. Во-вторых, я буду спасать жизни людей, в-третьих, это высокооплачиваемая профессия в будущем. И в-четвертых…
– Стоп. Убедили. Обратите внимание на данного пациента приятной, но слегка поврежденной наружности, и скажите, что надо исправить в этой его наружности, чтобы выглядел он более бодрым. Не спешите. Так как он, как и все пациенты моего отделения, неразговорчив и претензий к этому миру уже не имеет, то можете потыкать его пальцем и даже нахамить ему – он главврачу точно не станет жаловаться. Идеальный пациент и учебное пособие.
Я просто дар речи потерял. Вот он циник-то. Хотя красиво он их учит. На грани унижения и прикола. Был бы жив, взял бы у него парочку уроков.
Судя по тому, что кто-то прерывисто дышал мне в ухо, меня буквально впритык изучала молодая девушка. Вот. Хоть я тут и в таком не идеальном состоянии, но все ж привлек внимание молодой девушки. Да я ловелас, ептить.
– Ну… При первичном осмотре обнаружена рваная рана кожного покрова, на левом виске.
– Из этого вывод?! Допустим, пациент был бы жив, но находился в коме травматической.
– Наверное, заштопать, да?
– И то верно. Хотя даю девяносто процентов, что к окончанию четвертого курса вы будете штопать себе колготки и ребенку распашонки. Если не возьметесь за учебу. Правильно говорится «наложить швы». В нашем случае, наложить скобы, ибо нефиг нитки тратить. Идите вооон к тому столику и принесите ту штучку, которая похожа на степплер, только большой. Как мебельный степплер выглядит, знаете?
– Видела пару раз
– Вот и чудно. Чего стоим?
Судя по звуку шагов, Инга сходила к указанному столику с инструментами и либо действительно знала, как выглядит степплер, да еще и мебельный, либо по наитию нашла его.
– Вот! Возьмите.
– Я? Ярославцева, «неуд» хотите? Вы будущий врач. Возможно даже хирург. Накладывайте швы.
– А как? – дрожащим голосом спросила девушка.
– Поверните голову, раной к себе, вооот. Стяните края кожи как можно плотнее. Воот так. Прижимаем степплер. Вооот. Нажимаем. Смелее. Нууу.
Раздался шум падающего тела.
– Твою мать, Ярославцева!! Быстро кто-нибудь нашатырь, какого хрена стоим-то? Вон банка стоит на раковине.
Раздался топот ног и звяканье стекла.
– Дышим, дышим. И что мы не сказали, что крови и трупов боимся? По роду профессии вам рано или поздно придется сталкиваться со смертью во всех ее проявлениях. Или все в гинекологи податься решили? Смею вас уверить, коллеги, зрелище малоприятное, в чем вы еще убедитесь – акушерская практика вас ждет впереди. Ты и ты, взяли коллегу, вывели в коридор, пусть сидит, в себя приходит. А вы – обратно. Будем доделывать работу. Ярославцева почти молодец. Кое-что упустила, для данного пациента уже неважное, но в жизнионо должно было быть применено перед началом наложения швов. Тааак. Фамилия?
– Ароянс Вардан.
– Рад познакомиться, коллега. Занимаем исходную и продолжаем осмотр и лечение. Степплер на место положи. Сперва осмотр, лечение потом – то бишь говори, чего делать с бедолагой будешь?
Мда… Был бы я жив, я бы эту гоп-кампанию во главе с этим остряком разнес бы к чертям собачьим. И всем попы бы скрепил бы, с помощью степплера. Но, блин, «бы» мешает.
– Итак, доктор Ароянс. Что предпримите? Хотелось бы по подробнее.
– Нууу. Наверное, надо обработать рану, продезинфицировать и наложить швы.
– А что так неуверено? Абсолютно правильно. Приступайте. Физраствор на полке, марля рядом. Обрабатывайте. И доделывайте работу коллеги. Пациент не виноват, что она слабонервная. Приступайте.
Прикосновения марли с физраствором я не почувствовал. Но по сосредоточенному сопению рядом я понял, что будущий врач старается. Потом в районе левого виска раздался сухой щелчок, затем еще один. Сработал степплер. Надо же, как громко!
– Нуте-с, коллега, все правильно. А вот с последней скобой вы начудили. Что так криво-то? Родные и близкие пациента вас не поймут. Давайте-ка переделаем что ли. Главное аккуратненько. Все-таки он в последний путь отправляется. Давайте сделаем все красиво. Берите скальпель и пинцет. Подцепляйте скобу и разжимайте. Будем ставить по-новой. Кстати, а вы какого… маску не одели? Хотите, чтобы вам в рот попала жидкость, которую начал выделять наш пациент? Это сильнейший токсин. И вы можете присоединиться к нашему подопечному: на соседний стол или в соседний холодильник. Так. Запоминаем все! Работая с данным учебным пособием, соблюдать предельные меры безопасности, коими являются маска-респиратор, очки, перчатки. Никогда не смейте вытирать попавшую на незащищенные участки кожи жидкость. Ибо ее надо не втирать в кожу, а смывать. И желательно спиртовым раствором или дезинфицирующей жидкостью. Еще раз, жидкость содержит сильнодействующий токсин, в простонародье называемый «трупный яд», который легко попадает в организм, но нелегко выводится. Ясно?!
– Ясно, – раздался нестройный хор голосов студентов.
– И что стоим, доктор Ароянс? Приступайте. Вооот, вот так. Пинцетиком фиксируем, скальпель подводим и вверх, жми вверх. Аккуратней, сейчас брызнет, – и шум падающего тела оповестил меня, что еще на одного врача вокруг меня стало меньше. По крайней мере, на время. Да Семен Маркович – талант. Второго студента за полчаса вывел с поля. Мои аплодисменты, профессор.
– Ну, чего стоим? Снова берем ваточку с нашатырем, приводим в чувство коллегу и под белы рученьки в коридор, к доктору Ярославцевой. Коллеги, помните, что от вашей внимательности зависит не только жизнь и здоровье ваших пациентов, но и ваши жизнь и здоровье.
Тут из коридора раздались грохот и тяжёлое кряхтение, как будто кто-то тащил в комнату железный сейф.
– Ба. Доктор Лобач. Что-то вы долго, батенька. Мы тут уже почти вскрытие провели, двух ваших коллег до бессознательного состояния довели. А вы всё где-то шляетесь. Приступайте, любезный. Аппарат в розеточку, электроды не забудьте смочить. Но сначала озвучьте способы и порядок проведения реанимационных действий.
– Ну, я никогда не проводил, только читал.
– Вот и процитируйте, что вы там полезного вычитали.
– Ну сперва надо нажать кнопки, а потом по груди... или... положить электроды на грудь… а потом…
– Ясно. Неотложку вы благополучно «двинули». Смотрим и запоминаем. Если есть желание – конспектируем. Хотя, у вас же всех хорошие гаджеты. Включаем диктофоны, чтоб было, что на сон грядущий слушать. И помните, диктофоны включаем, а не видеокамеры. Увижу хоть одно видео, считайте – отчислены за несоблюдение врачебной этики. Смотрим и запоминаем. Первый электрод прижимаем к правой груди, на пару сантиметров выше соска. Второй прижимаем к левой части тела, чуть левее места, где находится сердце. И синхронно подаете напряжение. Что такое синхронно, понимаете? Отлично. Первичное напряжение составляет четыре тысячи вольт, если вы видите, что этого недостаточно и реанимационное мероприятие не привело к успеху, если ваш пациент не вскочил и не врезал вам в лоб, господин Лобач, то значит он точно умер и боится воскреснуть и попасть в ваши руки. Но вы, как истинный врач, должны попытаться его все-таки спасти. Из этого следует?
– Еще раз шандарахнуть его?
– Я тебя сейчас шандарахну. Повысить напряжение. Допустим, до пяти, а потом семи тысяч вольт. Только не переусердствуйте. Понятно? Отлично. Электроды в руки. И в бой. Возможно, вы и спасете его. Хотя хорошо, что наш пациент гарантировано умер, иначе бы мы устали отписываться. Ибо он, воскреснув, умер бы снова, от страха: увидев вас, он бы решил, что попал в ад.
Раздалось хихиканье. Видимо Лобач особым интеллектом не блистал, то есть был по природе своей тупицей.
– Приступайте, коллега. Аппарат жужжит, гель токопроводящий на грудь нанесите. И начинайте. Таак. Разряд четыре тысячи. Готов? Разряд! Неплохо. Но вот электроды прижимайте плотнее. С силой. Продолжайте самостоятельно.
Раздался хриплый от волнения голос Лобача:
– Разряд пять тысяч. Готов. Разряд. Разряд шесть тысяч. Готов. Разряд. Разряд семь тысяч. Готов. Разряд.
И тут в моих глазах вспыхнула молния. В ушах появился визжащий звук, словно от бензопилы, противный до ужаса. Сквозь него я услышал «Разряд!», и снова яркая вспышка, да такая яркая, что глаза нестерпимо заболели. И тут я вдруг увидел! Мать моя, женщина. Я снова видел. Этого не может быть. Вот, например, чьи-то заношенные кроссовки. Это как так-то? Это чего они со мною сделали? Я лежу на кафельном полу, надо мною нижняя часть какого-то стола. Ой, мляя. Что это деется? Я что, живой что ли? Это меня сюда-то со стола скинуло?
И тут я услышал Семена Марковича, который орал в полный голос, отбросив всякую вежливость.
Глава 2
– Дэбил! Дегенерат! Живодер! Какой ты доктор? Ты – коновал! Хотя и коновалом ты стать не сможешь!
– Че сразу-то не смогу?
– А потому! Потому что, любая живность, узнав, что едет к тебе, заранее будет дохнуть! Тебе же надо в бургерной работать, олигофрен! Ты его почти зажарил! Мне что теперь родственникам говорить, а? Давай я тебе эту почетную обязанность отдам? Хрена ли, я тебя спрашиваю? Я тебе и отдам!
– Не-не-не, не надо.
– Надо-надо, а потом на курсе расскажешь, если сможешь, что с тобой родные его сделали. Придурок. Пшел вон! И запомните все!!! Если что-то идет не так, и вы не знаете, что делать, спросите старшего и более опытного коллегу. Не занимайтесь самодеятельностью! Лобач, вооон отсюда!!!
Решив, что хорош уже лежать на полу, ведь не забулдыга какой, я решил вылезти из-под стола. Ну да, тупое появление, но я ведь здравомыслящий человек, и, насколько я знаю, медики все же ребята оптимистичные, если лечат от поноса, то у них и пациенты от него умирают. Неудобненько получится, конечно. Но все-таки на полу лежать – это тоже не вариант.
Встав на корточки, я как можно аккуратнее попытался вылезти из-под стола, памятуя, что в доме скорби такие, как я, обычно находятся неглиже. И появиться перед студентами совсем голым как-то не есть хорошо. Выбравшись, я был готов сдернуть простыню, угол которой свисал с края стола. Да и фиг с ней, что она несвежая и без памятных вензелей, чай морг-то наш, родной, рассейский. Был бы в графстве Йорк, что на туманном острове Альбион, вот там это был бы моветон.
– А вот и я! – произнес я, но удивленных возгласов окружающих не дождался, что удивило и оскорбило меня до самой глубины души. Вот ничего себе чего. Голый мужик, который недавно лежал перед ними в качестве учебного пособия, поднялся с пола, и теперь стоит и приветливо машет им гениталиями, живой-здоровый, а они ноль внимания!
Что ж, оглядимся. Судя по всему, мужчина в годах, седоватенький и с пузиком это и есть Семен Маркович. А вот этот кадр в заляпанном халате, вытянутых на коленках джинсах, с вихрастой прической и бегающими трусливыми глазками – это мой реаниматор Лобач. Оглядевшись, я увидел группу молодых людей, которые насторожено вслушивались в крик Семена. За столом сидела девушка с крысиным личиком и в круглых очках с толстенными линзами. Сразу видно, староста группы, активистка и вообще в корень ответственный студент Самсонова Маргарита.
– Все. Все свободны. Мне еще юристов сегодня уму разуму учить, хватит с меня стрессов. Хоть бы кто бутылку коньку принес! А ведь когда-нибудь и вы будете преподавать, не все, конечно, но самые из вас отверженные, и тогда вы меня поймете. Дуйте отсюда! И если что – алкомаркет через дорогу.
Студенты зашушукались и тихонько потянулись к выходу.
Я, проводив их взглядом, вернулся к пресловутому столу, на котором лежало чье-то тело. Приглядевшись, я испытал шок. Шок – это самое простое объяснение моим чувствам. Интересно, что испытали бы вы, увидев со стороны свое обнаженное тело на прозекторском столе. Подойдя поближе, я стал разглядывать себя так сказать со стороны. Ничего такой, молодой, красивый, когда-то перспективный.
Мимо меня к какому-то столику прошел Семен Маркович, взял инструмент похожий на плоскогубцы, только с острыми кончиками. Подойдя ко мне, лежащему на столе, плоскогубцами подцепил неправильную скобку и быстрым движением вытащил ее. Потом взял степплер и аккуратно наложил новую. Прям художник. Повернув голову прямо, накинул край простыни мне на лицо и пошел к выходу из комнаты. Дверь закрылась, и я остался один на один с собой, который лежал накрытый простынею на столе. Вот это да. Я все-таки умер, но как-то так, что и умер, и тут все вижу? Прямо мистика. Я читал, конечно, и фильмы смотрел, дескать, бродят неприкаянные души. Но по закону жанра всегда находится какой-нибудь «кадр», который помогает главному герою всякими способами обрести покой и вознестись. Интересно, кто в моем-то случае это будет? Не дай бог, Лобач. Этот точно меня в преисподнюю загонит. Эх, печально-то как.
Подойдя к окну, я выглянул во двор и увидел, что стайка студентов, собравшись в кучку, что-то активно обсуждает. Наконец один отсоединился от группы и пошел к выходу с территории больницы. Остальные остались: кто-то закурил, девчонки, достав из карманов сотовые телефоны, начали фотографировать друг друга то поодиночке, то группами.
Сзади скрипнула дверь. Я, обернувшись, увидел Семена Марковича и какого-то типа в кожаной куртке и коротко стриженного. Пахло от парня ментовкой за версту.
– Вот, лейтенант, сегодня привезли. Мы его в порядок привели, студентам показали, рану закрыли. Ждем от вас дальнейших действий: опознание и прочую хренотень. Забирать его кто будет? У меня холодильников свободных нет.
– Да вы, доктор, не беспокойтесь, все уже на мази, документы-то у нас. Уже и вдова подъехала на опознание. Щаз опознает и заберет. А может и с вами договорится, чтоб все хлопоты вы на себя, доктор, взяли. Сами понимаете, она в этих делах не особо.
– Да я уж понимаю, что не особо. Но я честный врач. Я не ищу наживы для себя. Мне бы чтоб все без криков и визгов, забрали по-тихой. И какого-нибудь безымянного бы мне, чтоб пособие для студентов было, а то с такими вот… лишний раз студентов не поучишь.
– Смотрите, док, я вам счас номер телефона ритуальной фирмы дам. Если родня туда позвонит и договор заключит, я вам со своего навара двадцать процентов и плюс бомжика подгоню, которого сто пудово никто искать не будет, а если и будет – то не найдет. По рукам?
– Смотри, лейтенант, не обмани. Сам понимаешь, врача обидеть, это как китенка убить! Грех большой, ибо настоящих врачей, – в последнем слове просто рвался из Семена Марковича пафос, – мало. Как и редких зверей в Красной книге.
– Да вы что, доктор?! Все мои слова – стопудняк. Вот вам визиточка, ритуальная компания «Стикс». Как только их ребятки приедут за ним, – кивок в сторону стола, – вы процентики получите сразу. Только объект вам привезут через пару дней. По рукам?
– Да не вопрос, лейтенант. Ведите родственников, я пока все проверю.
Я в который раз тихо подохренел от происходящего. Это сколько людей-то всего за сутки нажились на моем семейном горе? Два гаишника, три врача со скорой, пара эм-че-эсников, ответственный по городу или району гаишник, и, судя по ботинкам, Шмат с Пичугой. Аааа, еще же Митрич, он-то кожан себе «выкружил». Вот это череда посредников. Вот это схема. Создатель, где справедливость-то на этом свете? Неужели на том свете ее тоже нет, и там куча посредников и «стряпчих»-бюрократов?!
Ожидая увидеть себя голым, я огляделся, но с удивлением обнаружил на себе джинсы, кожанку, любимую черную рубашку, носки, которые купил еще недавно в магазине. Але, а где ботинки? Это как так-то? Все что выкинули или отжали на мне, а ботинок нет?! Это как? Они что, тоже приняли астральный вид, и теперь в недоумении и одиночестве бродят по дороге? Решив одернуть куртку и поправить ворот рубашки, я обнаружил, что руки отталкиваются от материала, как-будто какое-то магнитное поле существует между мною и одеждой. Интересненько получается. Ну, будем думать, что одежда на мне «сидит как на манекене в магазине». По крайней мере, спереди так и было.
Семен Маркович пошел к столу, достал журнал и начал записывать что-то, разговаривая сам с собой:
– Ни хрена ты шустрый, летеха, толкаешь мне тут «Стикс». У меня племяш с «Хароном» есть, сами перевезем, похороним. Ишь ты, двадцать процентов готов отдать. Мне племяш тридцать платит, и плюс мои двадцать пять процентов с общего навара, а то сидел бы он без работы. А бомжика я через твоего начальника достану, он тоже свои десять процентиков получает и глазки закрывает. Вот хитропопые все пошли, а?
Это точно, Семен Маркович, и вы – не исключение, подумал я.
Скрипнула дверь, и кто-то запоздало постучался, и тут же протиснулся давешний ментяра и заискивающе спросил:
– Доктор, разрешите? Вот родственники, на опознание.
– Да-да, конечно проходите, все готово.
Мента снесло в сторону, и в комнату ворвалась тетка лет шестидесяти, которая с воем упала на мое тело, накрытое простыней. Вой стоял на всю комнату, да такой, что стекла в рамах дребезжали, а мент и доктор зажали уши.
– Ааааа... На кого же ты меня бросил? Ааааа… На кого деток покинул… на когоо-оо-о.
Але? Это кто? Таких в нашей родне нету. Это что за пассажир с «Титаника»? Маманя, вы чьих будете? А ну-ка отвали от этого бренного тела. А то счас втоплю по почке с локтя – саму придется хоронить.
– Спокойно, мадам! – сказал Семен Маркович. – Давайте проведем опознание. Вам нашатырь надо?
– Нет. Покажите мне мою кровиночку, хоть в последний раз взгляну на падлу. Догулялся, кобелина, прибили. Это его точно муж Надьки. Ну, где это видно, ухлестался за женой «бандоса», хоть и бывшей.
– Спокойно, мадам. Открываю?
– Давайте уже.
Семен Маркович взял край простыни, покрывавший мое лицо, и откинул его:
– Вот.
– Это че за хрен такой? – завопила женщина. – Где мой Владечка?
Видимо, напряжение последних суток все-таки сказалось на моей нервной системе или чего там от нее осталось. Я подскочил сзади и крикнул тетке в ухо:
– Ты че, коза драная? Рамсы попутала? Я тебя, падла, врою по щеки в землю, и буду твою «тыкву» пинать. За базаром следи, хабалка немытая! Твой хрен где-то гуляет, а перед тобой почти законопослушный гражданин, почти платящий все налоги. Да, я погиб смертью безвременной, при этом попутно обогатив кучу народа, и еще, видимо, обогащу кучу дармоедов. А твой хрен будет похоронен по пятому разряду, это когда венки и гроб несет сам покойный. И, по ходу, до смерти доведешь его ты. Сука.
Но мой крик души, никто не услышал. Епта. Я же умер, а они живые. Я дух бесплотный. Я даже врезать от души не могу. Ну, ничего. Я вас там встречу. Обязательно встречу. Ох, я вас там ждать-то буду. Это праздник будет, прям феерия. Но не для вас, да, не для вас. Совсем охренели.
– Стоп гражданка! Вы Фетисова? – обратился к ней лейтенант.
– Нет. Я Гумнова!
– Гумнова, я же вам сказал, что ваш муж находится в изоляторе временного содержания за нанесения легкого вреда здоровью гражданки Паклиевой Н.Г. Так что идите с миром и ищите адвоката. Хотя может он ему и не понадобится, потому что муж потерпевшей уже нанял ему своего адвоката, и мы всем отделением ждем, что же из этого всего выйдет. Возможно, вам действительно придется сюда приехать через недельку. А пока идите уже, идите. Дурдом.
Тетка с матом выскочила из комнаты, а доктор снова накрыл мое лицо простынкой.
– Ну ты, лейтенант, устроил шоу.
– Доктор, я сам обомлел.
– Где родные-то? Долго что-то они идут.
– Щаз позвоню, они, наверное, в машине сидят, звонка ждут, – и лейтенант вышел из комнаты.
В дверь постучались. Семен Маркович буркнул, что открыто. И в полуоткрытую дверь просунулась взлохмаченная голова, угадайте кого? Правильно, Лобача.
– Семен Маркович, можно?
– Заходи, Лобач. Решил покаяться перед родными пациента?
– Ой. Нет. Семен Маркович. Мы вот, всей группой, вот, ну эта, короче от всего сердца, примите, ну типа, нервы подлечить… тока примите. И это... не надо меня родне сдавать. Поо-жай-лустааа, – сказал Лобач и, уже зайдя в комнату, передал доктору цветастый бумажный пакет. – Вот, для вас от нас.
Семен Маркович принял пакет и, заглянув в него, довольно хмыкнул:
– Вот, сразу видно, нынешняя молодежь основательно подходит к обучению. И ведь главное с пониманием. Балуете, черти, старика. Коньяк достойный, дорогой, ценю. Ой, да вы еще, негодники, и шоколадку большую положили. Ну, растроган, растроган. Вот же, черти. Ну, как на вас сердиться? Вы запомните, Лобач, не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. А остальному я всех вас научу, или постараюсь. Беги, сынок. У меня опознание тут нашего общего знакомого.
– Так это, Семен Маркович, прикроете?
– Беги уже. Врачи – это серьезная организация, врачебное братство. Мы своих не сдаем, не продаем, не выдаем. Шурши уже отсюда.
Лобач не заставил себя упрашивать и быстренько скрылся за дверью. Семен Маркович, радостно мумукая какую-то песню, дошел до своего стола, открыл ящик и бережно убрал туда пакет.
Я все-таки в шоке, как от нашей медицины, так и всего, что за последние сутки мне пришлось увидеть и услышать. Я знал, что и коррупция существует, и разгильдяйство, и прочее. Но никак не думал, что в таких масштабах. Присев на широкий подоконник, я начал прикидывать, сколько же моим родственникам похороны-то выйдут? Может банк грабануть и анонимно им бабки подбросить? Ага, сейчас. Я же дух бесплотный, рубашку на себе поправить не могу.
Раздался осторожный стук в дверь. Семен Маркович оторвавшись от записей в журнале, сказал:
– Войдите, открыто.
Дверь скрипнула и явила нового посетителя. Да такого, что я слетел с подоконника и сел пятой точкой на пол.
В дверном проеме стоял Макс. Любовник моей жены.
Глава 3
Ну вот, так-то я все понимаю, но тут-то шок! Ко всему, кажется, был готов, но к такому вот повороту сюжета – никогда.
– Разрешите, доктор?
– Да-да, проходите. Вы по какому вопросу?
– Я, доктор, по опознанию Фетисова А.А.
– А вы кем ему приходитесь?
– Шурин. Брат сестры, то есть жены покойного.
– Батенька, ну тут серьезное учреждение. С каких пор у нас шурин является прямым родственником и участвует опознание? Это неэтично, да и противозаконно.
– Доктор, сестра в положении, на четвертом месяце. Вот ее паспорт, чтоб вы убедились, что я не посторонний. Нам переживаний не надо. Вдруг на нервной почве что случится? Доктор, ну вы же здравомыслящий человек. Какой смысл-то ходить опознавать какого-то левого мужика?
– Ну, так оно… тоже вариант. Хотя…
– Доктор, давайте так. Я опознаю. Если это наш, то я приведу сестру, если нет – то и вести никого не надо. И сестра спокойна. Все-таки в положении.
– Ну, думаю, ничего плохого точно не случится, – с сомнением сказал Семен Маркович и прошел к столу, где под простынкой лежал я. Подумав немного, откинул простыню с лица. Макс, подойдя к столу, внимательно начал изучать мое недавно еще улыбчивое лицо.
– Да, доктор. Это наш. Какое горе-то. Вот сестра-то ужаснется. А ведь думали, что ошибка, когда нам из полиции позвонили.
– Бывает.
Ни хрена себе, бывает. Бывает, вот так чего узнаешь – и воскреснуть охота. И звиздюлей всем присутствующим раздать. Больше всего меня добило, что «сестра в положении»! Уж не от братца ли Максимки она залетела? Да тут инцестом попахивает. Доктор, дай бумажку, я счас заявление писать начну. Вроде есть подходящая статья в нашем любимом уголовном кодексе.
– Значит, ваш родственник?
– Наш! Фетисов Андрей Анатольевич, одна тысяча девятьсот семьдесят седьмого года рождения. Сестру вести? Доктор, может не надо? Ну, к чему все это? Дюшу мы не вернем, а вот благодарность нашу вы получите, – и, как бы невзначай, достал из кармана несколько купюр по одной тысяче рублей и аккуратно положил в карман докторского халата.
– Это вам благодарность и скромный вклад в нашу отечественную медицину. Все знают, люди в белых халатах хоть и благородные, но, к сожалению, небогатые – за спасения человеческих жизней получают недостойную плату.
– Полноте вам, но что верно, то верно. Не сильно нас правительство балует.
Але! Это морг. Тут живых-то только двое. Кого вы тут, на хрен, спасли? Тут по ходу, один хитрожопый еврей спасает свои шашни с замужней женой и попутно играет в благородство. А второй такой же неустанно поправляет свое финансовое благополучие, которое еще не скоро пошатнется. Я и так-то был в шоке от того, что самый родной человек на опознании оказался любовник жены, так тут еще и новость офигенная – жена-то беременная и точно не от меня. Был бы жив, давно бы попу отморозил на холодном полу, а там пиелонефрит, потом простатит и куча сопутствующих заболеваний. Встав с пола, я подошел к Максу и заглянул в его глаза. Сука. Епта, да он даже умудрился пару слезинок из них выдавить.
Моя рука сжатым кулаком прошла сквозь его переносицу и правый глаз, и меня по инерции закрутило так, что, потеряв равновесие, я упал и укатился под стол, на котором лежало мое бездыханное тело. Твою мать. Я же дух бесплотный. Вот как так-то? Такой удар пропал. Был бы я жив, большой вопрос, кто на этом столе лежал бы.
– Доктор, так вести сестру? Может, пожалеем? Все-таки четвертый месяц, и потом анализы плохие. Мало ли че.
– Нууу, как бы не положено. Хотя, если учесть ее непростое положение… Прям не знаю, что и делать.
– Доктор, а вы, может, посоветуете какое-нибудь ритуальное агентство?
– Конечно, посоветую! Агентство «Харон» сотрудничает с нашей больницей. Я даже знаю директора. Я приложу усилия, чтоб вам помогли, как ВИП персоне. Вот тут подпишите, что это действительно ваш шурин.
Семен Маркович протянул Максу листок бумаги, который тот подписал. Потом подписал еще что-то в журнале.
– Вот моя визитка, пусть позвонят, озвучат стоимость и перечень работ. Я, если возникнут вопросы, подскочу к ним в офис.
– Обязательно уважаемый…эээ…
– Максим Михайлович.
– Вот. Обязательно, Максим Михайлович, позвонят. Я так думаю, через час-другой позвонят. И скажут, что от меня. Идите с богом. Все будет в лучшем виде.
Да когда же эта спекуляция-то на моем уже личном горе закончится? Попаду «туда», я вас всех, чохом заложу, прямо сдам пучком по пять рублей за штуку.
Макс покинул кабинет, громко сморкаясь в клетчатый платок, по-видимому, изображая скорбь безутешного родственника.
Семен Маркович достал из кармана сотовый телефон, набрал номер и, дождавшись ответа, сказал:
– Але, Игорек! Приезжай по-быстрому ко мне. Есть клиент, Я за все договорился. Но тут еще ментеныш круги нарезает, какой-то «Стикс» лоббирует. Так что звони нашему знакомому, пусть команду «фу» даст ему. Давай резво, визитка родственников есть, кстати, не бедные они, родственники. Так что если че, крути их по-крупному.
Я вылез из-под стола. Что бы такого сделать плохого? Чтоб им всем стало плохо, а мне уже хорошо. Ну, сколько можно-то издеваться?
Без стука в кабинет зашел… какое там зашел, забежал давешний лейтенант. Глаза его горели, как у кокер-спаниеля, который почувствовал дичь. Только в его глазах это был не огонек охотничьего азарта, в них прямо полыхал огонь алчности.
– Ну что, доктор, можно в «Стикс» звонить? Я помню, что обещал.
– Поздно, лейтенант, – с лицом, выражающим всю печаль народа, который сорок лет шлялся по пустыне, произнес Семен Маркович.
– Как так-то, доктор?
– А вот так, дорогой мой человек. Данного клиента забрал себе наш главврач. И попутно и меня лишил двадцати процентов и свежего бомжика для студентов, и тебя твоих процентов и репутации в «Стиксе». Что за времена-то…
– Да я ему щаз покажу, я ему устрою веселую жизнь, он сейчас выхватит у меня статью за превышение... Да я, да вот прям щаз... да все… пусть готовится.
– Слушай, лейтенант. Успокойся. Абдулрахимов твой начальник?
– Дааа.
– Так вот. Они на пару работают и «крышуют» какое-то агентство «Харон». Тебе проблемы нужны?
– А что теперь делать? – лейтенант сразу обмяк и растерял свой гонор.
– Ничего. Ничего не делать. Молиться, чтоб ученые таблетку от бессмертия не придумали. А то все мы без работы останемся.
– Дак, доктор. Я-то уже позвонил, я уже пообещал.
– Это ты зря, конечно. Но. Есть тут одна бабушка, злобный одуванчик. Она вот-вот и крякнет. Так вот она по-любому твоя.
– Дак с бабушки-то навара немного, – промямлил лейтенант.
Вот ты, сука, охренел, ты и так продал и погоны, и совесть, а еще и кочевряжишься. Семен Маркович видать придерживался точно такого же мнения.
– Слышь, лейтенант. Ну, нет никого больше на подходе. Тебе сейчас репутацию восстановить надо, а ты тут торгуешься. Ладно. Коли тут часть моей вины есть, не двадцать, нууу… допустим, пятнадцать процентов мне отдашь с бабулетки. И бомжика не забудь. Ага?
– Ага. Но, доктор…
Красная пелена начала опускаться мне на глаза. Внутри все как-будто взрывалось. Жар разбежался по всему телу. Чувствовал я себя как-то странно. Я ведь, типа, уже того, и такие сильные эмоции-то вроде не должен испытывать?
– Ты присядь, лейтенант. Мне вот студики «конинкой» сегодня проставились. Давай намахнем, за наше будущее сотрудничество. За одним и нервы успокоим.
Лейтенант подошел к стулу, взял в руку стакан, наполовину наполненный янтарной жидкостью, пока Семен Маркович ломал шоколадку. Закончив, он повернулся к лейтенанту:
– Давай, садись и накатим. Бери шоколадку, и будем. Только не чокаясь. Не то тут заведение.
Лейтенант начал садиться. А я в это время дернул за спинку стула и с удивлением увидел, как стул сдвинулся ко мне.
Лейтенант этого не видел и со всего размаху сел мимо стула, со всей «дури» приложился тощим задом об кафельную плитку пола, попутно, видимо, ударился каким-то нервом и, выпучив глаза от боли и неожиданности, выплеснул коньяк на себя.
– Аоууу…Доктор, что это было?
Семен Маркович видимо все-таки что-то видел, так как его лицо покрылось мелкими капельками пота, а кусочек шоколадки выпал из пальцев. Он перекрестился правой рукой, в которой была зажата стопка с коньяком.
– Ты это. Лейтенант, ты не голоси. Ты в следующий раз смотри куда плюхаешься. Коньяк только извел. Давай-ка иди, в порядок себя приведи. Если что – на связи.
Летеха, поднявшись с пола, отряхнул с одежды остатки коньяка и, прихрамывая, вышел из кабинета. Видимо здорово все-таки что-то прищемил, козел.
Семен Маркович подошел к столу, где лежало мое грешное, не раз проспекулированное за прошедший день тело. Взяв с подноса скальпель, он трясущейся рукой потыкал им в мою мужественную грудь, ожидая, видимо, добиться какой-то реакции. Взяв со стола мою правую руку, пытался прощупать пульс. Видать ни того и другого не обнаружилось, потому что он, задумчиво хмыкнув, пробормотал:
– Надо бы вскрытие провести, мало ли че.
Почувствовав, что красная пелена снова наползает на глаза, я ударил кулаком по подносу. Еще чего не хватало. Копошиться он во мне будет. Хватит издевательств. Поднос покачнулся и со звоном упал на пол, инструменты рассыпались по полу.
Семен Маркович, побледнев, начал пятиться спиной к двери. И вдруг, с неожиданной для его комплекции проворностью выскочил в коридор, и я услышал, как щелкнул замок в двери. А ну, куда падла?! Я тебя все равно достану, ты у меня сейчас получишь! И я с разбегу налетел на дверь в надежде ее выбить. Но, к моему удивлению, я прошел сквозь нее, мельком увидев, что дверь в разрезе состоит из прессованных опилок. Упав на пол, я уперся в стену напротив двери. Семен Маркович быстрым шагом удалялся по коридору. Я, поднявшись, последовал за ним. Семен Маркович скрылся за дверью с табличкой «ординаторская». Я попытался схватиться за ручку двери и открыть ее. Рука, не почувствовав ничего, просто проходила сквозь ручку. Хм. Как быть-то?
Продолжение следует....
Если Вам понравилась статья, ставте 👍. Оставляйте комментарии, Буду рад Вашим отзывам.
Ссылка не Первую часть здесь https://zen.yandex.ru/media/id/5dcab782f3abe118dc3a9ca8/tri-dnia-iz-jizni-trupa-chast1-5dcab959f2b9ae76f74d8275