Время неумолимо приближалось к Новому Году. А так же к своеобразному ремейку фильма «Вспомнить всё». Для начала из злостных нарушителей воинской дисциплины был составлен наряд по роте. Затем остальным менее злостным было сказано, что в увольнение с 31 декабря на 1 января они не пойдут. Но утром 31 декабря был объявлен приказ начальника училища о том, что необходимо отпустить максимальное количество курсантов вне зависимости от учёбы и нарушений. Мы ликовали, но оказалось, что рано. В богатых арсеналах командирской практики имелось средство и на этот случай.
31 декабря училище жило по особому графику. После обеда уборка территории, затем ранний ужин и новогодняя дискотека. Для разных курсов дискотеки устраивались в клубе, столовой и спортзале. Каждую дискотеку по традиции обходил начальник училища и поздравлял с Новым Годом. После этого можно было бежать в казарму и готовиться к увольнению. Вот тут и ожидал «залётчиков» главный сюрприз. Дело в том, что командир роты жил буквально в пяти минутах ходьбы от училища и вполне успевал отметить Новый Год в семейном кругу. Я узнал уже утром 1 января, что после того, как были отпущено большинство курсантов, началась работа с неблагонадёжными. Им вспомнили оценки и грехи, после чего отпустили в увольнение. Часы в это время показывали 23 часа 40 минут. А, к слову сказать, училище находилось не в центре города, и ходил к нему только один автобусный маршрут. Маршрутных такси в то время не было и в помине. Но командир роты приказ начальства выполнил: личный состав был отпущен по максимуму.
Новый Год вскрыл ещё нарыв, о котором все знали, но старались не вспоминать. Блатные! Я сам поступил в училище, благодаря связям отца, но на то, что творилось перед праздником, смотреть было дико.
Начиная с 25 декабря, начальнику училища начались звонки из московских штабов всех уровней. Дело в том, что на длительные праздники по решению командования института часть курсантов могла быть отпущена в краткосрочный отпуск. Для этого надо было учиться лучше, чем удовлетворительно и не иметь замечаний по дисциплине. Но московских родственников с большими звёздами это не интересовало. В итоге получалось иногда, что двоечники уезжали в поощрительный отпуск, а курсант, который хорошо учился весь период, оставался в казарме, так как лимит отпускников был исчерпан. Одному курсанту отпускной билет был порван из-за того, что он, находясь в строю отпускников, не держал голову высоко и прямо, как того требовал Устав.
Я не виню в этом командование училища. Они носили погоны, а над ними стояли погоны больше. Затрудняюсь сказать, кто виноват. Да наверняка в гражданских организациях тоже твориться нечто подобное. Значит, это не армейская болезнь, а общественная.
У тром 1 января я зашёл в канцелярию командира роты и доложил о прибытии из увольнения. В канцелярии витал лёгкий запах алкоголя, оставленный предыдущими курсантами, но Георгиев предпочёл этого не замечать. Всё они понимали, наши офицеры, но наказывать почти всю роту глупо. Если наказать, то придётся объяснять причину, по которой весь личный состав не ушёл в увольнение в первых числах января. А после объяснения причины весёлая жизнь началась бы не только у нас, но и у офицеров. Это как же они нас воспитывали, что мы начали употреблять спиртные напитки. А вы разве не знаете? В армию молодой человек приходит хорошим, крылышками в дверном проёме застревает. А вот воспитание происходит в армии, значит, во всех нарушениях курсанта косвенно виноваты его командиры. Такая логика.