Середина лета. Казахская степь. Две недели в армии. Учебная дивизия или просто учебка. Огромнейший дивизионный плац на 10 тысяч человек. Присяга. И начались наряды, осмотры, прямо шагом марш. В батальоне 150 курсантов, призванные студенты медицинских институтов со всего СССР. И на одном из утренних построений появился прапорщик тоже с медицинскими эмблемами. На вопрос у кого есть опыт работы медбратом? Несколько солдат подняли руки. Прапорщик указал капитану на меня. Через полчаса с вещмешком и с прапорщиком тряслись в пыльном уазике по пыльной степной грунтовке на моё новое место службы. Отдельный танковый испытательный батальон. Три танковые роты из разных военных округов. Одна хозрота. Все солдаты по сроку службы – деды. И я! Две недели в армии. Меня просчитали за две секунды на построении.
365 дедов и 1 молодой. Вот такой расклад. Комбат так и сказал: «Вас 365 воинов испытателей, вы здесь уже полгода. У вас каждый день боевые стрельбы и боевые выходы техники. А новый санинструктор две недели назад был призван в ряды Советской Армии. Вам до Вашего дембеля – 3 месяца, а ему - два года. Не надо портить жизнь не себе, ни ему, ни офицерам».
В первую же ночь я встречал рассвет бес сна, и так почти 3 месяца. Каждая ночь была для меня ночью таких открытий!
Уже полгода 365 дедов жили в своем мире. Утром в 5:30 после хорошего завтрака, а кормили нас отменно, весь батальон исчезал в степи. В расположении оставалось 6 солдат. Повар, аккумуляторщик, санинструктор, секретчик, дежурный по штабу, связист. Остальные все на выезде. Часто их не было по два три дня. Возвращались они только в темноте злые, голодные. Все одного призыва, всем осталось 3 месяца службы. Их специально отобрали в этот батальон, потому что профессионалы и спецы. Офицеры давали большие поблажки, понимая, что успех испытаний зависит только от самих танкистов, поэтому никто не гонял за внешний вид, никто не заставлял маршировать. На территории части деревьев нет, камней нет, поэтому мусора и других атрибутов армейской жизни было очень мало.
Солдаты жили в палатках. Плац - утоптанная пыль. Столовая – без слов. Туалет – миллион мух. Откуда в жаркой степи мухи в таком количестве? Все деревянные части туалета были чёрного цвета от мух.
Медпункт занимал торцевую комнату в штабе. Штаб единственное здание на 200 километров вокруг! Поэтому на вечерней поверке незаконно отсутствующих никогда не было. Все были в строю. Ни о каких самоволках речи не было.
На вечернем поверке, комбат крыл матом тех накосячил днём и оглашал приказы на утро. Зарядки не было, но каждый вечер все деды качались к дембелю. Представьте степь и триста человек тягают траки от танка. Неуставные отношения были, но только внутри каждой роты. Всем объявили, что за хорошую службу, без драк и дедовщины, в общем без ЧП, все уйдут на дембель в нулевую партию и октябрь встретят дома. Поэтому деды друг на друга не кидались и конфликтов почти не было. Так что мою участь быстро и мирно решили. Я не спал практически каждую ночь до утра. Мои рассказы и истории про жизнь на гражданке, всем были по нраву. И я начинал говорил буквально 10 минут и меня перебивали начинали свои рассказы. Я выслушал сотни историй про их жизнь на гражданке, про их службу, они меня научили всему что знали сами. Я три раза перешивал и ушивал форму, научился подшиваться быстро и красиво. Деды поменяли ремень, бляху, звездочку, каждый дед показывал и учил своим фишкам армейского внешнего вида. Итак 3 месяца. Я стал частью батальона и уже не обижался на маты комбата, знал всё и всех. Умел не хуже дедов следить за собой и общаться с другими сослуживцами и офицерами. Мучало только одно – бессонные ночи с бесконечными рассказами. Но ничего эту проблему я решал днём, отсыпаясь в медпункте. Мой напарник санинструктор Олег – здоровенный детина из Брянска, с утра исчезал в степи вместе с батальоном, а вечером спал или качал мускулы и вся медпомощь падала на меня. Ушибы, порезы, перевязки, таблетки, ничего серьёзного не было и моя работа обычно заканчивалась за час. Времени вагон! Радио нет! Газет нет! ТВ нет! Раз в неделю привозили сигареты и печенье. И всё! Так что про армейскую науки и жизнь в войсках мне рассказали человек сто. Иногда на татарском, иногда на таджикском языках.
Но эта прекрасная жизнь также быстро и очень резко закончилась. За мной пришла машина из учебки. И я снова по пыльной дороге возвращался в свою медроту. Я даже не успел попрощаться со своими дедами. Все они были на стрельбах.
Уже в учебке, лихо доложив ротному о своём прибытии, получив два этажа мата за неуставную форму одежды и три этажа мата от старшины за сапоги и неуставные ремень и окантовку. Ночью, в каптёрке, я стоял перед своими сержантами и рассказывал им про то, как носят форму деды в других округах, как они оформляют альбомы, и другие дедовские премудрости. Сержанты, видя, что я уже не курсант, а солдат побывавший в войсках, сказали мне, чтобы я не выеживался, тащил службу как все и много не болтал. В казарме меня ждали парни из моего призыва. И я снова до утра пересказывал всё, что я увидел в войсках. Показывал, как носят форму, как отличить деда от черпака и молодого, в общем всё то чему меня научили воины-испытатели - танкисты.
Жаль, что мне не разрешили забрать свои вещи из батальона, ни адресов, не фотографий у меня нет. Но спасибо я говорю им всегда.
Середина лета. Казахская степь. Две недели в армии. Учебная дивизия или просто учебка. Огромнейший дивизионный плац на 10 тысяч человек. Присяга. И начались наряды, осмотры, прямо шагом марш. В батальоне 150 курсантов, призванные студенты медицинских институтов со всего СССР. И на одном из утренних построений появился прапорщик тоже с медицинскими эмблемами. На вопрос у кого есть опыт работы медбратом? Несколько солдат подняли руки. Прапорщик указал капитану на меня. Через полчаса с вещмешком и с прапорщиком тряслись в пыльном уазике по пыльной степной грунтовке на моё новое место службы. Отдельный танковый испытательный батальон. Три танковые роты из разных военных округов. Одна хозрота. Все солдаты по сроку службы – деды. И я! Две недели в армии. Меня просчитали за две секунды на построении.
365 дедов и 1 молодой. Вот такой расклад. Комбат так и сказал: «Вас 365 воинов испытателей, вы здесь уже полгода. У вас каждый день боевые стрельбы и боевые выходы техники. А новый санинструктор две недели назад был призван в ряды Советской Армии. Вам до Вашего дембеля – 3 месяца, а ему - два года. Не надо портить жизнь не себе, ни ему, ни офицерам».
В первую же ночь я встречал рассвет бес сна, и так почти 3 месяца. Каждая ночь была для меня ночью таких открытий!
Уже полгода 365 дедов жили в своем мире. Утром в 5:30 после хорошего завтрака, а кормили нас отменно, весь батальон исчезал в степи. В расположении оставалось 6 солдат. Повар, аккумуляторщик, санинструктор, секретчик, дежурный по штабу, связист. Остальные все на выезде. Часто их не было по два три дня. Возвращались они только в темноте злые, голодные. Все одного призыва, всем осталось 3 месяца службы. Их специально отобрали в этот батальон, потому что профессионалы и спецы. Офицеры давали большие поблажки, понимая, что успех испытаний зависит только от самих танкистов, поэтому никто не гонял за внешний вид, никто не заставлял маршировать. На территории части деревьев нет, камней нет, поэтому мусора и других атрибутов армейской жизни было очень мало.
Солдаты жили в палатках. Плац - утоптанная пыль. Столовая – без слов. Туалет – миллион мух. Откуда в жаркой степи мухи в таком количестве? Все деревянные части туалета были чёрного цвета от мух.
Медпункт занимал торцевую комнату в штабе. Штаб единственное здание на 200 километров вокруг! Поэтому на вечерней поверке незаконно отсутствующих никогда не было. Все были в строю. Ни о каких самоволках речи не было.
На вечернем поверке, комбат крыл матом тех накосячил днём и оглашал приказы на утро. Зарядки не было, но каждый вечер все деды качались к дембелю. Представьте степь и триста человек тягают траки от танка. Неуставные отношения были, но только внутри каждой роты. Всем объявили, что за хорошую службу, без драк и дедовщины, в общем без ЧП, все уйдут на дембель в нулевую партию и октябрь встретят дома. Поэтому деды друг на друга не кидались и конфликтов почти не было. Так что мою участь быстро и мирно решили. Я не спал практически каждую ночь до утра. Мои рассказы и истории про жизнь на гражданке, всем были по нраву. И я начинал говорил буквально 10 минут и меня перебивали начинали свои рассказы. Я выслушал сотни историй про их жизнь на гражданке, про их службу, они меня научили всему что знали сами. Я три раза перешивал и ушивал форму, научился подшиваться быстро и красиво. Деды поменяли ремень, бляху, звездочку, каждый дед показывал и учил своим фишкам армейского внешнего вида. Итак 3 месяца. Я стал частью батальона и уже не обижался на маты комбата, знал всё и всех. Умел не хуже дедов следить за собой и общаться с другими сослуживцами и офицерами. Мучало только одно – бессонные ночи с бесконечными рассказами. Но ничего эту проблему я решал днём, отсыпаясь в медпункте. Мой напарник санинструктор Олег – здоровенный детина из Брянска, с утра исчезал в степи вместе с батальоном, а вечером спал или качал мускулы и вся медпомощь падала на меня. Ушибы, порезы, перевязки, таблетки, ничего серьёзного не было и моя работа обычно заканчивалась за час. Времени вагон! Радио нет! Газет нет! ТВ нет! Раз в неделю привозили сигареты и печенье. И всё! Так что про армейскую науки и жизнь в войсках мне рассказали человек сто. Иногда на татарском, иногда на таджикском языках.
Но эта прекрасная жизнь также быстро и очень резко закончилась. За мной пришла машина из учебки. И я снова по пыльной дороге возвращался в свою медроту. Я даже не успел попрощаться со своими дедами. Все они были на стрельбах.
Уже в учебке, лихо доложив ротному о своём прибытии, получив два этажа мата за неуставную форму одежды и три этажа мата от старшины за сапоги и неуставные ремень и окантовку. Ночью, в каптёрке, я стоял перед своими сержантами и рассказывал им про то, как носят форму деды в других округах, как они оформляют альбомы, и другие дедовские премудрости. Сержанты, видя, что я уже не курсант, а солдат побывавший в войсках, сказали мне, чтобы я не выеживался, тащил службу как все и много не болтал. В казарме меня ждали парни из моего призыва. И я снова до утра пересказывал всё, что я увидел в войсках. Показывал, как носят форму, как отличить деда от черпака и молодого, в общем всё то чему меня научили воины-испытатели - танкисты.
Жаль, что мне не разрешили забрать свои вещи из батальона, ни адресов, не фотографий у меня нет. Но спасибо я говорю им всегда.
