Глава шестая. Почувствуй энергию
Часть первая
... Утро следующего дня началось с того же восклицания на пороге: «Свобода духа есть жизнь!». Следом — бег в лес и купание в реке. Но на этот раз рядом с ним приказано было бежать и ей, и в речку сигануть пришлось за ним следом, невзирая на отсутствие купальника. Также потом стояла с ним у порога, вознеся руки к востоку, к восходу солнца, улыбаясь ему, — учил теперь «вдыхать» его энергию, а каждый вдох распределять в живот, в сердце и в мозг.
— Ведь неведомо даже людям, — приговаривал поучительно, — с чего им день свой начинать? А всякий день с улыбки начинать важно.
И цитировал хриплым басом:
С чего начать?
Начни свой день с улыбки:
Открой глаза — и улыбнись!
А после, выйдя за калитку, Улыбкой с ближним поделись...
И улыбнётся Мир тебе, И будет мир твоей судьбе...
Введя в лес, учил:
— Деревья, яко и животные, не только несут человеку радость общения, но и обладают чудным целебным действием. Прежде всего: каждый найди «своё» дерево. Оно должно быть красивое, здоровое, с блестящими листьями. Прочувствуй симпатию к нему и доброжелательность. Стань к дереву: мужчина — спиной, женщина — животом, меридианом, стало быть, зачатия. Стань и обними, слейся с ним. Закрой глаза, ощути корни его, движение соков из земли по стволу вверх и растекания его в кроне. Особенно славно слышно движение соков весной. Ощути, почувствуй, как сверху, с кроны «твоего» дерева стекает на тебя... Отождестви себя с деревом и испытай в себе движение этой восходящей и нисходящей энергии. И таковым образом излечи себя от ядов века, очисти себя от отрицательных ионов, обитающих в атмосфере мелких обид, забот и переживаний твоих. И так случится, что после общения с твоим родным деревом, ты почувствуешь в себе внутреннюю чистоту, оздоровление и покой. А уходя, не забудь поблагодарить дерево, поклониться ему, погладь его рукой, прояви к нему нежность, словно к лекарю своему. У деревьев и иных растений тоже есть система нервная. Они воспринимают и чувствуют мир так же, как и человек...
И делала, как велел, и ощущала, что так и есть...
... Бывшим у него вчера детям-заикам, пришедшим, как и было велено, спозаранку, Порфирий на пять дней запретил произносить хоть что-нибудь... Даже с родителями разговаривать запрещалось... И только после того, как «режим молчания» был строжайшим образом внушён, стал заниматься с группой, выпроводив взрослых из избы.
Многое необычное в поведении Порфирия никак не мешало ему построить лечебный курс насыщенно и продуманно, где все, взрослые и дети, были заняты трудом. До полудня он работал со всей группой, а затем, до вечера, с каждым по отдельности. Самым же, первое время, невыносимым было то, что до полудня есть ничего не полагалось, только пить воду, а потом ели лишь ту лёгкую пищу, которую заказывал взрослым Порфирий. «Мы есть то, что мы едим», — подняв палец, сразу изрёк он древнюю мудрость, пояснив, что здоровье и долголетие зависят исключительно от правильного питания. Также все узнали, что питьё — это лишь вода, а всё остальное — чай, компот, кисели, молоко — это еда. А потому, естественно, при питье обходились лишь водой, но родниковой, за которой ходили или ездили километра за два.
После пятого дня «режима молчания» наблюдала, как по велению Порфирия все пытались начать говорить. И каков же был восторг, когда без запинки выговаривались слова, а следом и — фразы! На седьмой день, как и сказано было, все говорили свободно, уезжали счастливые, уверовав не только в силу знахаря, но и в силу собственную. Прощались тепло, с превеликой благодарностью — кто со смехом, кто со слезами. Обнимали Порфирия, словно родню свою, счастливые, избавленные от ущербности речи, а стало быть, от насмешек, получившие возможность петь, читать стихи, объясняться в любви... Ну разве не счастье вырвать у недуга, вернуть себе речь — тот исконный, необходимый для всякого общения, совершенный инструмент, название которому — русский язык! Дольше всех не отпускала Порфирия из своих объятий та самая Катюша, которая в первый день не смогла произнести даже своё имя. Обильно поливая слезами его бороду, всё повторяла: «Я люблю вас! Люблю! Люблю! Спасибо вам!». И он, до этого держась строгим и давая последние напутствия, вдруг прослезился. Страшно смутился от этого, силком отстранил её, погладил по голове и, прежде чем уйти в свою комнату, сказал взволнованно: «Храни тебя Господь, Катерина! Живи с Богом! Всё у тебя хорошо будет!». И вышел. И заперся изнутри. И долго в тот день не показывался.
... Жизнь у старца Порфирия шла по строго установленному им распорядку. Работы по дому и заботы о пропитании распределялись согласно естественного уклада: он был добытчик, она — помощница во всём. В саду и огороде работали вдвоём. Каждый день жизни начинался рано, с восхода солнца, — начинался с возгласа на пороге «Свобода духа есть жизнь!» и улыбки новому дню. Далее следовали пробежка босиком по долгим тропинкам леса и купание в реке Вороне. Вытираться, растираться запрещалось, чтобы после отдачи воде отрицательных зарядов тела, не стирать с него зарядов положительных, а растиранием не заряжать себя новыми отрицательными зарядами. Следом происходила «подзарядка» собственной энергии от Солнца и из Космоса — путём определённого дыхания и медитации. Завтракали родниковой водой... Мяса старец Порфирий не употреблял, и ей рекомендовал воздержание от него, поясняя тем, что мясо убиенных животных несёт в себе информацию предчувствия смерти, а значит, и болезни: последствия злости, страха, пагубную наследственность. Колбасу вообще считал «мертвой пищей». Пища была растительная, молочная и из продуктов пчеловодства, «ибо от неё и сила, и мышление оживают». Ещё — чаи из трав...
Поначалу голодала. Но быстро втянулась. Многое уже знала, многое умела: доила коз, имела навыки по работе на пасеке с пчёлами, из одних и тех же продуктов могла готовить самые разнообразные блюда...
━━━━━━━━━━━━━━━ ⊙ ━━━━━━━━━━━━━━━