О зависти
Зависть осудили и окрасили в черный цвет задолго до меня. Мелани Кляйн нашла ей объяснение ещё в нашем раннем младенчестве. Я же благодарен этому чувству, потому что оно побуждало меня к развитию. Я завидовал сильным ребятам и это побуждало меня заняться собой, спать на досках почти как Рахметов, купить себе пудовую гирю и тащить ее через город на себе, тискать в руке мячик от большого тенниса, пока не приобрел эспандер-кольцо, построить во дворе турник и выходить на него силовым жимом через две руки. Конечно я не стал грозой округи, но перестал комплексовать, хотя так и не научился драться. Я научился не доводить конфликтные ситуации до драки, предпочитая словесные дуэли кулачным. Но в глубине души сознавал свое малодушие и отсутствие мужской жестокости, которая только и могла обеспечить уличное лидерство.
Позже я завидовал ребятам, которые легко могли общаться с девочками. Меня интересовали только те, которые нравились. Но к несчастью они нравились и другим, как правило, более уверенным и раскованным. Это толкало меня к самовоспитанию, устранению стеснительности. Популярные книги по психологии и общению привлекли мое внимание. Я открыл для себя, технаря, мир психологии, постепенно я узнавал великие имена знатоков психологии человека, зависть привела меня к любви этой отрасли знаний, она открывала мне великое таинство человеческой психики и поведения.
В юности я завидовал Ландау, этому Моцарту от физики, моя юность совпала с эпохой физиков. Я читал о нем, я безумно хотел хотя бы в чем то приблизиться к его ореолу Великого и Свободного. Это во многом от него пошло «Физики шутят», а в дальнейшем и КВН, выродившийся сейчас в пошлое шоу. Я мечтал быть физиком-теоретиком, имея об этом только литературно-книжное понятие. Но это породило во мне любовь к физике, которая, не подтвержденная соответствующим образованием, со временем ослабла, а потом переродилась только в любовь к юмору, острому слову и анекдоту.
Потом меня поразил И.Бабель. Не помню, кто посоветовал мне его, но тогда я мог прочесть его только в читальном зале городской библиотеки. Он пленил меня и я бредил получить этот томик в свою библиотеку. Я смог осуществить свою мечту только будучи в аспирантуре в Москве с помощью своего друга Виктора, который сговорил мне заветный томик у знакомого книжного спекулянта, как оказалось, украденный в библиотеке какого-то плодоовощного подмосковного совхоза. Я завидовал этой потрясающей музыки слова. Эта зависть до сих пор руководит мной при оценке качества литературы. Вся современная литература проскакивает под планку поднятую Бабелем, только Довлатов и Жванецкий реют своими именами рядом с ним. Эта зависть доставляет мне почти физическое удовольствие от чтения моих кумиров.
Позже возникла профессиональная зависть к творчеству Л.С. Выготского. Я уже использовал принадлежащее ему сравнение с Моцартом, американский психолог назвал его «Моцартом в психологии». Читать его наслаждение, сродни выше упомянутой плеяде завидуемых мною. Он умер почти в таком же возрасте как Пушкин, заложив основу всей, тогда считающейся прогрессивной, отечественной психологии. Прогрессивность его последователей сейчас под вопросом, его же непререкаема. Зависть к четкости мышления и легкости определений подталкивала к внимательному знакомству с его трудами. Мечта воплотилась в шеститомном собрании его сочинений, который я тщательно оберегаю и даже обзавелся его дубликатом, который все же подарил настоящему, по моему мнению, психологу.
Я не устаю завидовать умным, обаятельным и простым в общении людям. Я завидую работоспособным, целеустремленным и творческим людям. Совсем не завидую гонящим вал печатной продукции, быть интересным при конвеерной продуктивности дано не многим, а единицам.