Секрет
Дик сидел на чердаке старого школьного здания и хлюпал носом. Он знал, что хлюпать носом — занятие для мужчины недостойное. По крайней мере, так всегда говорил ему дед, а дед никогда его не обманывал и никогда не ошибался. Но как тут было не реветь после того, что случилось?
Вообще-то ничего совсем уж нового не произошло. Всё это было продолжением одной и той же истории, которая тянулась с того момента, как дед привёл Дика в школу. Когда они пришли сюда впервые, Дик был в восторге — пока дед разговаривал со старой директрисой, мисс Баббл, он успел облазить всё здание от чердака до подвала. Ему так всё понравилось, что он не хотел отсюда уходить. Особенно понравился ему чердак — чего-чего там только не было! Ветхие чучела птиц, потрескавшиеся бюсты знаменитых учёных, каждый из которых казался Дику алхимиком, средневековые карты, огромный выцветший глобус — всё, всё без исключения вызывало восторг! И к тому же была ещё одна вещь, которую он обнаружил чуть позже, не сразу…
Вот про эту вещь Дик ни за что не стал бы рассказывать никому, пожалуй, даже деду. Это было его собственное открытие, его удача, его главный личный секрет. И с этой самой минуты он перестал быть простым первоклашкой простой школы в простой сельской
провинции — он стал владельцем сокровища, о котором больше не знал никто. До сегодняшнего дня…
Увы, начало школьной жизни принесло Дику проблемы и разочарования. Во-первых, оказалось, что он самый маленький в классе, и мистер Грамбл, учитель, донимал его этим ежедневно. А за учителем, ясное дело, стали повторять и мальчишки. Его дразнили постоянно, всё более и более яростно, по любому поводу: за куртку с заплатами на локтях (а в ней ещё отец, кстати, учился, и потому Дик ею особенно дорожил), за мечтательный взгляд на уроке, а на перемене — за вечный бутерброд с салатным листом. А больше всего, пожалуй, за то, что он упрямо не отзывался на оскорбления. После горькой, слёзной обиды первого дня дед ему сказал: настоящего мужчину не должно волновать мнение других о нём — он должен думать только о том, достойно ли вёл себя сам. Этот совет помог Дику найти способ отвлекаться от обид.
Отвлекался он по-своему — будучи обижаем и взрослыми, и детьми, он мысленно разговаривал с вещами, окружавшими его, и они, в благодарность за то, что он видел в них не просто бесчувственных истуканов, отвечали ему, каждый предмет по-своему. Правда, это было небезопасно, потому что можно было пропустить вопрос мистера Грамбла или вызов к доске, но что уж тут: семь бед — один ответ. Впрочем, со временем он понял, что на уроке всё же лучше слушать, зато на переменах он мог сполна взять своё.
Так и шло. На уроках Дик старался делать то, что от него хотели, а на переменах — особенно на большой — моментально выскальзывал из класса и бежал на чердак. Другие мальчишки боялись туда ходить — по школе ходила легенда о страшном таинственном призраке. Но Дик после долгих месяцев школьной травли опасался живых гораздо больше призраков и поэтому неизменно находил здесь убежище. На чердаке у него была своя жизнь. Дик гладил чучела птиц — и они дарили ему перья с рассказами о своих дальних полётах, оживая на время разговора. Он путешествовал по глобусу. Никто не знал, что глобус был с секретом, а он знал: если нажать на глобусе на любую точку морского пространства, тут же в этом месте загорался золотой огонёк, и к нему из Портсмутской гавани отплывал маленький кораблик. И если очень сильно захотеть, то можно было на несколько минут оказаться на мокрой палубе, среди солёных океанских брызг, и услышать протяжную перекличку матросов.
Эти замечательные вещи открывались ему постепенно, и о каждом своём открытии Дик исправно записывал в толстой тетрадке, подаренной дедом. Давно, ещё перед школой, дед вручил её Дику со словами: «А сюда будешь писать то, что покажется тебе самым интересным». Но главное открытие было ещё впереди.
В прошлом году один из весенних дней, когда весь класс, радуясь солнцу и близкой свободе, убежал после урока на школьный двор играть кто во что горазд, Дик, как обычно, прошмыгнул на чердак. После непродолжительного разговора со старым филином и короткого путешествия по глобусу он натолкнулся в дальнем углу, куда он прежде ещё не лазил, на какой-то громоздкий предмет, накрытый пыльной рогожей. Дик осторожно потянул рогожу на себя и увидел под ней деревянную раму с холстом.
Рама его заинтересовала. Под толстым слоем пыли просматривалась благородная старинная позолота. Дик заозирался в поисках какой-нибудь старой ветоши, чтобы протереть раму, и вдруг почувствовал, что вокруг что-то изменилось. Он бросил взгляд на картину, да так и остолбенел в изумлении — из старой пыльной рамы струился ровный, ясный, золотисто-голубой свет солнечного дня, прямо перед носом Дика колыхалась серебристая полынь, ветерок шевелил её, а туда дальше раскинулось высокогорное плато, и вдали синели загадочные силуэты крутого горного кряжа. Дик даже прищурился — таким слепяще ярким было солнечное сияние, и так оглушающе пахло горное разнотравье.
Прозвенел школьный звонок. Миг — и картина погасла. Дик перевёл дух, сердце колотилось так, будто он только что пробежал всю дорогу от школы до дома. Когда он примчался на чердак на следующей перемене, картина перенесла его в тихую морозную ночь в какой-то крохотной северной деревушке. А на следующий день он оказался на берегу ласкового южного моря в час заката, когда волна так мягко подкатывает к ногам, что её и не услышишь. Потом — в старой башне, с высоты которой открывался вид на сказочный восточный город…
С тех пор Дик писал в сокровенной тетрадке только о том, что показывала ему волшебная рама. Изо дня в день. Так продолжалось много месяцев. И вот вдруг сегодня Боб, самый крупный и самый противный из всех одноклассников, залез к нему в ранец и выхватил заветную тетрадку. С трудом — читать-то он был не очень большой мастер, не то, что драться и пакостить — верзила Боб громко прочитал всем одну страничку. Ох, какой же тут поднялся хохот! Тетрадку перебрасывали из рук в руки, и каждый оттуда что-то зачитывал. Каждая выходка вызывала новый взрыв хохота. Дик метался вслед за тетрадкой, пытаясь вырвать её из рук обидчиков, но тщетно. В конце концов, он выскочил из класса и прибежал сюда, на чердак, в своё единственное убежище.
Сквозь слёзы Дик услышал топот многочисленных ног, поднимавшихся вслед за ним по лестнице. Дик замер в ужасе. Минута — и дверь распахнулась. Впереди всех — Боб.
— Ну, и где тут твои волшебные картинки?
Дику очень захотелось спрятаться. Зажмурить глаза, зажать уши, ничего не видеть и ничего не слышать. Он даже закрыл глаза на секундочку. И мысленно увидел деда: «Достоинство, Ричард! Самое главное в любой ситуации — хранить достоинство».
Дик открыл глаза и мужественно загородил собой волшебную раму. Он вдруг почувствовал, что может говорить другим, совсем новым голосом:
— Нет, — твёрдо сказал он с удивившим всех спокойствием, — вы не увидите волшебных картинок.
— Это почему же? — усмехнулся Боб. — Не потому ли, что ты всё выдумал, недомерок?
— Не угадал, — невозмутимо ответил Дик. — Потому что вы в них не верите. Да таким, как вы, и не надо. Попробуйте только дотронуться. Вы, конечно, сделаете со мной, что захотите, но первому из вас я перегрызу глотку.
На чердаке стало тихо. Было слышно, как сопит Боб, принимая, видимо, решение своим неповоротливым умом.
— Погоди, Дик, успокойся, — вдруг раздался примирительный голос, толпа зашевелилась, вперёд протиснулся долговязый и рассудительный Том, сын аптекаря. — Мы виноваты, конечно. Мы над тобой смеялись. И вообще… Но мы тоже хотим увидеть волшебные картины, Дик. Некоторые из нас тоже начали о них мечтать. Пожалуйста, не мог бы ты с нами поделиться?
Дик заколебался. Ему всё ещё было очень страшно. Но Том смотрел на него серьёзно и как будто даже с надеждой, и у других уже не было тех прежних глумливых ухмылок.
— Хорошо, — сказал Дик. — Только пусть Боб отойдёт подальше.
Толпа молча оттеснила сникшего Боба к лестнице. Дик стащил со старой рамы пыльную рогожу. Холст ожил. Заструился ровный, ясный, золотисто-голубой свет солнечного дня, заколыхалась серебристая полынь, и вдали засинели загадочные силуэты крутого горного кряжа. Мальчишки замерли в изумлении. Им в лица повеял свежий ветер, раздув парусами рукава их рубашек, и затем снова стало тихо-тихо. Но это была уже совсем другая тишина. Нарушил её только Боб, заревевший вдруг белугой, спускаясь по лестнице вниз.
Яблоки
Шёл третий час осенней ночи. Ванька Чудов сидел на чердаке дедовой дачи и решал самую трудную за всю свою десятилетнюю жизнь задачу. Сначала c ним случилась беда: за первую сентябрьскую неделю он умудрился получить три двойки, а это грозило настоящей катастрофой, как только мама приедет из командировки.
Но тут ему неожиданно повезло, причём дважды. В первый раз повезло, когда дедушка в пятницу вечером решил, что они на все выходные поедут на дачу. А во второй раз — когда вчера, бегая с ребятами на дачном пустыре, он наткнулся на совершенно невероятный и неожиданный предмет. Он, верите ли, наткнулся на волшебную лампу, не больше и не меньше. Ему даже задумываться не пришлось, настолько ясно было, что именно оказалось в его руках. С замиранием сердца он вынес лампу с пустыря, спрятав её под курткой, и едва дождался ночи, пока все улеглись спать. Как только в доме всё затихло, он на цыпочках прокрался на чердак, и, затаив дыхание, потёр бок своего сокровища.
Результат не заставил себя долго ждать, хотя оказался несколько неожиданным — никакого джинна на чердаке не появилось, но случилось другое происшествие, не менее фантастическое. Лампа задрожала, слегка накренилась, подпрыгнула и вдруг извергла из себя фонтан разнообразных предметов — видели бы вы, каких!
И вот теперь Ванька сидел и крутил их поочередно в руках, пытаясь понять, что к чему. Раздумья и изумление его были так глубоки, что он даже не услышал скрип шагов на лестнице не заметил тени, неожиданно нависшей над ним.
— Ну, и что ты тут делаешь, друг мой? — вопросил дед, не дождавшись, пока Ванька его заметит.
Эффект неожиданности превзошёл все ожидания — внук оглушительно заорал и от испуга выронил из рук золотистое яблочко. И тут… Случилось необычайное: яблочко упало на блюдце, извергнутое той же лампой… упало, покатилось — и в тот же миг Ванька с дедом увидели аэродром, лайнер, выезжающий на взлётную полосу, и задумчивое лицо мамы в иллюминаторе.
— Вот это да!!! — в один голос ахнули они.
— Дед, вот что это, а? — в полнейшей растерянности воскликнул Ванька.
— Ну-ка, ну-ка… — пробормотал дед, присаживаясь на корточки перед россыпью предметов на полу вокруг лампы, — давай посмотрим…
Едва ли не целый час ушёл на разбор добычи. Была выпущена волшебная стрела из волшебного лука, и в том месте, где она упала, был найден новый, чистый дневник с двумя пятёрками — по пению и физкультуре. Волшебный клубок выпрыгнул из рук
и покатился к дачному пруду. Пришлось Ваньке с дедом побегать за ним. И они уже не очень удивились, когда у берега пруда плеснула хвостом золотая рыбка.
Ваньке пришлось рассказать деду про двойки — надо ж было как-то объяснить, зачем ему вдруг понадобилось, чтоб на школьную учительскую был совершён мышиный набег. Мышам запрещалось вредить в чём бы то ни было, но при этом был обещан ломтик сыра на каждый мышиный нос в том случае, если классный журнал 5-го "Б" будет изгрызен в труху.
Вопреки Ванькиным опасениям, дед веселился от души. А потом сказал:
— Эх, друг мой! Ведь это моя последняя школьная шалость, понимаешь? — и тут же, тихо вздохнув, едва различимо пробормотал: — Конечно же, не понимаешь ещё… да оно и хорошо…
И снова азартно подбодрил:
— Давай же, загадывай, у тебя ещё одно желание осталось!
Тут Ванька задумался.
— Жду твоего третьего желания, маленький хозяин, — мелодично пропела из пруда красавица-рыбка. — Может, прикажешь, чтобы мыши после журнала ещё и тетради погрызли?
— А что ещё могут твои мыши? — спросил у неё Ванька.
— А всё, что хочешь, — заверила его рыбка.
— Тогда… Тогда пусть тащат молодильные яблоки. Для деда. Чтоб эта школьная шалость не была у него последней. Принесут?
— Обижаешь… — многозначительно подмигнула рыбка.
Вслед за прощальным плеском вокруг сомкнулась тьма, и стало тихо-тихо. Сидя в кровати, Ванька протёр глаза. В окно светило яркое солнце, проглядывал кусок неба сквозь золотистую листву, в дачном доме стояла ласковая утренняя тишина. На диване напротив крепко спал дед. На полу было чисто и пусто, и только на столе светились красными крепкими бочками душистые осенние яблоки.
Аудиоверсия сказки Ирины Вайсерберг.
Иллюстрация: Денис Дьяченко.
Текст читает: Роман Кулешов.
Трек доступен в формате МР3.
Также текст можно прочитать на стр. 73-80 сборника "Заповедник Сказок-2014".
Сообщество "Заповедник Сказок" – творчество нескучных.
Если вам понравилось творчество, то, как говорится, подписывайтесь на канал, ставьте лайки и делитесь с друзьями. :)
Ваше внимание очень важно для меня. Если есть вопросы, пожелания, советы - добро пожаловать в комментарии, ни один из них не останется не замеченным.
До новых встреч с Фонотекой Заповедника Сказок!
Также обратите внимание на то, чем горжусь:
Аудиосказка "Мороженое"
Аудиосказка "Объект "БАБАЯГА" или Укрощение строптивых"
Сказка "Доисторическое интервью"