Они думают, что Заун - это место, где живут неудачники.
Они, конечно, не признают этого - они будут улыбаться сквозь зубы, похлопывать нас по спине и говорить нам, что Пилтовер был бы нигде без Зауна. Наши трудяги! Наша шумная торговля! Наш ХимТех, который все в Пилтовере делают вид, что они не покупают, но они постоянно делают! Они скажут, что Цаун - жизненно важная часть культуры Пилтовера.
Вся ложь. Очевидно. Они думают, что Заун - это то место, куда идиоты идут. Люди слишком глупы, чтобы жить в золотых башнях Пилтовера. Люди вроде меня.
Я потратил месяцы, торгуя шиммером, чтобы иметь возможность подать заявление на обучение в клан Холлорана. Я изучил каждую хрустящую, загнутую книгой книгу, которую я мог найти о механизме зубчатых передач. Я построил прототип редуктора для людей со сломанными или артритными запястьями, что увеличило их мобильность.
Я сделал все, что мог, чтобы получить место ученика в Пилтовере. Я даже добрался до заключительной стадии процесса проверки: личной встречи с самим Босвеллом Холлораном. Они сказали, что это была формальность. Это просто способ поприветствовать меня в нашей семье.
Он вошел в комнату, посмотрел на мою испачканную в серых пятнах одежду и рассмеялся сдавленным, безрадостным смехом.
- Извини, мой мальчик,-сказал он, - но мы не берем здесь грязных крыс.
Он даже ни разу не присел. Так что теперь я снова здесь. В Зауне. Еще один идиот.
Серая дорожка катится по улицам, приветствуя меня. В большинстве случаев он достаточно тонкий, чтобы вы могли глубоко дышать, не кашляя чем-то мокрым. Сегодня, однако, это то, что мы называем серым цветом. Ты задыхаешься с каждым вздохом.
У тебя сдавливает грудь. Не могу видеть много дальше ваших пальцев. Мне хочется бежать, но я знаю, что бежать некуда. Серое чувство, как будто оно приближается ко мне, давит меня, душит меня. В такие минуты я молюсь Жанне.
Не все в Зауне верят, что она настоящая, но у моей матери всегда была вера. Она сказала мне, что в день моего рождения за ее окном парила Синяя птица, и она знала - она знала - это Жанна говорила ей, что со мной все будет хорошо.
Конечно же, она ошибалась. В конце концов, я не был в порядке. Пару лет назад она - моя мать - умерла во время разборки ямы, и мне пришлось поднимать себя с помощью нескольких шестеренок, которые она мне оставила. А потом, как обычно: не мог завести друзей. Меня часто избивали. Пытался учиться, пытался придумать свой путь до Пилтовера. Я не мог... решил, что Жанна забыла обо мне.
Но я все еще храню кулон, который мне подарила мама: деревянную гравюру с изображением синей птицы, которую она видела. Просто на случай таких моментов, как эти.
Так что я сажусь на мокрую землю, потому что мне все равно, где найти скамейку, и достаю кулон с синей птицей, который всегда держу под рубашкой, и разговариваю с Жанной. Не вслух, конечно - не нужно, чтобы люди думали, что я какой-то химически обожженный урод - но все же, я разговариваю с ней.
Я ни о чем ее не прошу. Я просто скажу ей, как прошел мой день, и за день до этого, и как мне страшно, что я никогда не станет ничего путного и что я умру здесь, внизу, по колено в выгребной яме с ничего, чтобы показать его так же, как моя мать, и что иногда я просто хочу убежать куда-то я могу дышать и перестать быть так страшно.
Не хочется плакать все время и как я ненавижу себя за чувство, как будто я хочу плакать, потому что у меня его намного проще, чем некоторые другие люди, и как иногда я думаю о том, чтобы бросить себя в чем бассейны из выгребной ямы, просто бросился бы к моей матери, где я позволил бы себе опуститься на дно, и мои легкие заполнились бы жидкостью, потому что тогда все было бы кончено, по крайней мере. Я говорю Жанне, что надеюсь, она в порядке. Я надеюсь, что она счастлива, где бы она ни была.
Именно тогда я чувствую, как ветерок ласкает мою щеку. Просто легкая дрожь, но она есть. Вскоре я уже чувствую, как волосы падают мне на лицо. Ветер свистит громко и быстро, и вскоре он уже треплет мою куртку в воздухе, и я чувствую себя так, словно нахожусь в центре водоворота.
Серые вихри кружатся передо мной, подгоняемые ветром, который, кажется, дует отовсюду сразу. Туман медленно рассеивается, и я вижу, как другие прохожие на уровне антресолей смотрят, как он уплывает. Ветер стих. Серый цвет проясняется.
- Я могу дышать.
Не просто маленькие осторожные вдохи, а глубокие вдохи, которые наполняют мои легкие холодным, свежим воздухом. Солнце, больше не скрытое серой пеленой, сияет за башнями Пилтовера прямо в Заун.