В середине августа, из штаба батальона поступило распоряжение о подготовке сводной роты нашего батальона к участию в армейской операции по сопровождению автомобильной колонны с грузами для 860-го отдельного мотострелкового полка по маршруту: Кундуз–Талукан- Файзабад. Мне предстояло командовать этим подразделением в составе шестидесяти человек личного состава и шести единиц бронетехники, БТР – 70, с задачей обеспечить беспрепятственное прохождение колонны техники, на выделенном для нашей сводной роты участке дороги. Личный состав и техника были привлечены из состава второй, третей рот и управления батальона.
В назначенный день и час наша сводная рота под общим командованием, вновь прибывшего по замене командира батальона майора Чуваева Сергея Александровича, выдвинулась из расположения батальона в направлении Кундуза. Мы проезжали по дороге, которую и дорогой назвать было сложно. Через каждые десять – пятнадцать метров воронки от разрывов крупнокалиберных снарядов. Мучная пыль, от идущей впереди техники, добавляла неудобств. Вдоль дороги глинобитные дувалы (заборы) и заросли растительности, каждый из которых таил в себе опасность. Солдаты, находящиеся на «броне» БТРов, сканировали пространство в своих секторах обзора, пристально вглядываясь в каждый подозрительный уголок глиняных строений.
Наша небольшая колонна въехала в Кундуз. Город встречал недружелюбно. Мужчины в чалмах и тюбетейках с ненавистью смотрели на нас. После восьмилетней войны, постоянных лишений и невзгод, невозможно было по мановению волшебной палочки изменить сознание местных жителей. Люди были озлоблены и ненавидели пришельцев из-за речки. Бачата (афганские пацаны) бежали за техникой, показывали указательный палец и громко выкрикивали:
- Чарс, командор, чарс, командор! - предлагая афганский гашиш, в виде скатанных в карандаш тёмно-зелёных «сигареток» или лепешек.
- Командор, давай бакшиш (подарок)! - неистово кричали бачата. Проехав немногим более километра по окраинам Кундуза, каким-то неуловимым и непостижимым образом, под колесами одного из бронетранспортеров оказалась маленькая девочка лет четырех…. Колонна остановилась. Комбат дал команду занять круговую оборону. Ужас, страх и оцепенение охватили нас. В первые мгновения случившегося, мы не знали, что произошло и что нам делать. Крики и истерика афганцев всех возрастов, набежавших со всей округи, усугубляли ситуацию. Спустя несколько минут к нашей машине подошёл, одетый в разодранное тряпьё, седовласый старик, на вид лет шестидесяти, и стал что-то говорить сбивчивым голосом. Через переводчика рядового Саидова Файзули я понял, что эта девочка, лежащая на обочине, его младшая дочь. «Саид» перевёл, что у него в семье ещё девять человек, что он гарип (бедный), что ему нечем кормить семью… Народ обступил девочку, отец поднял её с земли, прижал к себе, затем обратил её на вытянутых руках к небу и стал молиться Всевышнему…
Не знаю, сколько бы это безумие продолжалось, если бы кто-то из бойцов, выходцев из среднеазиатских республик, не предложил откупиться тем, что было у нас в бронетранспортёрах. Я дал команду своим солдатам, отдать «старику» несколько пар старых солдатских ботинок и х/б, полмешка риса, перловки и макарон, пол-ящика тушёнки и сгущёнки, растительного жира, ещё какой-то снеди, которую мы брали с собой на блокпост…
Наступила минутная пауза, мы переваривали случившееся и наблюдали за афганцами. Вдруг отец девочки подошёл к моему БТРу и стал что-то говорить. Он прикоснулся своими руками к моим ногам. «Старик» то и дело взывал к Аллаху и благодарил меня за «подарки». «Саид» перевёл, что этих «подарков» хватит семье на несколько месяцев. А девочка? Девочка всё равно ушла бы из семьи. С ней надо было отдавать приданное, которого у него нет, и не будет, а это одни убытки… Он благодарил Аллаха за то, что мы избавили его от больших проблем и забот. У меня не укладывалось в голове то, что произошло минутами ранее… Жизнь маленького, родного человека ничего не стоила для этого отца. Что говорить о жизни людей, которые пришли в его страну, непонятно для каких целей. В те мгновения я не думал об этом. Осознание произошедшего события, пришло гораздо позже…
Колонна бронетехники сводной роты продолжила движение по заданному маршруту и вскоре прибыла в назначенный район, который располагался в «зеленой зоне», в двух километрах напротив заставы 2 взвода 3 роты нашего батальона. Комбат расположил бронетранспортеры вдоль дороги, которая изгибом напоминала тупой угол треугольника. В середине этого треугольника расположился мой блокпост, служивший одновременно командным пунктом нашей роты. По левую сторону от меня расположился взвод третей роты под командованием, недавно прибывшего из Союза, великовозрастного старшего лейтенанта Виолора Колибана, справа в километре, находился взвод лейтенанта Александра Екимовского.
Сергей Александрович уточнил задачи и определил каждой «коробочке» свой сектор для наблюдения и стрельбы, в случае внезапного нападения духов на колонну. Уже вечерело, командир пожелал нам удачи и убыл в расположение батальона.
Бойцы проверили местность на наличие мин и приступили к обустройству окопов для себя и техники. Командиры взводов организовали ночное дежурство на блокпостах. Я еще раз проехал по дороге по всем блокпостам, составил на рабочей карте командира схему расположения подразделения, указал на ней сектора обстрелов для каждой «коробочки», уточнил с командирами взводов ориентиры, напомнил сигналы оповещения и порядок взаимодействия в случае обстрела со стороны духов. Вокруг каждого блокпоста, в ночное время, на расстоянии тридцати – сорока метров были установлены сигнальные мины. Солдаты отрыли в земле так называемые щели, выложили на дно сухой тростник и перекрыли щели плащ-палатками. Рядом с нами протекал арык, воду из которого пить было нельзя, чтобы не дай Бог подхватить какую-нибудь заразу.
Жаркий и тяжелый во всех смыслах день сменился непроглядной ночью. Дежурство на блокпосту было установлено попарно. Хотелось спать. Глаза слипались от нервного напряжения, но ответственность за порученное дело не давали возможности оказаться в сонном царстве. То и дело раздавались одиночные автоматные выстрелы и разрывы от подствольного гранатомета, которые не давали заснуть и мне. Так бойцы, находящиеся в боевом охранении, обстреливали сомнительные участки местности, из которой могла поступить угроза. Через каждый час я заслушивал по связи доклады от всех блокпостов об обстановке.
Неожиданно, с левого фланга расположения нашей роты, ночную тишину пронзили автоматные очереди, а затем и выстрелы из крупнокалиберного пулемета, установленного на бронетранспортере. Я наблюдал, как ответным огнем кто-то пытается подавить огневые точки «противника»…
Выйдя на связь с командирами взводов, я приказал прекратить стрельбу. Через несколько мгновений воцарилась тишина. Оценив обстановку и заслушав доклады командиров, я понял, что стрельбу спровоцировал одиночный, шальной, сонный выстрел из расположения старшего лейтенанта Колибана в сторону взвода лейтенанта Екимовского. Затем началась прицельная стрельба в направлении друг друга. Как в такой обстановке подчиненные не перестреляли друг друга, остается только догадываться… Я передал по связи, чтобы все успокоились и продолжали наблюдение.
Утром всех ждал «разбор полетов». Жалкое зрелище представляли лица командиров, а их доклады о случившемся не поддавались никакой критике. Каждый из командиров не мог адекватно оценить свои действия и признать ошибки, которые могли привести к непредсказуемым последствиям. Возможно, сказалось огромное напряжение от увиденного днём на окраине Кундуза…
Вся ночь прошла в тревоге. С бойцами моего блокпоста, я позавтракал вкуснейшим и «изысканным» блюдом, в виде приготовленной на костре гречневой каши с тушенкой и горячим крепким чаем. Я решил немного подремать. Еще в училище я привык использовать каждую предоставленную минуту для сна и отдыха, мгновенно отключаясь от происходящего вокруг. И здесь, в экстремальных условиях, оставив за себя на блокпосту старшего сержанта Хуршеда Уракова, я в течение нескольких секунд провалился в безмятежность…
Однако сон продолжался недолго. Я проснулся от визга сигнальной мины и душераздирающего пронзительного крика. Вскочив, я увидел картину, которую смело можно было включить в сценарий комедийного фильма. Рядом с нашим блокпостом, через арык, располагалось рисовое поле, по небольшим канальчикам которого текла вода из арыка. Утром местные жители, как ни в чем не бывало, вышли на сельскохозяйственные работы, обрабатывать рис. Как вдруг, один из них наткнулся на растяжку сигнальной мины. В ужасе, дехканин повалился в грязную водяную жижу и заорал что есть мочи. Оказалось, что с наступлением утра, мои бойцы забыли снять одну из установленных растяжек. Мне и моему переводчику Саидову пришлось долго успокаивать правоверных мусульман, принося им свои извинения…