Вечером пришла соседка в слезах. С порога начала нечленораздельно подвывать, дескать, «…хочу, чтобы он умер, прости меня Господи!» Я подумала, что она пьяна, хотя никогда не замечала за ней подобного. Дала воды, успокоила, как могла и повела на кухню. Выплакавшись, она с окаменевшим лицом излила мне душу.
Сын стал употреблять лет пять-шесть назад, еще подростком. Она, занятая на двух работах, первое время вообще ничего не замечала. До этого паренек учился хорошо, с дисциплиной проблем не было, увлекался футболом и ходил в «качалку». Сережа помогал матери по дому, даже готовить научился, в общем, идеальный сын матери-одиночки, ее надежда и опора.
Первый звоночек прозвучал четыре года назад, когда из ее кошелька пропала крупная сумма денег. Причем, Люда точно знала, что купюры пропали в квартире, где, кроме нее с сыном, никого больше не было. Были разборки, слезы, обидные слова от сына «сама спустила деньги на всякую ерунду, а на меня спираешь» и смутные подозрения: что-то не так. Мальчик стал нервным, настроение менялось молниеносно. Мог спокойно слушать музыку, потом вдруг выдергивал наушники, накрывался с головой одеялом и отказывался общаться. Мог повысить голос, даже накричать.
Сначала мать списывала все на трудности переходного возраста, потом, столкнувшись с неадекватным поведением отпрыска, поняла, что проблема глубже. В один из вечеров Сережа еле заполз в квартиру, упал в прихожей на пол, и, закатывая воспаленные глаза, стал нести бред про инопланетян, отнимающих душу, красную звезду и волшебный сосуд. Он пускал слюни и задыхался. Люда испугалась, вызвала медиков. Они безучастно вкололи налоксон, который буквально за секунды привел паренька в чувство, и посоветовали матери обратиться к наркологу.
Для нее это стало ударом. До этого Люда никогда близко не сталкивалась с наркоманами. Издалека видела, конечно, как они ищут под окнами среди травы тайники с наркотой, но сильно не вникала – это их выбор так жить. Тощие, как скелеты, с желтой кожей и опухшими синюшными конечностями, они вызывали у нее отвращение и гадливость. А тут – сын. Красивый, стройный, сильный, ухоженный. Такого просто не может быть! Оказалось, может.
После того, как она узнала о беде, Сережино падение в пропасть было стремительным. Ему уже не нужно было от нее скрываться, что-то объяснять и оправдываться. Теперь он вваливался в квартиру в состоянии наркотического опьянения, в ее отсутствие приводил друзей и устраивал в доме притон. После работы она стала бояться идти домой – опасалась застать там наркоманскую компанию, пустые стены или даже пепелище.
Борьба за сына была изматывающей. Когда он выныривал из наркотического бреда – обещал, что завяжет, пойдет к наркологу, в церковь, хоть к черту на рога, только «дай немного денег, чтобы сейчас перекумарить». Поначалу давала, верила ему на слово. Потом сообразила, что сын-наркоман стал виртуозным манипулятором, которому ничего не стоило обвести ее вокруг пальца, надавить на слабые точки и заставить сделать так, как ему было выгодно.
Деньги сыну она перестала давать – стали исчезать вещи. Бытовая техника, украшения, даже одежда и продукты питания. Квартира опустела, превратившись в подобие бомжатника.
Жизнь Людмилы превратилась в череду скандалов, объяснений с полицией, вызовов скорой, посещений наркологички, потасовок с Сережиными друзьями-наркоманами. Год была передышка – после очередного передоза, испугавшись смерти, он самостоятельно устроился в какой-то реабилитационный центр, работающий под патронажем протестантской церкви. За это время Люда пришла в себя, поверила в чудесное сыновье исцеление, худо-бедно стала заполнять квартиру новыми вещами, в надежде окружить чадо домашним уютом после того, как он вернется после реабилитации.
А Сережа вернулся, причем, внезапно, и пока мать была на работе - обнес квартиру. Подчистую. Оказалось, он прямо в реабилитационном центре, после почти годовой завязки, сорвался, обдолбался какой-то дрянью и на перекладных рванул к родительнице.
В тот день они подрались. Она говорит, била по его ненавистному лицу, и мечтала, чтобы он оставил ее в покое. Чтобы его не стало. Чтобы умер.
С потухшими глазами она сидела у меня на кухне и спрашивала, что ей делать, как дальше жить. То винила себя, что мало уделяла внимания сыну-подростку, то проклинала его друзей-наркош, то жалела, то ненавидела своего тяжелобольного великовозрастного ребенка.
А что я могла ей посоветовать? Зная Люду, уверена, что она не сможет разрубить пуповину, которой они с сыном крепко связаны. Она так и будет себя обманывать и винить, не захочет понять, что дети - не собственность родителей, и они вправе жить, как хотят, и что у нее есть собственная жизнь.
И главное. "Желание - это ключевое слово; желание - это основа нашего выздоровления. В наших рассказах и опыте, которым мы делимся с наркоманами, которые все еще страдают, снова и снова появляется еще одно обстоятельство: наркоман, который не хочет бросить употреблять наркотики, никогда не бросит. Им можно советовать, угрожать, их можно уговаривать, умолять, наказывать, закрывать на замок, но они не бросят наркотиков до тех пор, пока не захотят этого". Это цитата из книги «Анонимные Наркоманы», которую написали те, кто прошел через горнило наркомании, но смог вернуться к нормальной жизни.
Они смогли. И Сережа тоже сможет, только он сам должен этого захотеть.