Когда Ирине было тридцать шесть лет, казалось, что в жизни никаких потрясений больше не произойдёт. В двадцать три года она похоронила первого мужа (рак) и осталась одна с трёхлетней дочкой. Благо, помогали родители. Жили все вместе в Краснокаменске, а потом, по случаю, перебрались в посёлок Первомайский, что в Шилкинском районе недалеко от места, где сливались реки Онон да Ингода. Жили бедно, но дружно. И вот однажды по переписке познакомилась Ирина с мужчиной, который работал на Крайнем Севере. Невинная переписка быстро переросла в серьёзные отношения и вскоре Михаил приехал знакомиться со своей знакомой. Мужчина сразу понравился бабушке Тасе, мол, не пьёт, не курит, много денег (зарплаты на Севере в те времена были больше обычной зарплаты почти в десять раз). А Ирина как-то холодно к нему отнеслась, но и прогонять не стала. Потихоньку, как говориться, между делом, расписались в ЗАГСе. Михаил по переезду купил новый автомобиль "Жигули", прямо с завода. Все соседи завидовали. Так и стали жить. Работа, дом, работа. Да ещё дача по выходным. До неё было совсем недалеко - шесть километров по асфальтированной лесной дороге. Добираться десять минут.
Вскоре баба Тася совсем занемогла. До этого врачи поставили ей диагноз - сахарный диабет, но живут же люди с таким диагнозом. А вот бабушка не смогла и стала быстро угасать. Постоянные больницы и врачи, дома пахло лекарствами. И вот, в шестьдесят пять лет, она тихо скончалась в палате первомайской больницы. "Казалось, всё остановилось. Закончилось детство. Я ничего не могла делать - ни ходить, ни сидеть - только лежала. Дочку было жалко. Глупой была - думала, мама будет жить вечно", - вспоминает Ирина. Михаил понимал состояние супруги и по дому все хлопоты взял на себя. Девочка была очень привязана к бабушке и по-своему тихо переживала большое горе. А потом были похороны. Ирина потеряла сознание прямо на кладбище - домой её привели под руки. Прошло сорок дней.
Полтора месяца Ирина не вставала с кровати - лежала и смотрела в потолок. Михаил не на шутку испугался, но не хотел тревожить падчерицу, мол, мама полежит ещё маленько и встанет. И правда, через сорок дней, Ирина сама встала к поминальному столу, перемыла вечером всё в доме сверху донизу. Дед старался в гости не приходить, чтобы не тревожить её воспоминаниями. Ирина сама иногда навещала его. Они любили подолгу сидеть на балконе четвёртого этажа и смотреть на сопку, за которой расположилось кладбище и где лежала горячо ими любимая жена и мама. Прошло восемь месяцев и новое горе постигло семью - дедушку убило молнией на пасеке во время ночной грозы. Ирина, скорее всего, уже внутренне смирилась с судьбой, поэтому смерть отца пережила уже на ногах, стараясь в это время больше внимания уделять дочери.
В тот жаркий августовский вечер Михаил с дочкой остались дома, а Ирина поехала на автомобиле к осиротевшей даче, чтобы там пожить несколько дней и разобрать вещи. Дочурка ходила ещё в школу, а супруг работал в ГОКе. "После похорон прошло не больше недели", - говорит Ира: "Машину я вожу давно, дорогу знаю. Непонятно было только, что меня дёрнуло ехать в ночь. На душе была тревога. И с каждым километром, с каждым поворотом эта тревога перерастала в страх, настоящий ужас". Было страшно даже посмотреть в боковые окна. Ирина видела только перед собой серое полотно дороги, освещённое фарами автомобиля. Как вспоминает, женщина, ни за что на свете она бы не вышла из машины на этой пустынной трассе. Дорога пошла под гору и уже стали видны огни дачного кооператива. И тут по спине у Ирины пробежал холод, она вспомнила - ворота в кооператив всегда закрыты от коров и нужно самостоятельно их открывать. Днём этим за небольшую мзду занималась дачная ребятня, но сейчас все спали. "Если бы ворота были закрыты, я бы так и просидела в машине до утра. Настолько страшно было выходить на улицу" - говорит Ирина.
Ворота были распахнуты настежь. Ликуя, Ира проехала под аркой и мельком глянула на обочину. Там стояла высокая, под два метра, человеческая фигура, отдалённо напоминающая женский силуэт. На ней было одето длинное в пол, не то пальто, не то шинель, в общем, нечто военного образца. У неё были седые волосы, аккуратно зачёсанные назад, а вместо глаз были только белки. Белый провалы, не мигая, смотрели сквозь женщину. Ирина, покрытая потом ужаса, медленно повернула голову вперёд и поехала по главной улице. "Не оглядывайся! Не оглядывайся! Не оглядывайся, шептала я себе. Я была уверена, что если оглянусь, у ворот уже никого не будет" - вспоминает Ирина.
С тех пор прошло почти тридцать лет. Сейчас у бабы Иры уже есть внуки и даже правнуки, но никогда в жизни она не забудет ту фигуру, которая открыла для неё ворота кооператива и которая так её напугала.