У Марка Захарова, художественного руководителя и главного режиссера московского театра «Ломком», кабинет очень большой. По размерам вполне тянет на танцплощадку или актовый зал.
На самом деле в начале прошлого века здесь, в Московском Купеческом клубе, и был зал, только бильярдный. Сохранились фотографии 1909 года, на которых видны бильярдный стол в центре комнаты, несколько небольших столиков по углам, огромная роскошная люстра над столом, мерцающие пятна торшеров и бра в разных местах. Эта комната, как и весь особняк Купеческого клуба, решена била в стиле модерн.
Архитектор проекта, апологет русского модерна Илларион Иванов-Шиц, для этого особняка специально заказывал и мебель, и гобелены, и ткани. К сожалению, обо всем великолепии интерьера Купеческого клуба можно судить лишь по воспоминаниям: в 20-е годы здесь размещалась Центральная школа партийной и советской работы вместе с общежитием и всеми вытекающими последствиями.
Этот зал всегда был чисто мужским местом. Купеческое сословие вообще не признавало присутствия женщин ни в деловой, ни в социальной сфере. И, несмотря на то что в начале XX века в клуб ходили уже внуки тех, кто составлял когда-то купеческий «кодекс правил», сами правила оставались незыблемыми.
Только в 1907 году женщины были допущены на увеселительные мероприятия, но бильярд не входил в программу увеселений. И еще одна деталь: днем и вечером эта комната была вполне публичным местом, а по ночам превращалась в зал азартных игр, поскольку бильярд всегда считался в России игрой очень азартной. Зачастую в этих стенах разгорались нешуточные страсти.
В те времена деньги на содержание клуба уходили немалые: роскошная кухня, одна из лучших в столице библиотек, свой театр. А доходы? Бильярдная и маленькие кабинеты со служебного входа, где ночи напролет шла игра в карты. Администрация придумала беспроигрышную систему выколачивания денег: чтобы не выгонять игроков после закрытия клуба, с них брали штраф, и каждые полчаса сумма штрафа увеличивалась. Купцу было проще заплатить деньги, чем бросить игру и оторваться от карт или бильярда. И если вы зайдете в «Ленком» со служебного входа - а именно здесь был и служебный вход в клуб, - то попадете в атмосферу того времени.
Как это ни парадоксально, столетие не унесло запаха страсти, азарта. Иногда кажется, что высокий накал страстей в спектаклях Марка Захарова как-то с этим местом связан, чувствует он его сквозь время, что ли...
Лет тридцать назад, кабинет главрежа находился между пролетами центральной лестницы за пыльной занавеской в маленькой комнате типа привратницкой. Все там было безлико, скучно и явно с чужого плеча, этакая времянка «от бедности». Но по Москве уже ползли слухи о том, что идет реставрация бывшего бильярдного зала, который удалось отстоять у времени, ЖЭКа и т. д. А когда наконец после реконструкции здания все увидели кабинет главного режиссера, разговоров стало еще больше.
Кабинет был эпатажный, не по-советски роскошный и уж совсем не «соцреалистический» по духу. Это сейчас он кажется нормой, достойной руководителя одною из лучших театров в стране, а тогда...
«Тогда, - говорит Марк Захаров, - я вообще боялся въезжать в этот кабинет. В далекое застойлое время у меня были проблемы с разными инстанциями, и я думал, что эта нарочитая роскошь вызовет сильную социальную ненависть среди коллег – руководителей других театров. Я был у Суслона, тогдашнего идеолога советского государства, - так у него кабинет был поменьше. А потом меня убедили, что исторический памятник перегораживать на семь-восемь помещений неинтеллигентно, и мы придумали круглый стол, чтобы придать пространству демократизм и подчеркнуть коллегиальность некоторых действий в нашем театре. Якобы мы коллегиально решаем некоторые мизансцены в спектаклях. А потом этот кабинет приобрел статус комнаты приемов, где мы встречаем гостей и радуемся нашим успехам».
Все попытки сделать – хотя бы на словах – этот кабинет демократичным местом, не удастся по определению. Потому что изначально ни само пространство, ни интерьер не были так задуманы. Про них лучше сказать любимой фразой Марка Анатольевича – «Чем будем удивлять?» Это вовсе и не кабинет, а место действия спектакля под названием «Частная и общественная жизнь Марка Захарова». И его соратник, главный художник театра Олег Шейнцис, создал замечательные декорации к «Жизни».
Общее ощущение - стилизация под модерн. Но к модерну относится только подлинная лампа, купленная в каком-то антикварном магазине за баснословные деньги еще в доисторические 70-е годы. Секретер, который уже нельзя открывать, и шкафчик, который лучше не открывать тоже, возможно, датированный концом XIX века и напоминают о будуарной жизни какой-нибудь театральной дивы, но сути интерьера не формируют. Они стоят там, где ну ж - но стоять, закрывая лишнее пространство.
Аккуратный круглый стол, подобранный в цвет остальной светлой мебели, создаст центр той части комнаты, где ведутся неофициальные переговоры. Там стоит удивительное кресло, раньше Марк Анатольевич любил в нем сидеть. По формам своим оно могло бы быть каким-нибудь «людовиком», но при более пристальном изучении понимаешь, что сделано оно в мастерских театра к какому-то спектаклю.
Что касается дивана, то о его происхождении ничего не известно, но он хорошо вписался в деревянную обшивку части стены с пристроенными книжными шкафами. Хотя диван и требует коренной реставрации или выноса «со сцены», на это никто не может решиться, так как именно его прогнутые пружины помнят многих наших знаменитых соотечественников.
Противоположную сторону комнаты занимает черный деревянный полукруг, который, как ширма, закрывает интимные места кабинета от «зрителей». Его диаметр находится в какой-то хитрой пропорции с размерами стола и концертного рояля, придвинутого к «ширме».
На черной полусфере справа висят афиши спектаклей, а слева в черной пустоте - одинокая маленькая фотография Велимира Хлебникова, любимого пекла Марка Захарова. Кажется, это единственная вещь, которая принадлежит лично ему: Захаров принес сюда этот портрет в день своего вхождения во владение кабинетом.