За долгую историю Тараза здесь приходилось жить и работать многим известным людям. Одной из них была замечательная певица Анна Герман.
Обладательница высокого сопрано, она исполняла песни самых разнообразных жанров: от шуточных песенок до милых и трогательных романсов. Певица была лауреатом множества международных фестивалей (Неаполь, Сан-Ремо, Монте-Карло), но особенно любили ее в СССР.
Родилась Анна 14 февраля 1936 г. в городе Ургенч Узбекской ССР. Ее мать, Ирма Мартенс, происходила из меннонитов — потомков немецких голландцев, которые приехали в Россию во времена Екатерины Второй. Отец — Ойген Хёррман (на русский манер — Евгений Герман) — был из семьи немецких переселенцев. В 1937 г. его арестовали и в скорости расстреляли. Лишь в 1957 г. обвинение было снято, а имя реабилитировано. В автобиографической книге “Анна Герман. Жизнь написанная ею самой” певица вспоминает то время так:
Я заболела паратифом, и тогда впервые меня спасли от смерти, но не врачи, а простой узбек, который дал какое-то лекарство на основе граната. Кажется, это было уже в Ташкенте, куда меня вывезли на лечение. Там же родился братик Фридрих, которого папа так и не увидел, потому что их с дядей Вильмаром арестовали за полгода до того. Арестовали в Ургенче, потому ни попрощаться с папой и дядей, ни даже услышать, за что арестовывают, мама не смогла”.
<...>
Вокруг ждали возвращения родных с фронта, каждый день бегали встречать поезда, у кого-то были слезы радости, у кого-то горя, а у меня… Официально мы не знали, где отец, но неофициально мама знала, что он расстрелян. Десять лет без права переписки не оставляли возможности возвращения. Потом оказалось, что Ойгена Германа расстреляли в сентябре 1938 года.
После ареста главы семьи мать Анны Герман вместе с ней и ее братом переезжают сначала в поселок Орловка в Таласской области Киргизской ССР, а позже — в Джамбул*, то бишь, в наши края. В 1939 г. маленький Фридрих умирает от скарлатины, не дожив и до двух лет. Ане повезло выжить.
Анна с матерью прожила в Джамбуле около 7 лет (с 1939 по 1946 г.). Здесь будущая певица пошла в школу, здесь же ее мать вышла замуж второй раз — за офицера Войска Польского, Германа Гернера. Благодаря этому браку, Ирма Гернер с дочерью смогли выехать в Польшу: сначала в город Нова-Руда, затем во Вроцлав. В 1955 г. по окончании начальной школы Анна поступает на геологический факультет Вроцлавского университета. Надо отметить, что девушка изначально хотела стать художницей, но ее мать настояла на более «конкретной» профессии:
Видишь ли, – рассуждала мама, – чтобы существовать на заработок художника, нужно стать известным мастером, чьи работы быстро раскупаются. А такое время не наступит скоро и даже… может быть, никогда не наступит, хотя рисуешь ты, по моему мнению, очень хорошо».
Я взяла документы назад. Сдала экзамены на геологический факультет. Обучение там длится шесть лет; специальность интересная и «конкретная», в программе – широкий спектр знаний из различных областей наук: от философии, логики, иностранных языков через курс высшей математики, физику, химию, биологию и социально-экономические вопросы до сугубо специальных предметов. – автобиографическая повесть А. Герман «Вернись в Сорренто?».
В 1960 г. певица дебютировала на сцене вроцлавского студенческого театра «Каламбур», куда ее пригласил его директор Ежи Литвинец.
На одном из выступлений девушка забыла слова и так расстроилась, что покинула сцену и отказывалась на нее возвращаться. Но в следующем году после настойчивых советов своей подруги Анна прошла прослушивание во Вроцлавскую эстраду, а еще через год – сдала экзамен квалификационной комиссии и стала профессиональной певицей:
Вскоре я представила свою дипломную работу и успешно, на пять, сдала магистерский экзамен. Это было в 1962 году. В том же году я попыталась еще раз «легализоваться» на эстраде. На сей раз удачно.
Разумеется, справка о сданном квалификационной комиссии экзамене далеко не равна диплому об окончании факультета эстрады при ГТИ (Государственном Театральном Институте – прим. мое), но и такой документ давал мне радостное сознание, что я чего-то стою и отныне на равных правах с «настоящими» артистами.
Первое признание пришло к Анне Герман после Международного фестиваля в польском городе Сопот, где она заняла второе место. Но настоящая слава пришла в 1964 г., после исполнения песни «Танцующие Эвридики» на Втором фестивале польской песни в Ополе, где Анна удостоилась третьего места. Дальше все пошло по нарастающей: в 1965 г. – первые гастроли в СССР, в 1966 г. – гастроли по Италии.
В том же году певица заключает контракт с небольшой итальянской фирмой CDI. Таким образом, Анна Герман стала первой исполнительницей из-за «железного занавеса», сделавшей записи в Италии. Однако не все было так радужно:
Поскольку за гостиницу и питание платил синьор Карриаджи, а возил меня мой личный охранник – Рануччо, то, казалось бы, мне было нечего и желать. Но человек так странно устроен, что время от времени ему хочется выйти на улицу и за углом в киоске купить себе газету. Можешь и не читать ее вовсе, но важно хоть на минуту почувствовать, что ты сам себе хозяин. Увы, этой привилегии я была лишена. Самой же унизительной была минута, когда официант, принеся еду, замешкается в дверях в надежде на чаевые. Ведь я не могла даже сказать: «Извините, у меня нет ни гроша», я представляла фирму CDI, была иностранной звездой, фотографии которой публикуются в прессе, а песни звучат по радио. Я все больше убеждалась в том, что пренебрежительная улыбка официанта – поистине одно из самых тяжких жизненных испытаний.
Но, несмотря на все трудности, в 1967 г., Анна выступила на фестивале в Сан Ремо. В августе того же года, случилась трагедия. Ночью, на высокой скорости автомобиль, в котором находились Герман и её импресарио и водитель – Ренато Серио, врезался в бетонное ограждение (ренато просто уснул за рулем). Герман выбросило через лобовое стекло в заросли, где ее не сразу нашли: приехавшая к утру скорая поначалу забрала только Ренато, находившегося в машине.
Я видела, что он сонный, клюет носом. Стало страшно, что, если заснет прямо на ходу, за рулем? Я была возбуждена после концерта, хотелось обсудить, что итальянская публика приняла меня, что все получается хорошо… Кроме того, болтая с Ренато и заставляя его отвечать, пусть даже односложно, я не позволяла ему дремать.
Самым разумным было бы все же остановить машину, потребовать, чтобы он прижался к обочине и хоть немного поспал. Почему я этого не сделала?!
Последнее, что я почувствовала — машину подбросило. Мелькнула мысль, что мы в темноте на что-то наскочили, что Ренато кого-то задавил. А потом меня охватил панический ужас оттого, что мы можем заживо сгореть в машине.
А потом наступила темнота…
Ренато Серио легко отделался, а Герман получила 49 переломов (в том числе и позвоночника) и травмы внутренних органов. После аварии девушка неделю не приходила в сознание и еще полгода неподвижно лежала на больничной койке, закованная в гипс.
У меня оказалась сильнейшая потеря крови. Теперь я вполне могу считать себя итальянкой, потому что большая часть крови, которая во мне есть, это кровь итальянцев, потому что моя собственная осталась в той самой канаве, где я пролежала почти до середины дня после аварии.
<...>
Но на том свете меня не приняли, отпустили попеть еще на этом. Когда отключили искусственное дыхание и позволили дышать самой, впервые прозвучало:
— Жить будет.
И тут же добавление:
— Петь нет.
Тогда я не понимала, что значит петь, выныривая на краткие мгновения из объятия нечеловеческой боли в относительно сознательное состояние, не вспоминала, кто я, знала только одно: женщина, чье лицо склонилось надо мной, моя мама. Этого было достаточно, чтобы понимать, что я жива. И пока она держит в своих руках мою не очень пострадавшую правую руку (левая была абсолютно неподвижна), я не уйду в тот мир, я живу.
Затем несколько месяцев ей пришлось вновь учиться дышать полной грудью, сидеть и ходить, восстанавливать память. Именно во время реабилитации Анна Герман написала автобиографическую книгу "Вернись в Сорренто?" Тогда же певица вела радиопередачу для детей о физике, начала писать музыку.
В 1970 г. певица вернулась на эстраду. Первый ее концерт прошел в Варшавском дворце науки и культуры. Когда девушка вышла на сцену, зрители аплодировали ей больше 20 минут. В том же году она записала песню «Człowieczy los» («Человеческая судьба») на стихи Алины Новак. Это была первая композиторская работа Герман: за эту песню она получила «Золотой диск».
Год спустя композитор Александра Пахмутова и поэт Николай Добронравов написали песню «Надежда». Сначала ее пела Эдита Пьеха, затем – Анна Герман. Мне частенько доводилось слышать от людей старшего поколения, что именно в исполнении Герман "Надежда" – звучит, что называется, канонически. В исполнении кого-либо другого: "Красиво, но все же не то".
В марте 1972 г. Анна Герман вышла замуж за инженера Политехнического института Збигнева Тухольского, с которым была знакома 12 лет. Через три года у пары родится сын, которого назовут в честь отца – Збигневом. В сентябре 1972 г. у певицы состоялся гастрольный тур по СССР – «Анна Герман представляет». В декабре того же года на советском телевидении прошел цикл программ «Поет Анна Герман».
Популярность певицы в Советском Союзе возрастала: в 1975 г. в рамках очередного турне она исполнила песню Владимира Шаинского «А он мне нравится». В 1977 г. для Герман композиторами Вячеславовом Добрыниным и Владимиром Шаинским были написаны песни "Белая черемуха" и "Когда цвели сады". Надо ли говорить, что и эти песни в исполнении Анны Герман стали классикой?
Но, пожалуй, самая-самая известная песня, исполненная Анной Герман (в дуэте со Львом Лещенко) – "Эхо любви", впервые прозвучавшая на "Песне – 77", где девушка исполнила ее в дуэте со Львом Лещенко. Эта песня, несмотря на почтенный возраст, популярна до сих пор. Классика...
В 1980 г. во время выступления в московских «Лужниках» в программе «Мелодии друзей» у Анны Герман прямо на сцене случилось обострение тромбофлебита. В том же году у певицы обнаружили рак. Спустя два года ее не стало: 26 августа 1982 г. она скончалась от саркомы в варшавском военном госпитале.
Вместо эпилога приведу пару цитат из книги -"Анна Герман. Жизнь рассказанная ею самой", написанной певицей в последние годы. Несмотря ни на какие трудности, она хотела ПЕТЬ и не просто петь, а петь для души.
Я не желала быть объектом пристального внимания и ахов ни для журналистов, ни для зрителей, ни даже для друзей, и рассказывать всем о своих мучениях тоже не желала. Написала книгу. Чтобы ответить сразу всем и насколько возможно (а это вообще невозможно) забыть аварию.
<...>
Вот почему я не поехала в Италию снова — не только не желала вспоминать произошедшее, но и не желала быть куклой, которую разглядывают, мужеством которой восхищаются, не хотела, чтобы на меня смотрели, меня слушали, мной интересовались прежде всего потому, что я перенесла такие муки, и преодолела все, и выбралась из воды с рыбой в зубах. Я хотела, чтобы на мои концерты ходили из-за моего пения, а не из любопытства.
Вряд ли синьор Карриаджи мог дать мне это. А становиться лягушкой, которую препарируют, я даже ради большого заработка не хочу.
<...>
Я не захотела петь веселые песенки, под которые прекрасно танцуется. Я хотела петь то, к чему лежала моя душа. И если из-за этого не заработала много денег, то мои родные меня простят.
И если бы я отправилась покорять Запад сначала своими страданиями, а йогом наигранным весельем, то ничего хорошего из этого не вышло бы. Я пела так, как пела, и если моя популярность «всего лишь» в Польше и СССР, тем хуже. Для меня и для остальных.
Хелена Майданец, уехав на гастроли в Париж, обратно не вернулась. Были разговоры о том, что она просто снялась для какого-то журнала, и наши чиновники решили, что певица со столь вольным поведением Польше не нужна. Но Майданец нашла себя на парижских подмостках. Хорошо это или плохо? Она счастлива в Париже, работает на телевидении и радио, выступает в знаменитых кабаре, изредка приезжает в Польшу. Хелена счастлива, значит, хорошо, неважно, нравится ли это чиновникам.
И таких певцов и певиц много, они не стали звездами первой величины на европейской или мировой сцене, не перебили славу Битлов или Эллы Фицджеральд, не собирали огромные залы, как «Абба», но жили вполне прилично.
Я могла выбрать такой же путь, могла, но не выбрала, помешала авария. А если бы не помешала? Пришлась бы я западному слушателю по вкусу со своими мелодичными песнями? Возможно, поет же Челентано, и Джо Дассен, и Далида, и многие другие, кто не похож на Битлов или «Аббу», но виноватым себя из-за этого не считает.
Тогда почему мне дороже русские песни, почему они получаются душевней и поются легче?
Наверное, все дело в моих корнях, даже не корнях, а родине. Я родилась в СССР, мои предки тоже, дома говорили на пляттдойч (южнонемецком диалекте), но вокруг я слышала русскую речь, русские песни, видела русских людей. До десяти лет я была гражданкой Советского Союза, а основы всего закладываются в детстве.
Такая сильная воля к жизни, такая сильная воля к свободе выбора – вызывают восхищение ничуть не меньшее, чем прекрасный голос, которым Анна Герман пела прекрасные песни.
P.S. Насколько я знаю, в Таразе не осталось ни дома, в котором жила в детстве певица, ни школы, где она училась. Только мемориальная табличка на стене гостиницы «Жамбыл», установленная в 2013 г. На табличке указаны значимые места в жизни Анны: Варшава, Сан-Ремо, Москва, Сопот, Джамбул....
* С 1938 по 1997 год, Тараз носил имя поэта Жамбыла Жабаева (Джамбула Джабаева).