Цикл "Улыбки тёмного времени"Оли Новой
На полупрозрачной, парящей в воздухе панели телевизора шли очередные вечерние новости. Аглаша раскладывала по контейнерам еду для своих домочадцев, и телевизор, ловко подстраиваясь под её перемещения, летел за ней. В какой-то момент ей надоело его назойливое сопровождение и навязчивая, именная реклама, и она просто выключила его. Телевизор вздохнул, погасил свой экран и полетел на своё место на стене.
В доме, напичканном умными помощниками, быт происходил сам собой, и хозяйке оставалось лишь следить за чётким исполнением разных электронных устройств. Потому что в 2050 году жить стало проще: человечество изобрело себе комфортное во всех смыслах существование за счёт роботов и полностью автономных гаджетов, а ещё избавилось от большинства болезней и…алкоголя. Теперь о том, что когда-то на Земле были спиртные напитки, помнили лишь бабушки да дедушки. Они шутили об этом, вспоминали весёлые попойки и вечеринки, авральные отчёты, командировки, сдачи сессий и просто дни рождений и вздыхали. В их удобной и обеспеченной жизни не хватало остроты и радости момента - жизнь ускорилась настолько, что пожилые люди уже не успевали за всем, поэтому тем, кто достиг шестидесятилетнего возраста предписывалось переехать в специальную зону обслуживания, называемую в народе "городом стариков". Там они узнавали о том, что вместо алкоголя им позволены послабления в виде десертов. Но в строго терапевтических дозах. Ибо врачи не советуют злоупотреблять сладким - в чрезмерных количествах оно приводит к ряду болезней и асоциальному поведению.
Аглаша думала обо всех этих возможностях своего времени и отчего-то вздыхала. Ей осталось надиктовать инструкции для членов своей семьи роботу-домохозяйке, а потом идти в Клуб анонимных кексоголиков. Посещение этого клуба было строго обязательным и неявка каралась всякими неприятными мерами вплоть до огласки. Аглая смотрела в окно и вспоминала, как она попала в чёрный список неадекватных кексоголиков. Дело было так…
В этом стремительном и обеспеченном времени, в этой светлой эпохе, часто противопоставляемой "тёмному 20-му веку", работать приходилось ещё больше, быстрее и сосредоточеннее, а также быть гибким настолько, чтобы молниеносно переключаться между задачами, людьми и обстоятельствами. Для этого ещё с детского сада, обязательного для всех детей с одного года, детей тренировали в стрессовых условиях: частая смена воспитательниц, поздний приход мамы, отложенное реагирование на плач и прочее. Всё было направлено на то, чтобы вырастить удобного, лишенного индивидуальности и привязанности члена общества. Потом начиналась школа. Здесь были свои испытания - тренировка коллективными высмеиваниями, альтернативный буллинг, а также частая смена факультативных предметов, чтобы ни в ком не укоренилась идея, что он особенный или имеет какие-то выдающиеся способности в определенной сфере. Главными критериями успеха были покладистость и стрессоустойчивость. Само собой, к институту подходили уже полностью подготовленные члены общества. В вузах учились только те, кто прошел отбор и мог работать на нескольких работах одновременно. В качестве поощрения в этой искусственно выстроенной системе использовался сахар и его производные. Плачущему малышу в годик давали сладкое печенье, не сразу, конечно, в школе для мотивации учащихся пекли специальные кексики с добавлением успокоительного. А с 18 лет уже каждый мог посещать специальные сладкие бары и пробовать там весь спектр вкусов в разнообразных кондитерских изделиях.
Аглая застряла на фазе любви к кексикам. Она всегда немного отличалась от других детей. В ней словно была какая-то природная воронка недостачи любви, которую она пыталась компенсировать всеми известными способами. В школе это были кексики. Она доедала их за другими, просила добавки, льстила учителям - словом, добивалась их любыми способами. Ей никто не отказывал, пока наружу не вспыла нелицеприятная правда: успокоительные школьные кексики действовали на Аглашу возбуждающе и беспокойно. Она радовалась, как молодой олень, и носилась по школе, сбивая всё на своём пути. Её взвинченность доходила до того, что она наедалась кексиков до беспамятства и ломала школьное имущество, о чём потом почти ничего не помнила.
Конечно, кексики ей запретили. Вместо них ей выдавали 5 граммов мёда или варенья. Аглая страдала, истерила, переставала учиться, бунтовала. Но система в лице школьной медсестры и участковых врачей была неумолима. В её медицинской карте теперь красовался жирный штамп "непереносимость". Поэтому и дома боялись дать ей что-то лишнее, чтобы не получить чёрную галочку из школы за очередной Аглашин дебош.
Всё изменилось, когда Аглаше исполнилось 18 лет, и она по настоянию родителей поступила в университет. Там она быстро нашла единомышленников-кексопоедателей, и вместе они пускались во все тяжкие в ближайшем сладком баре. Ведь только специальные бары и магазины могли распространять сладкое. Больше нигде его было не достать. Государство снабжало граждан сладкими радостями, и оно же контроллировало их потребление. Поэтому друзья ни в чём себе не отказывали: начинали они непременно с нежных ванильных кексиков с легчайшей глазурью сверху, затем переходили к фруктовым вкусам вроде клубники или чёрной смородины, и завершали всегда мощными аккордами крем-брюле, карамели и шоколада. Запивалось всё это великолепие приторными молочными коктейлями, какао и замысловатым кофе. После, весёлые и развязные, они выходили на танцпол и выпускали там все свои переживания наружу. Друзья держались до самого утра, а потом шли встречать рассвет. И так каждый вечер пятницы.
Это беззаботное время в жизни Аглаши продолжалось до тех пор, пока она не влюбилась. По уши и совершенно безответно. Она вновь сделалась замкнутой, неразговорчивой и совершенно ушла в себя. Кексовечеринки уже не радовали её так, как раньше. Ведь ей хотелось, чтобы предмет её обожания танцевал с нею всю ночь, веселился и говорил, какая она красивая и необыкновенная. Однако это было невозможно. Потому что он был её старшим тьютором в университете и был счастливо женат. Это и подкосило Аглаю, уведя её от невинных совместных поеданий разных кексиков. Теперь она предпочитала сладкий бар на другом конце города, ездила туда одна и каждый раз влипала во что-то неприятное. Одним вечером она так переела шоколадных кексов с пометкой "самый сильный эффект", что устроила погром за барной стойкой и даже ввязалась в драку. После этого она и попала на учёт кексоголиков и обязана была посещать специальный клуб для таких, как она, работать с психологом и раз в месяц ходить к врачу, предоставляя справку об успешно сданных анализах. Всё случилось почти перед самой защитой диплома, поэтому на кафедре её дело осторожно замяли, не без вмешательства её родителей. Теперь они тоже ей пеняли на её невменяемость и постоянно напоминали, что сама она ничего не может, даже справляться с жизнью без дебошей.
Аглая ушла в затяжную депрессию, выйдя из неё замуж за своего нового врача. Теперь уже никто ей не ничего не говорил, ибо от всех претензий и упреков её ограждал муж, сертифицированный государственный кексолог. Он один понимал её переживания и тайком от всех разрешал съедать несколько кексиков под его присмотром. А ещё он говорил, какая она красивая, необыкновенная и самая любимая. И даже кексиков Аглаше почему-то хотелось всё меньше. Но по действующему закону ей было предписано посещать клуб анонимных кексоголиков ещё год. Затем она могла пройти комиссию и избавиться от этой позорной метки "кексоголик" почти навсегда. Почти, потому что всех пугали хроникой и рецидивами и обязывали сдавать анализы раз в год с такой медицинской историей в прошлом.
Сейчас Аглаша собиралась на очередное заседание этого клуба, молясь, чтобы время пролетело незаметно. Ведь дома её ждут любимые - муж и дети! И вся эта суета с кексами теперь видилась ей совершенно надуманной и попросту ненужной, бесчувственной формальностью, отравляющей её жизнь.
Любовно разложив всем еду по персональным контейнерам, Аглая взяла сумочку и выбежала в ласковый августовский вечер. До клуба она доехала незаметно, вся в своих мыслях. Отчего-то сегодня у неё появилось много вопросов про кексы, и Аглаша размышляла, стоит ли ими делиться с группой. Но когда она зашла внутрь, сомнения её рассеялись: в круге, составленном из стульев, сидели её давние знакомые-кексоголики, Митя и Фимка. Остальные запаздывали, да и тьютора ещё не было. Поэтому Аглая, радостно поприветствовав ребят, села рядом и сразу же включилась в их разговор.
- Вот ты, Мить, о чём думал, когда в бабушек объедками кексов кидался? О чём ты думал? - спросил друга Фимка.
- В том-то и дело, что ни о чём я не думал, Фим! И радовался этому, не поверишь, просто радовался! - воскликнул в ответ Митя, почётный выпускник лучшего университета в Москве и работающий на четырёх работах одновременно.
- Не может быть! - искренне удивился Фима. - Жаль, я этого не видел!
- Да, знаешь, говорят, это было эффектно! Эти бабушки…с детства сплошное "нельзя", а не то…и следят-следят за тобой непрерывно, а уж если на чём поймают, то всё, стой и терпи, пока на тебя всё не выльют, все грехи не повесят! - горячо согласился Митя.
Фимка энергично закивал головой в знак согласия со своим товарищем. И Аглаша в стороне не осталась:
- Да, ребят, и у меня так же…но ведь крайние проявления эмоций у нас вне закона, так? Значит, если я какую-то эмоцию испытываю, у меня вариантов не так-то и много: выпустить её наружу одобренным способом или загнать внутрь! А если одобренные способы мне не помогают? Значит, просто разорвёт изнутри от невероятного напряжения? Может, мы потому и работаем на нескольких работах и едим кексы, чтоб настоящих эмоций не было? Чтобы некогда было их ощущать, а?
Вдруг за её спиной раздался ровный и властный голос тьютора клуба:
- Аглая, ты испытываешь напряжение и хочешь поговорить об этом? Тебя снова тянет на кексы в неограниченном количестве?
- Вовсе нет! Не нужны мне ваши кексы! В жизни есть вещи поинтересней кексов и многочисленных работ, не так ли? - с вызовом воскликнула она.
- Конечно, они есть. Жизненные приоритеты расставляем мы сами. А теперь, пока мы ждём остальных, возьмите карточки с изображениями кексов и зверей и подберите соответствия по своему текущему состоянию...
- Простите, но мне бы хотелось получить ответы на свои вопросы! Дело ведь не в кексах, не так ли? Это ведь не средство от грусти и прочих асоциальных эмоций, это способ отвлечься от того, что по-настоящему волнует? - настойчиво спросила Аглаша, глядя тьютору прямо в глаза.
- Возможно, - так же ровно и бесцветно отозвался тьютор.
- В таком случае, зачем нам раскладывать карточки про кексы, если дело не в них? Если нам нужно, чтобы признали наше право на эмоции? Если нам нужно, чтобы нас просто выслушали, наконец? Не по плану, не по карточкам, а просто как есть?
- Аглая, твои вопросы выходят за рамки нашего круга, - абсолютно спокойно ответил тьютор.
Остальные участники клуба уже подошли и внимательно вслушивались в эту одностороннюю дискуссию.
- По-моему, вопросы Аглаи как раз очень хорошо подходят к нашему кругу! Я бы даже сказал, это главные вопросы! Если сама причина деструктива в людях будет устранена, никому не понадобятся кексы! - страстно возразил тьютору один из новопришедших.
- Итак, Фёдор, два привода в сладких барах за превышения доз сладкого и развязное поведение. Вы не хотите избавиться от кексозависимости и быть снятым с учёта? - совершенно безэмоционально ответил тьютор.
- Я начинаю подозревать кое-что… - прошептала одногруппникам Аглая и затем громко заявила так, чтобы в микрофонах камер было отчётливо слышно каждое её слово. - Мы требуем нового тьютора, этот сломался! Повторяем: нам нужен новый тьютор, немедленно!
Группа дружно скандировала вслед за ней: "Нового тьютора! Этот сломался! Немедленно!"
Тьютор вдруг как-то неестественно дёрнулся и, быстро задвигав головой во все стороны, застыл уперев свой взгляд назад, будто задумавшаяся сова. Задняя дверь открылась, и двое мужчин в спецодежде серого цвета отлаженными движениями взяли и унесли сломанного тьютора прямо со стулом.
Ребята повернулись к Аглае и удивленно прошептали ей: "Как ты догадалась?"
- Дорогие, лучше спросите, почему мы все не догадались раньше? Это же очевидно! Разве живой человек ведёт себя так!?
- Ты права! Мы все сонное царство! Так и ходили бы сюда, бесцельно тратя своё время. А проблем наших клуб никогда бы не решил… - мрачно согласился Митя.
- Наши проблемы никто и не решит, только мы сами! Разве вы не поняли? - удивилась Аглаша.
- Поняли…однако чтобы что-то решить, надо это сначала признать…и, я так понимаю, клубу это крайне невыгодно…А также всей нашей системе, да? Я прав? - серьезно спросил Фимка.
Остальные согласно кивнули.
- Знаете, ребят, нам сейчас нового тьютора принесут! И, кажется, мы можем существенно сократить наше пребывание в этом клубе! - заметила одна девушка.
- Лана права! Давайте побудем немного роботами и продемонстрируем новому тьютору своё полное согласие с тем, что он нам предлагает? А затем дружно признаем, что мы избавились от кексозависимости! Спокойно и радостно, чтобы наши ровные эмоции удовлетворили контроллеров. Как вам план? - прошептала Аглаша.
- Забавно, как мы перешептываемся, выделяя голосом допустимые слова, это особый язык! - улыбнулась Лана. - План отличный! Мы все люди, и можем выбирать приоритеты в своей жизни, как сказал сломанный тьютор, а также решать, как нам жить! И нас много, мы не одиноки, понимаете?
- Да! - единодушно согласились все участники клуба.
Вскоре задняя дверь зала снова распахнулась и рабочие ввели нового тьютора. На этот раз им оказалась блондинка в зефирно-розовом юбочном костюме. Она ослепительно улыбалась и кивала всем присутствующим с зашкаливающей доброжелательностью и эмпатией.
- Всё ясно, улыбаемся как она, ребят, и со всем соглашаемся! Мы в игре! - еле слышно проговорила Аглаша.
- Добрый вечер, участники клуба! Рада вас видеть! Я - ваш новый тьютор. Меня зовут Елена! - приторно проговорила тьютор.
- Добрый вечер! Мы рады вас видеть! - не менее приторно ответили ребята.
Тьютор осталась довольна и начала своё занятие. В конце она резюмировала проделанную всеми работу:
- Вы продемонстрировали позитивный отклик на терапию! Ваш прогресс необычаен! При таком восприятии материала вам остается месяц занятий в клубе анонимных кексоголиков!
- Благодарим вас, тьютор, будем и дальше стараться! - лучезарно улыбаясь, откликнулась Аглая.
- Будем стараться, благодарим! - эхом откликнулись остальные.
Уже на улице, обойдя камеры распознавания лиц и микрофоны, участники клуба дружно рассмеялись, правда, не доходя до хохота, чтобы не привлекать внимание контроллеров. У Аглаши даже выступили слёзы от смеха, настолько уморительно смешно ей было.
- Ребята, по-моему, мы все должники Аглаши, нашего главного кексоголика! Если и правда через месяц нас освободят от этого бреда, мы все станем работать на неё, как считаете? - отсмеялся и предложил Митя.
- Вот точно, Мить! - согласились все.
- Причем, мы можем создать свою фирму свободных кексоголиков и занимать в ней одновременно несколько должностей, что избавит от необходимости работать на нескольких работах! Как вам идея? - воскликнула довольная Аглая.
- Золотко, да ты просто гениальна! Мы задаром на тебя работать должны! Жаль только, кексы не на что купить будет! - восхитился Фимка.
- Не надо задаром! Я же не плантатор! В нашем случае, главное - дружно, а не задаром! - улыбнулась Аглаша.
- С меня бизнес-план! - предложила Лана. - Обсудим детали?
Все загудели и принялись предлагать свои варианты и возможную лепту в общем деле. Вдруг Митя достал из рюкзака небольшой мяч и крикнул:
- Все в круг! Играем в мяч и подаем реплики с бросками! Патруль идёт, а нас тут собралось больше трёх человек!
Все участники быстро выстроились в круг на лужайке и принялись кидать друг другу мяч с совершенно беззаботно улыбаюшимися лицами. Патруль просканировал их группу и удовлетворенно двинулся дальше.
- Предлагаю продолжать обсуждение в таком формате, для общей безопасности! - негромко проговорил Фима. - Просто кивните в знак согласия!
Все дружно кивнули и продолжили игру. Когда они закончили, было уже совсем темно. Но на руках у них были идея будущей фирмы, несколько бизнес-планов и распределенные должности. Неплохая игра в мяч! Уже прощаясь, ребята с чистыми и сияющими лицами вдруг пошутили про кексы:
- Я иду в бар, кто со мной?
- Да ладно! Ну-ка покажи нам, как ты туда пойдёшь с такими-то грандиозными планами? - смеясь поинтересовались остальные. - И, главное, что ты там будешь делать?
- Ясное дело, завоёвывать мир, уговаривая людей не есть кексы и посмотреть на мир шире! - улыбнулся Митя.
- Давай каждый совершит главную революцию в себе, а остальные подтянутся! Открытый кексобунт нам не нужен! Мы же команда! - засмеялась Аглаша.
- Я ж пошутил! Как можно променять целый мир возможностей на какие-то кексы?! - ухмыльнулся Митя и исчез в подземке.
***
Аглаша пришла домой радостная и возбужденная. В их семейных аппартаментах царили тишина и полумрак. Лишь в гостиной мелькали блики ночных телепередач. На диване сидел муж и задумчиво смотрел на парящий в воздухе экран.
- Ты поздно сегодня. Что случилось? - спросил он, почти не поворачивая головы, безо всякой эмоции в голосе.
Аглая замерла у порога, в ужасе разглядывая своего любимого и родного мужа. Мужа, который всегда был на её стороне, шутил над её слабостями, поддерживал, когда было нелегко, любил её разной…Сейчас же он напоминал ей контроллера, тьютора-андроида из клуба кексоголиков, формального кексолога - любого представителя той самой системы, которая с детства душила все её естественные порывы. Аглаше стало зябко и как-то не по себе, но она всё же ответила ему:
- Игорёк, мы с ребятами добились сегодня немалых успехов и нам сократили срок обязательного посещения клуба до одного месяца!
- И вы пошли в сладкий бар отметить это событие? - едко спросил Игорь.
- Нет, совсем нет! Почему ты так думаешь обо мне? Мы гуляли в парке, играли в мяч и обсуждали дальнейшие планы!
- Почему я так думаю? Аглаша, у тебя зависимость, и ты это знаешь!
- Игорь, у меня нехватка любви и принятия, дефицит хорошего отношения и подрезанные крылья возможностей! - пылко возразила ему Аглая, сев на журнальный столик прямо напротив мужа и уперев свой горячий взгляд в его глаза. Игорь нервно моргнул и сменил позу: другая, новая жена была ему некомфортна.
- Кто тебе поставил такие диагнозы? - свысока усмехнулся он.
- Я сама это поняла, никто не знает меня лучше меня самой! - уверенно заявила Аглаша.
- Все кексоголики страдают разными маниями, известно ли это тебе?
- Зачем ты навешиваешь на меня то, что не имеет ко мне никакого отношения? Я думала, ты порадуешься за меня, увидишь, что я стала другой! Сама нашла причину, и мне нет нужды дальше бороться с надуманными следствиями и общепринятыми отклонениями, которые вызваны странными приоритетами в нашем обществе! И ты всё это знаешь, я уверена! - горячо воскликнула Аглая.
Игорь молча смотрел на свою жену и не узнавал её. Прежде она была такой испуганной, слабой, зависимой и нуждалась в нём, как в воздухе. Теперь же перед ним сидела уверенная в себе, свободная женщина, излучающая силу и бесстрашие.
- Дай-ка померим твой уровень сахара в крови! - деловито заявило он, снова надев маску государственного кексолога.
- Зачем? - растерялась Аглаша.
- Чтобы убедиться, что твои перепады настроения не вызваны сладким или чем-то таким, - сухо ответил муж.
- То есть, ты хочешь сказать, что не веришь мне? Не доверяешь своей жене? - ужаснулась она.
- Я верю цифрам, - ответил он.
- А я думала, ты меня любишь! Такой, какая я есть! Но сейчас мне кажется, ты никогда не хотел знать, какая я на самом деле и что по-настоящему лучше для меня…Ты помогал мне быть незаметной и удобной для системы! А теперь мне это не нужно! Теперь я хочу жить, радоваться и творить! Что в этом плохого? Я не нравлюсь тебе такой? - со слезами в голосе воскликнула Аглаша.
- Я не знаю, ты ли это…а не какое-то вещество… - неуверенно проговорил Игорь.
- Какое вещество? - насторожилась Аглая.
- Только не говори, что ты с твоим умом не поняла этого! Ты не знала, что во всю сладкую продукцию добавляются разные вещества? И что любой человек с детства находится под подозрением, потому что ест сладкое с этими добавками? Не знала ты и то, что стоит кому-то перебрать, его ставят на учёт и всячески преследуют, а между тем этим кем-то может стать каждый первый? Однако поощряется потребление сладкого во всех госучреждениях и сладких барах? Но дома запрещено готовить сладкое? И всё это оставалось для тебя незаметным!? - разразился страстной тирадой её муж.
Потрясённая Аглая застыла не шелохнувшись, всё ещё ощущая звон страшных вопросов Игоря в своей голове. Затем она покачала головой.
- Я не знала. Мне казалось, сладкое само по себе вызывает такой эффект…безо всяких там веществ. Я недавно пришла к этой мысли. Но то, что ты говоришь, это против людей, это массовое запланированное убийство, это…. - произнесла она и разрыдалась, закрыв лицо руками.
Муж подошел к ней и, взяв на руки, осторожно отнёс её на диван и прикрыл пледом.
- Кексик хочешь? - пошутил он.
Аглаша с отвращением посмотрела на него, но всё же нашла в себе силы ответить вопросом на вопрос:
- Лучше скажи, почему ты на мне женился? Потому что я зависела от тебя? Была такой, какой тебе нужно?
Игорь со вздохом сел рядом и сосредоточенно потер лоб руками.
- Это немного сложнее, чем ты думаешь! Главное, ты нуждалась во мне, моей защите, моих решениях. С тобой я чувствовал себя нужным, сильным, главным…. - устало ответил он.
- Ты знаешь, что ты сейчас говоришь обо мне в прошедшем времени? Ведь я здесь, сейчас с тобой! Я изменилась, но по-прежнему люблю тебя и нуждаюсь в тебе! - эмоционально заметила Аглая.
- Это ты, Аглаша? Ты - настоящая, ты уверена? - серьёзно спросил Игорь, глядя ей в глаза.
- Конечно, это я, самая-самая настоящая, твоя Аглаша! - снова прослезилась она.
- Моя-моя! Чуть что слёзы льёт, точно моя, - улыбнулся Игорь и обнял её.
- Вещество, которое добавляют с детства в кексы в микродозах и наращивают дозу в соответствии с возрастом и весом, призвано подавлять любые крайние проявления эмоций. Но в случае передозировки вызывает эйфорию и, как следствие, раскрепощает подавленные чувства, развязывает руки, так сказать. А ты уникальна в своей реакции и никогда не была предсказуемой…Я приносил тебе кексики от моего коллеги - их изготавливали в секретной пекарне для высших чинов. В тех кексах не было этого вещества. Поэтому анализы у тебя всегда были хорошие. Понимаешь? Дело вообще не в кексах! - поведал Аглае муж.
- Значит, я не кексоголик? - прошептала она.
- Именно. Ты спонтанная, эмоциональная женщина, которая хочет жить…и похоже, сейчас ты стала увереннее и смелее, чем когда-либо…Это напугало меня. Я думал, ты была в каком-то подпольном баре и у тебя передоз…кексов, будем придерживаться официальной терминологии… - мягко ответил Игорь.
- Моя работа бессмысленна. Я просто подтверждаю, что люди получили дозу вещества через кексы, но называю это кексозависимостью и вынужден лечить то, чего нет. В последние годы меня держало то, что моя работа позволяет оберегать тебя и всю семью! Но вот ты приходишь, сильная и независимая, другая, и я понимаю тщетность всех моих усилий… - грустно добавил он.
Аглаша нежно обняла мужа.
- Всё, что ты делал очень важно и несёт большой смысл! С тобой я впервые почувствовала себя защищенной и любимой, впервые в жизни, понимаешь? И ты можешь мягко направлять людей подальше от кексов, у тебя в руках мощное знание! - страстно проговорила она.
- К тому же, мы с ребятами из клуба общались не просто так! После снятия с учета мы хотим открыть свою фирму, где каждый из нас будет занимать несколько должностей! Мы уже и бизнес-план обсудили! И я хотела с тобой посоветоваться! - увлеченно продолжила она.
- Идея, конечно, была твоей? - тепло проговорил Игорь.
- Моей! - просияла Аглая.
Они вышли на балкон и ещё долго смотрели на звёзды, позволив тёплой, летней ночи укутать их своим одеялом. Вместе мечталось смелее, шире, дальше! Воображение несло супругов в будущее, и оно казалось им вкусным и радужным. Вдоволь нашептавшись, Аглаша с Игорем выпили чаю и отправились спать.
Наутро всё казалось иным: солнце светило ярче, детские поцелуйчики были слаще, а взгляд любимого и любимой - во сто крат теплее, чем прежде. Даже на завтрак без спешки отчего-то хватило времени. Ласково проводив мужа на работу, Аглаша попросила детей поиграть у себя, а сама устроилась с компанелью на диване. Проверка почты и ежедневное написание статей для разных изданий давно стало её утренним ритуалом. Сейчас ей захотелось отступить от привычного, пусть в мелочах, но распустить свои устоявшиеся шаблоны, как старый вязаный шарф. Комфортные, уютные, безопасные шаблоны всего. Аглае вдруг стало казаться, что её прежняя жизнь была сродни движению андроида по рутинным задачам. Это было движение без жизни, и, пожалуй, только кексы вносили свою яркую вкусовую нотку в её обыденность. Получается, в глубине души она кексоголик, страждущий новых ощущений и сладости, привнесенной извне? Прислушавшись к себе, Аглаша поняла, что это не так. Она ясно слышала запах травы, доносящийся с улицы, с покошенного газона. Её щёки ещё помнили утренние нежные прикосновения мужа. Она слышала детский смех из соседней комнаты, и от этого внутри ей становилось тепло и наполненно. На губах Аглаи таял утренний чай с цветочным букетом из далёкой южной страны. Все её чувства заработали так, словно кто-то снял с них невидимую пелену и протёр волшебной тряпочкой глаза, уши, нос и всю её целиком. Мысль о кексах сейчас ей казалась нелепой.
Поэтому Аглаша улыбнулась и принялась набрасывать в виртуальный блокнот вчерашние идеи ребят по общему бизнесу. Получалось интересно и ярко. Главное, было оформить все сопутствующие документы аккуратно и по всем правилам. А ещё не привлечь к ним всем ненужного внимания. Или наоборот сразу привлечь, чтобы вся общественность узнала про их идеи, новаторство и смелость, про новые возможности для всех? Новая Аглая была смелой, но всё же неглупой: ей до болезненной гримасы не хотелось подвести своих друзей. Перечитав только что написанное, она удовлетворенно кивнула и решила показать это мужу прежде всех. Своему близкому человеку, с которым ей было так спокойно и тепло.
Отложив все дела в сторону, Аглая возвонила утренней няне и отменила её визит. Ей захотелось самой погулять и порезвиться с детьми, а статья не убежит. Что-нибудь придумается! Ночью муж сказал ей, что она - сердце всей семьи и её счастье важно для всех! От этих неожиданных слов у неё пробежали мурашки по спине и захотелось всех обнять и обрадовать немедленно! Поцеловав спящих Тишу и Ладу, она почувствовала, как её собственное сердце будто растёт и расширяется в груди, требуя всё больше места. Это было новое, отчасти странное, но всё же невероятно приятное ощущение. Ощущение себя в живом, растущем сердце. Ей вдруг показалось, что она повсюду - в ночном порыве летнего ветерка, в улыбке мужа, в горящей свече, в нежных щёчках детей. Мир стал частью неё самой, а она - им. В точности всем, что окружало её в каждый момент жизни.
Подкравшись к двери детской, она проухала совой пять раз и проговорила низким голосом:
- А кто быстро соберется, тот с мамой в парк пойдёт! Пускать пузыри, играть в мяч, ловить жуков и устраивать пикник прямо на траве!
Дети замерли от неожиданности, не понимающе уставившись на дверь, а затем разразились громким, радостным кличем:
- Ура! Сегодня воскресенье, да? Ура-ура-ура!
- Тише, дорогие, не пугайте соседей! Сегодня отличный день для прогулки, а с остальным разберемся!
Двойняшки захлопали в ладоши и побежали неловко собирать кубики обратно в коробку ради такого события. Аглаша улыбаясь присоединилась к ним. Обняв детей, она снова ощутила, как растёт её сердце, и ей стало так тепло и уютно, что захотелось мурчать.
- Мур-мур, мои котятки! Побежали скорее гулять!
- Мам, а мы возьмём кексиков на пикник? - хитро спросила её дочка.
- Нет, Ладушка! Мы что-то поинтереснее придумаем! Шашлык из фруктов, например, или колбаску из орехов и фиников или самые вкусные бутерброды на свете! Да что угодно, мы ведь фантазеры, правда? - азартно предложила Аглая, наблюдая за реакцией Лады.
Девочка сначала было расстроилась, а потом радостно захлопала в ладоши.
- Шашлык из фруктов? Понарошку, да?
- Шашлык понарошку, а фрукты настоящие! - улыбнулась Аглаша и побежала на кухню за провизией.
Одновременно с этим раздался телефонный звонок, но Аглаша быстро включила автоответчик и притворилась, что её нет дома. Она ощутила сердцем смутную тревогу, однако не взяла трубку. Вряд ли сейчас какая-либо земная сила могла удержать её дома!
***
Аглая с детьми шагала по зелёным улицам. Был август, и всё дышало зноем. Солнечные блики зайчиками отскакивали от стеклянных небоскребов, растворяясь затем в городской пыли. Но сегодня Аглаша не замечала того, что1я прежде угнетало её. Она ощущала в своих ладонях пухлые, маленькие ручки детей и вспоминала своё детство. Память нахлынула внутри неё мощной волной ярких, обрывочных воспоминаний. Перед глазами встал цветочный луг у бабушки на даче. В траве стрекотали кузнечики, тревожно вскрикивали крошечные полевые птички. Бабочки порхали в своём общем причудливом танце. И весь мир вокруг был рад маленькой Аглаше. Никто не указывал ей, кем ей быть, а кем нет. Не было бесконечных "нельзя", "если не сделаешь, то…" и прочих неприятных слов. Всё было просто и радостно. Вечером на даче плыл чудесный аромат яблочного пирога, и добрые бабушкины руки раздавали всем тарелки с заветным лакомством. Затем всё пропало, и перед глазами возникло балтийское взморье зимой. Папа держал её за руку, и холодный, колючий ветер был не так страшен. Серые волны с воем врезались в песок, выбрасывая всё новые и новые осколки янтаря, похожие на жжёную карамель. Аглаша с азартом подскакивала к самой кромке воды и быстро собирала, сколько успевала до следующей волны. С визгом убегая обратно к папе, она всякий раз слегка замачивала ноги. Он сердился и вёл её домой. На обратном пути они шли мимо знакомого соседа, и тот угощал их красными яблочками, покрытыми ледяной коркой. Они всё ещё висели на дереве, напоминая яркие фонарики или снегирей. Вдруг появилась другая картина: Аглаша закончила первый класс, была поздняя весна, и всё утопало в яблоневом цвету. Девочка спустилась со ступенек школьного крыльца и, заметив родное лицо в толпе встречающих, с радостным кличем ринулась в толпу. Мама протянула руки к ней навстречу и нежно обняла её. Мягкое хлопковое платье прижалось к Аглашиной щеке вместе с мамой, и для дочки оно навсегда осталось синонимом нежности и ласки. Поэтому покупая детям одежду, Аглая всегда украдкой прикладывала её к щекам и с прикрытыми глазами решала, приятна ли ей такая ткань. Мама в тот день пахла жасмином. Аромат был нежным и загадочным. Он сообщал особое отношение и нежность всем, кто общался с ней. Жасмин - символ безусловной любви на Востоке…Где же ты, тот самый, самый сладкий, самый волшебный жасмин? Отчего-то с годами этот аромат поблек и выветрился, словно в последующие школьные годы Аглаша чем-то провинилась или стала совсем иной.
Тиша с Ладой шли рядом и не представляли себе, о чём думала их мама. Им было достаточно того, что она рядом, пусть её мысли витали где-то далеко. Лада пела песенку про солнышко и всё вокруг. Тиша сосредоточенно разглядывал проезжающие мимо них машины. Каждый был занят своим делом, но при этом они образовывали единое целое. Каждый думал о своём, и в тёплом переплетении рук чувствовал себя лучше всех на свете.
Впереди показался парк. Дети радостно подпрыгнули и ускорили шаг. Аглая очнулась от своих воспоминаний и, почувствовав настроение детей, тоже заспешила к зёлёной траве и деревьям. Внезапно безмятежность момента нарушил писк входящего сообщения на Аглашиных часах. Писк возвещал о получении новости от кого-то из родных с пометкой "важно". Аглая нахмурилась, но решила прежде разместить детей на траве под деревом, а затем уже собраться с духом и спокойно прочитать то, что ей прислали. Тревога кольнула её в сердце, и почему-то подумалось о муже. "Игорь!" - подумала она и поспешила расстелить покрывало на траве.
- Выбирайте самое красивое дерево! - безмятежно предложила она детям.
Тиша и Лада издали боевой клич и одновременно побежали к раскидистой плакучей иве. Её ветви словно зелёные волосы загадочной ундины плавно покачивались на ветру. Под этим деревом было уютно, как в домике - укрывая от жары и посторонних глаз, оно напевало под звуки ветра свои шелестящие песни, полные неги и заботы. Аглая улыбнулась выбору детей и разложила всё для пикника. Раздав им что-то для активных игр, она, наконец, смогла прочитать тревожное сообщение.
"Дорогая, у нас проверки. Если к тебе придут, не пугайся. Меня задержали до выяснения обстоятельств, не волнуйся. Люблю!"
Кровь отхлынула от Аглашиного лица. Все их общие радостные моменты пронеслись перед глазами. Промелькнули и ссоры, и болезни детей, и прочие неурядицы, прожитые вместе. Безличные фразы сообщения её нисколько не успокоили, а, напротив, посеяли в ней семена тревоги. "Должно быть, произошло что-то крайне неприятное…он бережёт меня. Государственных кексологов просто так не задерживают," - рассеянно подумала Аглая. Пару минут она пребывала в какой-то вязкой апатии и не знала, что ей думать и чувствовать теперь. Но над её головой, в ветвях матушки-ивы уселась стайка свиристелей. Они переговаривались меж собой своими нежными, серебристыми голосами и напевали радостные, солнечные песни. Птицы будто сообщали всем вокруг: "Вы живы, возрадуйтесь, люди!" И Аглаша, заслышав их, открыла глаза и вспомнила, как прекрасен её мир, как дети ждали их совместного пикника и как её любимый муж хотел, чтобы она была счастлива. Несмотря ни на что.
Вдохнув побольше воздуха, Аглая решила, что проживёт этот день так же безмятежно, как и планировала, посвятив всю себя детям и веселью. И она побежала к близнецам, сбросив босоножки где-то у дерева. Шелковистая трава шекотала ей ноги, а мягкая земля пружинила под ней, помогая бежать беззаботно и легко. Снаружи Аглаша была вся исполнена заразительным весельем, и только внутри неё тихонько звучала непрерывная молитва за мужа. Только бы вернулся, только бы был здоров!
***
Игорь сидел в стерильно пустой комнате. В ней были только стены и единственный, занятый им же стул. Ни окон, ни зеркал, никакой другой мебели. Только давящая пустота. Она словно сообщала ему: "Ты мой пленник. Если не повинуешься здешним правилам, так и проведешь остаток своих дней в моих безмолвных стенах!" Личные вещи у Игоря забрали, и он не мог ничем отвлечься или что-то написать. Это по-настоящему, ощутимо угнетало, как и полная неизвестность, в которой он пребывал вот уже несколько часов. Время тянулось и тянулось, переливаясь в бесконечность. Но у Игоря не было даже часов, чтобы хоть как-то следить за движением минут. Поскольку окон в комнате не было, трудно было понять даже, какая часть дня наступила или окончилась. Ровный, искусственный свет был неестественно ярким и нигде не давал укрыться от него: как ни поверни стул, почему-то в лицо светило одинаково резко и неприятно. Игорю вдруг вспомнились животные из контактных зоопарков времён его детства. Как же хорошо, что их давно запретили! Бедные звери целыми днями томились под такими же яркими лампами, не находя ни отдыха, ни укрытия. Прибавить к этому световому давлению ещё и постоянное присутствие посторонних людей, их касания и шум, и любой зверь проживал недолгую, полную дискомфорта жизнь. Теперь только Игорь ощутил в полной мере, как это ужасно быть пленником, когда кто-то может решать, быть тебе свободным или нет, жить или не жить, чем заниматься и когда спать.
Главной его радостью сейчас были мысли об Аглаше и детях. О том, как сильно он им нужен и как важно оградить их от всего этого. От давления, пренебрежения к частной жизни, от этой формальной и слепой агрессии, выраженной в том, что любой человек был лишь винтиком и не имел никакой ценности. Игорь вспоминал свою Аглаю: нежную и беззащитную, дерзкую и решительную, страстную и любознательную до всего в жизни. Она была такой разной! Но неизменно нуждалась в нём и всегда делилась с ним всем своим опытом и переживаниями. Эти доверие, любовь и забота, годами взращиваемые супругами, нельзя было заменить, никак и ничем. Потому что та цена, которой они были получены, для каждой пары, для каждой семьи была своя. Эти невидимые, но прочные нити, проходящие сквозь любящие сердца жили и пульсировали вместе с ними.
Перед глазами у Игоря проплывали сладкие моменты их семейной жизни. Смешные малыши, резвящиеся в парке, Аглаша, бросающая ему мяч и вечно не способная его поймать, их морской отдых, первая ночёвка в палатке и Аглашина борьба с ужом, нечаянно заползшим под её спальный мешок, первые неловкие шаги Тиши и Лады, их беззаботный смех и маленькие шалости. Затем Игорю вспомнилась новая Аглая, какой она предстала перед ним этой ночью - смелая, независимая, изобретательная. Сейчас он видел свой испуг от этой внезапной новизны, и ему было смешно. Ночью он вдруг усомнился, была ли Аглая сама собой. Может, в её реакциях замешено какое-то стороннее вещество? Сейчас Игорь понимал, что это не так. Но и те его мысли были для него объяснимы: разговоры с коллегами из соседних лабораторий заставили его изменить свою картину мира. Когда Игорь узнал, чем кормят всех, кто уже и ещё умеет есть, он почти перестал дышать. И решил во что бы то ни стало оберегать родных от ненужных воздействий, насколько это было возможно. Иногда ему удавалось раздобыть для жены и детей кексов без добавок, и тогда он радостно приносил их домой. Если бы люди не были так крепко приучены к кексам с самого раннего возраста, разве кто-то вспомнил бы о них? Неужто не заменили бы чем-то другим? Однако система последовательно поощряла эту зависимость. Чтобы затем лечить тех, кто не устоял больше всех и следить за каждым их шагом.
Наверно, активность Игоря стала слишком явной и кто-то заподозрил неладное…Или один из его коллег сообщил о его вопросах куда следует. Теперь это уже неважно. Хотелось бы понять, что от него хотят сейчас и как выйти отсюда. Собственная беспомощность злила Игоря не меньше, чем вся эта неясная ситуация. Впрочем, внутри себя он уже решил, что будет сильным и спокойным и не даст себя сломить никакому давлению. Силу духа и решимость в нём поддерживала она, Аглая, не давая отступить назад. Теперь, будто бы очнувшись от своих мрачных мыслей, Игорь стряхнул с себя одеревянелость и апатию. Он встал и принялся насвистывать какой-то весёлый мотивчик. Продолжая свистеть, он отжался раз двадцать и пробежался по комнате в разные стороны, насколько это позволяло его временное пристанище. Кровь побежала веселей, и пленник улыбнулся, потому что больше он таковым себя не чувствовал. Лениво потянувшись, Игорь взялся делать приседания. В это же время Аглаша с детьми радостно носилась по траве в парке, босая и взлохмаченная. Она думала о муже и вспоминала, как пыталась догнать его на утренней пробежке, а он неожиданно поддался, и вместе они покатились кубарем по склону холма. Как это было весело и неожиданно! Как они смеялись! И сейчас она бежала, будто бы с ним вместе, и ей было хорошо.
Игорь как раз перешел к махам ногами и руками, как дверь в его комнату отворилась и внутрь зашел человек в штатском.
- Разминаетесь, доктор? - иронично заметил он.
- В здоровом теле - здоровый дух! - бодро ответил Игорь. - Вы прервали мои занятия ради чего-то важного, не так ли?
Человек в штатском нахмурился, чувствуя, как от него ушла инициатива в этом словесном поединке.
- Безусловно! Простите, что прервал вас! - ядовито ответил он.
- Ничего страшного! Доделаю позже. Один момент, мне нужно завершить дыхательное упражнение - вредно вот так резко останавливать двигательную активность! - невозмутимо парировал Игорь.
Человек в штатском покраснел, но ничего не ответил. Трудно жить на свете, когда твоей единственной радостью является контроль над всеми!
***
Аглая резвилась с детьми в парке, однако чувствовала: что-то происходит. Как там Игорь? Всё ли у него в порядке? Когда его отпустят? Тысячи вопросов роились в Аглашиной голове, но она упорно переключала своё внимание в настоящий момент. Обнимая детей, она думала о том, какие они нежные и ласковые и как сладко пахнут их макушки. Дети попросили есть, и Аглая охотно откликнулась на их просьбы и со счастливым лицом извлекла из сумки для пикника летние лакомства. Сочные, сладкие, свежие! Кексы тут были явно лишними. Как же здорово ощущать свою свободу, как здорово иметь выбор и делать его самой! Это самый роскошный подарок самой себе - расширить свой взор до масштабов целого мира, когда прежде он был так узок, что вмещал лишь кексы да Аглашины переживания! Теперь же Мир Аглаши был огромен и прекрасен, и никаких искусственных преград не существовало!
Тиша и Лада аппетитно хрустели фруктовыми ломтиками и хватали бутерброды с деликатесным салатом айсбергом и помидорами. Аглая залюбовалась было их довольным видом, но вспомнила о собственном голоде и бросилась их догонять, уплетая за обе щёки летние лакомства. Обед в парке длился и длился, неспешно, без суеты, и это придавало столько сил молодой маме с детьми, что все жизненные невзгоды казались преодолимыми. Аглая ощутила это в полной мере, искоса поглядывая на солнце и сверкающие от его лучей зеленые ветви деревьев. "Это будет всегда! Что бы ни придумали люди! Природа воспрянет, и снова и снова будут деревья, солнце, трава, реки и моря! Они переждут, перетерпят холода и тяготы, и снова поднимутся навстречу самой жизни! Жизни ради жизни!" - торжествующе подумала Аглая и мысленно направила Игорю всю свою любовь и поддержку.
Игорь, тем временем, вёл формальную беседу со старшим дознавателем. Не выказав никакой агрессии или страха, он спокойно отвечал человеку в штатском на все его вопросы, ни разу не дав себя запутать. "Всё-таки, движение - это жизнь! Не попрыгай я тут, кто знает, как бы я отвечал ему после стольких часов в духоте и неподвижности?" - думал про себя Игорь, сохраняя на лице общепринятую бесстрастную маску. Старший дознаватель, между тем, начинал закипать. Ему хотелось обедать, играть в пин-понг в общей рекреации и съесть заслуженных кексов, наконец! Ему обещали подготовленный объект для допроса, пятый за сегодняшний день, и вот, на тебе - объект свеж и полон сил и подступиться к нему не удаётся! Дознаватель пролистал личное дело Игоря и нашел что-то про семью. Мысленно потерев руки в ожидании быстрой добычи, он принялся провоцировать допрашиваемого разными намёками про его близких. Игорь ждал этого и потому демонстрировал полное безразличие. Говорите, упечь жену в лечебницу для кексоголиков? Она исправно выполняет все рекомендации в течение многих лет и на отличном счету в клубе анонимных кексоголиков. Забрать детей? На каком основании? В крайнем случае, у них много ближайших родственников, отличающихся завидным здоровьем и хорошей работоспособностью. Задержать меня и разлучить с семьей на долгое время? Назовите причину. Если есть обвинение против меня и вы собираетесь завести дело, я замолкаю - зовите адвоката. Обвинения нет? Время максимально допустимого задержания прошло. Давайте прощаться! Вот так Игорь и беседовал со своим визави. Дознаватель вспотел так, словно допрашивали его самого. Словесный пин-понг с этим кексологом вымотал его. Всему виной разнорядки и ограничения! Якобы против государственных служащих нельзя применять физическое насилие при допросах! И вот результат! Ему придётся уступить кексологу и отпустить его! Нонсенс! Но, вспомнив об обеде и отдыхе, дознаватель слегка остыл. Снова надев на себя формальную мину, он в безличных выражениях сообщил Игорю, что тот свободен и сейчас за ним придут. Но если будут какие-то прецеденты и подозрения, то…Тут он многозначительно замолчал. Игорь вежливо кивнул ему и пожелал хорошего дня. Дознаватель выскочил из его бокса и за дверью первым делом расстегнул свой плотный китель на все пуговицы. Игорь улыбнулся и мысленно поблагодарил все светлые силы и Аглашу. Ведь все битвы происходят внутри нас.
Освобожденный от непонятных претензий, Игорь вышел из стеклянного монолита и вдохнул полной грудью. Солнце было ещё высоко, но было понятно, что у всех добрых людей обед давно закончился. Купив питьевой воды, Игорь выпил всю бутылку залпом и совершенно счастливый пошел домой. Решив пройти через парк, он залюбовался резвящейся малышней. Вот бы побегать вот так, посреди рабочей недели со своими, подумалось ему. И тут он неожиданно увидел свою Аглаю. Она метала тарелку, а их дети пытались поймать. Тиша кидал ей обратно, и она шутливо уворачивалась. Не веря своим глазам, Игорь всё же направился в сторону прекрасного видения. Чем ближе он подходил к нему, тем более явным оно становилось.
- Аглаша! Тиша! Лада! - радостно закричал он.
Родные повернули к нему голову и с оглушительными криками счастья бросились в его объятия.
- Игорь! Тебя отпустили! Ура! - вопила Аглая.
- Папа! Папа! Ты с нами в парке! Сбежал с работы? - кричали наперебой радостные дети.
Он обнял их всех так крепко, словно они были разлучены целую вечность.
- Знаешь, моя дорогая! Мне кажется, вместе мы можем всё! Я это понял! - негромко сказал он жене. - И ещё я думаю, что у нас всё получится! Все твои новые идеи, они оживут, слышишь?
- А я это и так знаю! Хочешь услышать, почему? Потому что ты со мной, даже когда ты не со мной! Как хорошо, что я не кексоголик, правда? Спасибо кексам, что показали мне, отчего я отказывалась всю жизнь! -уверенно заявила Аглая.
- Ты не кексоголик, ты моя любимая жена! Если бы ты только знала, как твоя поддержка спасла всех нас! - тихо проговорил Игорь.
- Знаешь ли ты, что был с нами весь день? Я не забывала о тебе ни на миг, и всё наше веселье и радость делила с тобой! - прошептала она.
- В твоей новой фирме найдётся вакансия для мужа-кексолога? - вкрадчиво спросил он.
- Конечно! Без мужа-кексолога моя фирма не справится! - счастливо засмеялась она и обняла его покрепче.
