В Мадриде доводилось находить общий язык с местными националистами. У меня оставалась последняя ночь в Мадриде. Тратить её на сон было нелогично, изучать местные бары вместе с друзьями не хотелось – вот я и отправился исследовать город.
Так я ходил по улицам, сворачивая в улочки и периодически отбиваясь от навязчивых сутенёров, продавцов травки и приглашений в стрип-клубы. Магическая фраза «но компрендо» («не понимаю») и царственное движение ладони, означающее «отвянь», действовали безотказно.
Где-то в этих улочках я встречаю полицейскую машину возле клуба. Кажется, чей-то отдых пошёл не по плану.
В какой-то момент я так увлёкся регулярным сворачиванием в улочки, что немного заплутал. Чудом удалось выйти к Опере. Моя квартира находилась на Пуэрта дель Соль, что, в принципе, недалеко – но в какую сторону нужно идти?
С этим вопросом я подошёл к информационному стенду с картой.
– Эй! – раздалось у меня за спиной. Это мне? Я обернулся.
На лавочке неподалёку сидели два человека: один – с очень яркой внешностью, которую прекрасно дополнял ирокез, второй – обыденного вида мужичок, годившийся мне в отцы.
Нет, вряд ли это мне.
– Эй! – снова раздалось у меня за спиной. А потом на плечо легла увесистая рука. Я обернулся. Безобидного вида мужичок преобразился в решительно настроенного мужчину. Настроенного на что?
– Но компрендо! – ответил я.
Что ж, рано или поздно это должно было произойти. Волшебная фраза «но компрендо» дала сбой. Я заговорил по-английски, но ясности в наши отношения это не внесло. Мужчина смотрел на меня с такой агрессией, что точно сжёг бы на месте, умей он извергать из глаз пламя.
Денег у меня с собой – целых 30 евро, других ценностей нет. Бить что ли будут? К тому момент я настолько устал, что мне было совершенно плевать. Мужчина продолжал смотреть на меня.
– Инглиш? – спросил он.
Каким-то образом я понял, что он спрашивает не про моё знание языка, а национальную принадлежность.
– Ноу.
Я устал, я очень устал. Но допрос не окончен.
– Дойч?
– Ноу.
Мужичок переглянулся с «ирокезом». Тот поднялся с лавки и подошёл ко мне. Мужичок скрестил руки на груди и с максимально возможным уровнем агрессии в голосе спросил:
– Франсэ?!
– Ноу, – вздохнул я.
Испанец выдал длинную и, кажется, матерную тираду, суть которой было очень легко понять.
– Да кто же ты, мать твою, такой?!
– Беларусь, – называю я страну.
Метаморфоза, произошедшая с этими ярыми нелюбителями соседних народов, наверняка порадовала бы министерство иностранных дел Беларуси. Испанцы заулыбались, мужичок дружески приобнял меня и что-то спросил. Я наугад ответил: «Пуэрта дель Соль». Он рассмеялся, махнул рукой в нужном направлении и что-то добавил.
Не уверен, но, кажется, в тот момент у меня появились кореша в Мадриде, которыми можно козырять в случае «опасных разборок». Позже я нашёл только одно-единственное логичное объяснение произошедшему. Испанские националисты частенько скучают по «сильной руке» диктатора Франко. А кого у нас называют последним диктатором Европы? То-то же.
Белорусский турист и испанский националист – братья навек.