Мне нравится слушать Дмитрия Быкова. Говорит он ярко, образно, умно, иронично. В общем, его речь мне доставляет эстетическое удовольствие. Думаю, это вполне объясняет, почему интервью, которое он дал украинской журналистке, заметьте, хорошей журналистке, каковых у нас осталось немного, я слушала очень внимательно.
Надо сказать, что в Киеве Быков бывает нередко, и в своих выступлениях обязательно говорит о Крыме, о том, что не был там с 2014 года. Видимо для того, чтобы предупредить вопрос, почему ему не запрещен въезд в страну.
Вот и последнее его интервью во время недавнего короткого визита в Киев получилось тоже о Крыме. Причем подвести писателя к этой теме журналистке удалось не сразу. Поначалу Быков искусно переводил разговор на темы, которые были интересны ему.
К примеру, обращался к журналистке: а разве вам не интересно поговорить об истории? Рассуждал о неизбежности исторического возмездия. Рассказывал, как однажды он спросил свою очень религиозную жену об Освенциме. Как Господь терпел Освенцим? На что она ответила: «И где теперь Освенцим? Бог его не стерпел».
И вот здесь-то совершенно неожиданно журналистка задала, наконец, свой вопрос о Крыме: «Будет ли такое возмездие Путину за Крым?». Согласитесь, это – жесть.
Но такое сравнение писателя ничуть не смутило. Он уверил свою визави в том, что это возмездие уже свершилось. Путин получил изоляцию, получил проблему внутри страны и в самом Крыму, который рассчитывал на другое.
Путин – пленник своих заблуждений, фигура трагическая, считает Быков:
«Он действительно убежден, что он – последний крюк, за который зацепилась Россия, падая в бездну.… Но он удерживает ее от движения, от развития, от будущего. И он – последний крюк, за который она зацепилась, когда бежала вперед и краем одежды зацепилась за него. Ему кажется, что она падает в бездну, а она падает в будущее, и он не может ее удержать».
Можно соглашаться или спорить, но сказано красиво.
Дальше он стал рассказывать, как ему без Крыма мучительно, что Крым был огромной частью его души. Теперь это точка на карте, куда ему нельзя.
Звучало почти надрывно:
«Для меня расставание с Крымом было очень драматичным. Я об этом не очень люблю говорить, потому что это интимные вещи. Но действительно, все лучшие идеи приходили в Крыму…».
Безусловно, я прониклась глубоким сочувствием к писателю. Но все равно не поняла, почему ему в Крым нельзя? Зачем жертвовать «родиной души» своей? Ради чего? Ради другой точки на карте, куда ему за это - за жертву - теперь можно? А точка называется - Украина. Но тогда получается, что он сделал выбор не в пользу места вдохновения по каким-то понятным ему причинам. По каким? Творческим, идеологическим или все же прагматическим? Ответа не было.
(Ссылку на видео оставлю в комментарии)