Убийство доцентом Соколовым своей ученицы и любовницы никого не оставило равнодушным. Действительно, происшествие жуткое, в котором сочувствие вызывают и палач и жертва.
Я не криминалист, не психолог и не эзотерик, но мне довелось пережить состояние, толкающее на совершение подобного преступления. Я этого не сделала, но хорошо запомнила, что думала, чувствовала в эти кризисные моменты своей жизни.
Дело было в девяностые. Мне было что-то за тридцать, сыну — лет 12. В этот день я, как обычно, опаздывала на работу. Было лето, стояла жара. Я чувствовала себя порядком уставшей, нервничала, меня раздражало, что ребенок не может бежать также быстро, как я. Путь лежал через оживленный перекресток. Благополучно перейдя половину дороги, мы остановились на полосе безопасности. (В среднеазиатском городе, где мы жили, тогда, да и сейчас правила безопасности дорожного движения вовсю нарушаются водителями и пешеходами, все переходят улицу, где придется).
Справа и слева от нас мчат стада ревущих автомобилей. Сын держит меня за руку. Я нацелена вперед, спешу успеть на приближающийся автобус. От непрестанного напряжения последних дней голова у меня как в вате. Шум машин, слепящее солнце, жара, натянутые нервы. Мы стоим, ждем, когда поток машин иссякнет, открыв нам путь к автобусной остановке. Я держу сына за руку, смотрю на выглядывающие из-под шорт худые коленки. Он стоит, мечтательно улыбаясь. И в этот момент мой мозг молнией пронзает мысль-приказ: "Толкни его!"
Импульс был мгновенный, рассчитанный на немедленное исполнение. Достаточно было одного моего движения рукой, чтобы ребенок кубарем полетел под колеса мчащихся автомобилей. Что было бы дальше, страшно представить. До сих пор не знаю, какая сила во мне воспрепятствовала наваждению.
Причина появления в моем мозгу чужой мысли открылась позднее: мне был сделан подклад — к входной двери соседка не поленилась подложить могильную землю с осколками.
Я, как все мы в те годы, исповедовала материализм, поэтому, обнаружив горку земли с битыми стеклами, посмеялась, подмела все и вывалила в огород. У меня была пятерка по научному атеизму, из учебника я твердо помнила, что подобные методы действуют только на суеверных старушек и австралийских аборигенов.
Под давлением обстоятельств пришлось расстаться с этими "здравыми" убеждениями. К сожалению, слишком поздно. Зло уже вошло в наш дом. Погибли муж и его брат, семья распалась, дом опустел. Мне и моему сыну была судьба выжить.
Трудом, постом, молитвами, потерей нажитого тяжелым трудом имущества, дома, работы и родины мне удалось спасти свою душу.
Несчастный же доцент и безвременно павшая его пассия, по моему мнению, тоже могли стать жертвами невидимых сил тьмы.