Наверное, многие помнят скандальное дело замначальника управления «Т» главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции (ГУЭБиПК) МВД России Дмитрия Захарченко, у которого «случайно» было найдено $120 млн и €2 млн. Как потом сообщали в прессе, деньги Захарченко якобы получал за счет оказания весьма неформальной помощи банкам, опасающимся тяжелой руки ЦБ. В итоге в июне 2019 года за получение взяток (ст. 290 УК РФ) и злоупотребление должностным положением (ст.201 УКРФ) суд приговорил экс-полковника к 13 годам колонии и штрафу в 117 млн руб., а потом смягчил приговор, сократив срок до 12 лет и шесть месяцев.
На днях уже, казалось бы, забытое «дело Захарченко» получило весьма интересный оборот, я бы даже сказал, создало новый прецедент в российской законодательной практике. КС отклонил жалобу родственников Захарченко, оспаривающих конфискацию у них имущества на 9 млрд рублей.
Истцы (родители и сестра Захарченко) указывали на то, что суд не имел права лишать их собственности, так как они не подпадают под нормы закона о контроле доходов госслужащих, а потому не обязаны доказывать законность денег, на которые она приобреталась. Как отмечалось, Генпрокуратура так и не предоставила доказательств того, что изъятое у родственников полковника имущество куплено на преступные доходы. Тем не менее, суд отклонил жалобу, поставив точку в тянущемся с 2017 года разбирательстве.
В постановлении КС отмечается, что конфискация относится «к особым правовым мерам» и необходима для противодействия коррупции и защиты конструкционных ценностей.
«Установленный порядок ее применения позволяет обеспечить баланс публичных интересов борьбы с коррупцией и частных интересов собственника, приобретшего имущество, так как не лишает такое лицо права представить в суд доказательства законности происхождения средств, на которые приобреталось имущество. Спорные нормы не противоречат Конституции, так как не предполагают принятия произвольных решений об обращении имущества в доход государства», – говорится в документе
Таким образом, из определения суда следует, что даже если имущество, полученное (по мнению следствия и Генпрокуратуры) в результате коррупционных сделок, находится во владении неких третьих лиц (а не должностного лица), его можно обратить в доход государства. А речь идет о весьма «приличном» состоянии: по требованию Генпрокуратуры, было конфисковано пять квартир, два загородных дома и шесть земельных участков у лиц, связанных с Захарченко. Также надзорное ведомство добилось обращения в доход государства 72,75 миллионов долларов, 8,5 миллионов евро и 810 миллионов рублей, найденных у экс-правоохранителя и его близких при обысках. Таким образом, суммарно у бывшего полицейского и его окружения и было изъято имущества и денежных средств на 9 миллиардов рублей.
Девять миллиардов- сумма огромная не только для полковника ФСБ. Вроде как и очевидно, что не на чем было нажить родственникам Захарченко «палат каменных» и Суд прав. Но фактически сработала презумпция виновности в отношении родственников осужденного. И данным решением КС возложил на граждан обязанность доказывать законность владения тем или иным имуществом.
С точки зрения борьбы с коррупцией – логично, с точки зрения Закона – опасный прецедент, вызывающий вопрос о возможности конфискации имущества в пользу государства у любого, чья связь с осужденным за экономические преступления будет доказана или «как бы доказана». Сейчас по закону конфискация сама по себе не является наказанием, а является мерой уголовно-правового характера. Что это означает? – То, что если доказана незаконность средств обвиненного в коррупции, то их конфискуют, равно как и имущество на них купленное. Таким образом, конфискация имущества у родственников возможна только в случае четко доказанной связи этого имущества со средствами, полученными преступным путем осужденным. И доказана эта связь должна быть следствием, а не родственниками. (Считается, что именно такая расстановка акцентов в действующем законодательстве отличает нынешнее время от советского: у государства нет цели наказать коррупционера, обобрав его до нитки – за свои преступления он приговаривается к сроку, платит штраф, а конфискуется только то, что было незаконно приобретено. Но как быть, если незаконное имущество приобреталось в пользу других лиц (родственников, друзей, знакомых, коллег и тд), не виновных в преступлении, причем не напрямую?).
Хотя теперь сам факт наличия решения КС уже позволяет обосновывать аналогичные решения, основная проблема мне видится тут даже не в конкретном решении, а в том, что у нас до сих пор нет четко сформированной концепции борьбы с коррупцией именно на законодательном уровне. Есть увеличенные штрафы, есть расширенные меры в отношении должностных лиц, даже специальный закон «О противодействии коррупции» был принят еще в 2008 году, - но нет четко выстроенной системы. И данное решение КС весьма показательно, когда просто по суду фактически прецедентным решением при условном соблюдении Закона решается вопрос конфискации у родственников, друзей, коллег и знакомых всего имущества, потенциально имеющего отношение к осужденному.
Таким образом, пока на законодательном уровне только обсуждается возможность распространения действия закона о контроле за расходами госслужащих на более широкий круг лиц, в рамках антикоррупционных дел суды уже выносят соответствующие решения, основываясь на весьма размытых нормах.
Полагаю, что ни у кого из юристов не вызывает сомнений, что эта мера должна быть четко регламентирована в специализированных положениях антикоррупционного законодательства, а порядок конфискации четко прописан.
Представляется, что в данном вопросе закрепление даже самых жестких мер тем не менее обеспечит большую защищенность потенциальных участников в антикоррупционных судебных процессах, чем сейчас. «Факультативное» же применение подобных мер не только не позволяет эффективно решать проблему коррупции, но и, не исключаю, что может при некоторых обстоятельствах способствовать ее усугублению.