Жили мы тогда в Баку. Тогда, это в 1975 году. После всех мытарств с поездкой в Красноводск, дали мне недельный отпуск, хоть просил две. Ну, с другой стороны, хорошо, что вообще дали. Куда поедешь на неделю? В те времена путёвку просто так не достать. Решили в итоге поехать на турбазу в Набрань. Это такое интересное место на границе Дагестана и Азербайджана, дремучие леса, уходящие к далёким синим горам, с одной стороны и тёплое Каспийское море, с другой стороны. Путёвки у нас не было, но был шанс договорится насчёт домика на турбазе с начальником этой самой турбазы. Поехали. 200 километров на электричке от Баку и 40 минут от маленькой станции Ялама до турбазы. Переговоры прошли удачно и вот мы счастливые обладатели ключа от старого деревянного коттеджа советского образца на самом краю турбазы. На краю, который ближе к дремучему лесу. А леса там действительно непролазные. Дубы в три обхвата, поросшие мхом, увитые дикими лозами и кустарник между ними. Нам это соседство с лесом нравилось.
Было тихо, смех и музыка до нас не доносились, зато приятно пели птицы. У нас было огромное окно, длиной в коттедж, которое закрывала такая же длинная занавеска. Но благодаря тени дубов, солнце не слепило по утрам. Первые дни мы проводили на диком пляже в месте впадения горной реки, закинув пару спиннингов в море, ни о чем не думая, почти не разговаривая, слушали тихий прибой. Погода стояла замечательная, на небе ни облачка. Мы ходили на обед в маленькую столовую, потом уходили в лес за грибами, которых было неимоверное количество, вечером пытались их нанизывать на нитки и неумело сушить. Они не сохли, в тени дубов грибы не хотели сохнуть. Да и Бог с ними. Это было не важно. Нас поглотило спокойствие, шелестели верхушки деревьев, внизу была тишина, издалека доносился шум прибоя. Так и должно было продолжаться. Всю нашу неделю. Но на пятый день погода стала меняться, подул ветерок, к обеду нагнал туч. На ужин мы шли уже под дождём. Настроение немного испортилось, но мы решили, что в таком случае будем играть в шахматы и пить травяной чай с мёдом. Ну и ладно. В те годы на турбазах телевизоров не было, компьютеров с телефонами, понятное дело, тоже не было. И мы играли. Сначала в шахматы, потом в шашки и карты. Отдыхающие тогда ложились рано, а мы заигрались до 12 ночи. Дождь за окном шумел, портил планы на утро. И тут мы услышали ЭТОТ звук. Он донёсся из самой глубины леса. Он не был громким. Но, услышав его, мы все замолчали, сознание отказывалось его с чем-то ассоциировать. Это было рыдание? Но вроде бы это был дикий смех? Всё замолкло. Звук был настолько страшным, что страшно было проигрывать его в памяти. Очень страшно. Все молчали. И вдруг всё повторилось, только дольше, громче и, кажется ближе! Наверное так кричит обезумевшая мать, когда её ребёнка убивают на её глазах. 10 секунд и всё стихло. Несколько минут стояла гробовая тишина, и тут звук возобновился. Казалось, что он доносится с расстояния метров тридцати. Вопль длился, наверное секунд 10-15, но это была целая вечность. Ощущение неминуемой смерти было у всех в глазах. Ужас проник в каждую клетку тела, он приковал и обездвижил. Всё стихло. И тут я бросился к рюкзаку. Там был топорик, мой старый маленький топорик, который я везде таскал с собой. Руки не слушались, рюкзак не расстёгивался, но вот, наконец , я придал его к груди. Кажется стало спокойнее. И тут звук раздался из-за кустов перед домом. Топорик придавал смелости, и я на коленях подполз к занавеске, приподнял край, буквально на сантиметр, и посмотрел наружу. Тусклая 25 ваттная лампочка перед входом в коттедж освещала полянку перед домом и те самые кусты. Тихо капал дождик. И всё. Я смотрел не моргая. Я должен был понять, что это. Но ничего. Абсолютно. Звук внезапно прекратился. И всё. Ни одна ветка не дрогнула. Мы не спали всю ночь. Лишь под утро меня накрыл недолгий сон. Утро развеяло страхи. Дождь прекратился. Я побежал искать следы. Мокрый песок должен был их сохранить. Я облазил все кусты, каждый сантиметр. Я ничего не нашел. С тех пор прошло много лет, я успел послушать звуки всех животных и птиц, которые могли обитать в тех краях, но увы. Ничего подобного тому звуку из чащи я не слышал никогда более… Что это было?!