Как же удалось провести экспертов?
Хан ван Меегерен придумал остроумный ход: он решил не копировать Вермеера, а создать новую картину великого художника. Почему выбор пал на Вермеера? Во-первых, этот художник был открыт сравнительно недавно – в 1866 году, и о нем мало что было известно. Во-вторых, сохранилось крайне немного его картин – всего 35. И среди них – ни одной с религиозным сюжетом. Так почему бы не восполнить этот пробел? Это было в-третьих.
А когда его «вермеера» вознесут до небес все искусствоведы мира и картину купит какой-нибудь крупный музей, вот тогда он признается в мистификации и посмеется над невеждами.
Ван Меегерен работал долго и упорно. Он не только тщательно изучил биографию Яна Вермеера, его технику, манеру, стиль, но и состав красок, специфику кистей - только из меха барсука. В качестве реквизита он использовал исключительно оригинальные предметы ХVII века. Меегерен сам научился делать краски по старинным рецептам, а это, надо сказать, искусство особое, больше похожее на работу алхимика. Например, белая краска, которой пользовались в те времена, делалась на основе выдохшейся мочи, навоза и свинца.
Меегерен скупал оригинальные холсты посредственных мастеров ХVII века и писал поверх их старых работ. Но написать подделку – это только полдела, нужно было достоверно состарить картину. И здесь Меегерен столкнулся с неожиданной сложностью. Старые краски окончательно затвердевали лишь через 50 лет, а это значило, что первая же экспертиза вскроет обман: для этого достаточно провести по картине ватным тампоном, смоченным в ацетоне. Неизвестно, сколько времени ван Меегерен бился над этой задачкой, только он ее решил. Он изобрел свой секретный ингредиент: фенолформальдегидную смолу. Благодаря ей краски затвердевали почти моментально. По свидетельству его сына, который наблюдал отца за работой, Меегерен сначала обмакивал кисть в краску, а затем в смолу. И только потом делал мазок. Готовую картину он несколько часов сушил в печи при высокой температуре. Из печи вынимал уже убедительно состаренное полотно. Далее начиналась работами с трещинками-кракелюрами, их он заполнял китайской тушью, которая отлично имитировала вековую пыль.
Но главное даже не это. Ван Меегерен сумел залезть в голову и душу гения. Он не просто подделывал его стиль, он с нуля создавал нового раннего Вермеера – ну… или того, кем в теории мог быть Вермеер.
Так в сентябре 1937 года на свет появилась картина «Христос в Эммаусе».
Месть или деньги? Деньги или месть?
Для картины была разработана целая легенда: будто бы она испокон веков принадлежала обедневшей итальянской семье, которой срочно понадобились деньги, чтобы уехать из фашистской Италии в Америку. Только поэтому полотно стоило не баснословно дорого, и Меегерен смог его приобрести. Он охотно рассказывал, как нашел деньги, как провозил картину через таможню. Ему верили! Дальше надо было сделать так, чтобы картина попала в руки доктора Абрахама Бредиуса.
Дело в том, что Бредиус разработал целую теорию относительно раннего Вермеера, ничем, впрочем, не подтвержденную. Он считал, что Вермеер в юные годы путешествовал по Италии и попал под влияние Караваджо.
Меегерен рассчитывал, что его самодельный «Вермеер» станет для профессора недостающим звеном в цепи рассуждений, а это, несомненно, упростит признание фальшивки. К тому же у Меегерена к Бредиусу были личные счеты: в свое время известный искусствовед разоблачил его «Хальса» и сыграл немалую роль в провале его единственной выставки. Теперь Меегерен жаждал погубить репутацию профессора.
И Бредиус заглотнул наживку! Уважаемый всеми доктор Абрахам Бредиус, 83-летний историк живописи, главный специалист по Вермееру, объявил о найденном шедевре, добавив при этом, что это лучшее творение великого голландца. "Ни в одном другом произведении, – писал он, – вы не найдете такого понимания библейской истории".
Общество Рембрандта почти сразу купило работу «Христос в Эммаусе» за 520 тыс. гульденов (два миллиона долларов сегодня) и подарило ее Музею Бойманса в Роттердаме. Картина стала главным экспонатом и сенсацией большой выставки «400 лет европейского искусства».
Хитроумный план Меегерена сработал! Почти идеально, с одним исключением: он не раскрыл фальсификацию, как собирался. Художник не устоял перед искушением, деньги оказались слаще мести. Он остался в тени. И приступил к работе над новыми «вермеерами».
Провал или успех? Или «Что ты на это скажешь, папа?»
За пять с небольшим лет Меегерен написал пять картин: «Голова Христа», «Тайная вечеря», «Исаак, благословляющий Иакова», «Омовение ног» и «Христос и грешница», которая в конечном счете его и подвела. Кроме этого он сделал несколько имитаций других известных мастеров – Питера де Хоха и Франса Хальса. Он разбогател, начал скупать дома, но денег было столько, что он не успевал их тратить. Он даже стал, подобно наркобаронам, закапывать деньги в садах и прятать под полами в своих домах, часто забывая о месте тайника. К наркотикам и вину он, к сожалению, тоже пристрастился.
До сегодняшнего дня точно неизвестно, сколько именно картин он подделал. Время от времени тихим шорохом проходит информация, что очередной шедевр на самом деле искусная копия. Что, конечно, не облегчает жизнь коллекционерам, зато не оставляет без заработка экспертов. По общему признанию, сейчас на рынке произведений искусства 40-50% подделок.
В 2011 году в Лондонском Институте искусства Курто была проведена экспертиза картины «Сводница» Дирка ван Бабюрена (1622 г.). В составе красок обнаружили фенолформальдегидную смолу – вещество, которое применял только один человек на планете! Есть версия, что Хан ван Меегерен написал эту картину, чтобы использовать ее как реквизит. Ведь именно это полотно изображено на картине Вермеера «Дама у спинета», а верность Вермеера одним и тем же предметам общеизвестна. Как бы то ни было, но сотрудники Института Курто расстроились не сильно. Хан ван Меегерен стал личностью легендарной, и иметь у себя его картину не менее престижно, чем оригинал. Картины Меегерена сегодня изучают во многих музеях мира.
«Если обо мне будут говорить через десять лет после моей смерти, - сказал как-то ван Меегерен, - значит, я кое-что значил».
Думаю, ему бы понравилось, что о нем говорят до сих пор.