Когда-то на заре перестройки, когда на рынках стали появляться кооперативные шмотки, а отличать их от настоящих еще никто не умел, в нашем институте МИИТ, одном из первых в Москве, было решено провести конкурс красоты.
В то время это был весьма новаторский почин. О конкурсах красоты тогда знали только понаслышке да из коротеньких репортажей в программе “Время”. Наши отечественные дорогостоящие шоу были еще впереди, и даже Машу Калинину еще ждала ее знаменитая корона московской красавицы.
Организацией конкурса под эгидой комитета комсомола занималась некая Марина Винокурова. Она славилась богемным образом жизни, и мне до смерти хотелось с ней познакомиться. Я уговорила свою подружку Валю поучаствовать в конкурсе.
- А вдруг? - увещевала я, - С твоими данными...
Валька была легка на подъем и согласилась. Признанные красавицы нашего и других факультетов, наверное, посчитали недостойным выставлять себя напоказ, поэтому, когда мы пришли к Винокуровой и увидели предполагаемых участниц, нас постиг легкий шок. Большинство девушек, мягко говоря, не вполне соответствовали общепринятым канонам красоты. Даже я, несмотря на свой неказистый рост и нос картошкой, всерьез подумала: а не попробовать ли мне? К счастью, вовремя одумалась.
Марина, пухлая леди в очках, построила девушек по росту и критически оглядела. Вид у нее был недовольный. Она безжалостно указала каждой на ее недостатки и приказала исправить. После этого всем девушкам было велено пройтись по комнате, и Винокурова грозными окриками на ходу корректировала их движения. Девушки молча повиновались, хотя, судя по их лицам, без особого доверия. Все-таки толстая Марина в элегантной позе манекенщицы выглядела не слишком убедительно.
Конкурс был назначен на всякий случай на 1-е апреля. Главным призом была объявлена путевка в Югославию, вещь не столько дорогая, сколько дефицитная. Все три недели, оставшиеся до того дня, шла подготовка к конкурсу. Почти каждый день на сцене нашего ДК шли репетиции - Винокурова самоотверженно превращала пятнадцать скромных провинциалок в топ-моделей.
- Не эксклюзив, конечно, - сказала она однажды, когда мы с ней вышли на галерею проветриться, - Не знаю даже, из кого можно что-нибудь сделать.
На предпоследней репетиции неожиданно появилась еще одна участница - Нина Шмыгова. Она была заметной фигурой в институтском комитете комсомола, и без нее не обходилось ни одно более или менее шумное мероприятие. Сначала мы подумали, что она просто зашла к Винокуровой в гости, и очень удивились, когда выяснилось, что она собирается участвовать в конкурсе. Тем более что по всем параметрам в красавицы она годилась не больше остальных.
Впрочем, сам конкурс от начала и до конца был организован совершенно по-дилетантски. Прежде всего, - в нем не было жюри. Организаторы побоялись, что компетентность судей зрители могут оспорить и, чего доброго, закидать уважаемых людей тухлыми яйцами. Пусть уж, решили, выбирают сами. Для этого были распространены входные билеты с отрывными талонами - для голосования. Еще долго решался в комитете вопрос “о форме одежды”, в итоге выход в купальниках был отметен решительно и бесповоротно. Разумеется, феерический конкурс красоты сразу упал до уровня “А ну-ка, девушки!”.
Первого числа мы с Валей нервничали с самого утра. Валя погладила свое лучшее платье и сходила в парикмахерскую. Я носилась по общежитию в поисках аксессуаров. В ДК мы приехали задолго до начала - порепетировать, так сказать, в костюмах. Девчонки все пришли расфуфыренные в пух и прах, многих было просто не узнать.
И вот - занавес поднят! Я все это время толкалась за кулисами и, когда взглянула в зал, ахнула, - мало сказать, что зал был полон, он был забит до отказа. Народ теснился в проходах, висел на перилах балконов, свешивался с осветительских лож, - одним словом, такого столпотворения наш ДК не помнил со времен шестидесятых. Все свистели, топтали ногами, хлопали, орали “Миску давай!” (от слова “мисс”) и так далее.
Валино выступление, как, впрочем, и остальных, я в деталях не запомнила - так переживала. Помню, что сильно хлопали элегантной, уверенной в себе Шмыговой, хлопали и Вале, когда она танцевала вальс. Большинство же выступлений было встречено критикой разной степени, а рыженькую Ларису, которая, по расчетам Марины, должна была лидировать, даже освистали.
Когда собрали отрывные талоны, выяснилось, что их некому считать. Пришлось вызывать счетчиков из зрителей. Выглянув в зал, я увидела, как от того места, где сидели ребята нашей группы, к сцене идет Игорек Синицын, наш общий приятель и давний Валин поклонник. Его примеру последовали еще несколько человек. Следующие полчаса мы не находили себе места, пока они, закрывшись в дальней гримерке, вели подсчет голосов. На сцене в это время выступал какой-то танцевальный ансамбль.
Наконец, на пороге комнаты, отведенной участницам под артистическую уборную, появился очкастый парень с какими-то бумагами.
- Нина Шмыгова кто? - спросил он меня, так как я стояла к нему ближе всех.
Я оглядела комнату, Шмыговой среди нас не было.
- У нее больше всех голосов, - сообщил парень, без конца моргая, - Триста девяносто пять. Остальные...
Тут он полез в свои записи. Все девчонки, которые перед этим сидели, уткнувшись каждая в свой угол, дружно повернулись в его сторону. Результаты голосования разочаровали всех. За Шмыгову проголосовало больше трети всех зрителей. Второе место заняла Валя, голосов она получила вдвое меньше, остальные шли с разрывами всего в десять-двадцать голосов. Закономерность была налицо - по степени известности со Шмыговой не могла сравниться ни одна самая красивая участница конкурса.
- Кто же сомневался! - сказала с неприятной усмешкой рыженькая Лариса. Ее тут же поддержал хор недовольных голосов, девушки разом из соперниц превратились в подруг по невезению.
- Пойдем-ка отсюда, - позвала меня Валя, - Противно слушать...
Едва мы оказались в коридоре, участниц пригласили выйти на сцену. В зале заорали и засвистели. Девушки, натянуто улыбаясь, еще раз прошлись под бравурную музыку вдоль рампы и остановились в ряд. И тут произошла совершенно неожиданная вещь. Ведущий вышел вперед и объявил, что в оргкомитет конкурса поступило письмо от мужа Нины Шмыговой с настоятельной просьбой исключить ее из числа участниц конкурса. По семейным обстоятельствам, так сказать. По результатам голосования победительницей была объявлена Валя. Под страшный шум и поздравления ее водрузили на какую-то тумбочку, изображающую пьедестал почета, надели ей корону Мисс МИИТ с крылышками, засыпали цветами. После того, как упал занавес, мы ушли в свою гримерку, и там светопреставление продолжилось. Толпа поклонников, каких-то представителей, корреспондентов молодежных газет и журналов буквально набросились на мою растерявшуюся подругу, как на законную добычу. Кто-то притащил ящик шампанского, и все бутылки немедленно откупорили. Наши однокурсники поздравляли громче всех. Игорек Синицын тоже пришел и принес огромный букет роз. Где он отыскал их в такое время, долго оставалось его секретом. Потом мы всей группой, обалдевшие, опьяневшие, допоздна бродили по городу.
После этого дня у Вали началась настоящая звездная жизнь. Статьи о ней были напечатаны в “Студенческом меридиане” и в “Московском комсомольце”, фотографы приглашали ее в качестве фотомодели, газетчики - на бесчисленные интервью. На учебу почти не оставалось времени. Тем же летом на каникулах моя подруга ездила по путевке на Адриатическое море, в благополучную еще тогда Югославию.
Года через два, уже перед самым окончанием института, Валя засобиралась замуж, и мы устроили по этому поводу вечеринку. Синицын тогда сильно напился “с горя”. Полвечера он просидел с гитарой в углу, а потом вдруг встал, отбросил гитару и сказал заплетающимся языком:
- А у меня тоже есть жена - Нина Шмыгова!
Ему посоветовали пойти и лечь спать.
- Не верите? - засмеялся он, - А кто, по-вашему, отстранил ее от конкурса, настоящий муж, что ли? Ха-ха! Ваша судьба - это я...
С минуту мы сидели молча, уставившись друг на друга. Игорек пробормотал еще что-то, побренчал немного на гитаре, а потом лег на диван и заснул.
И веселье продолжилось.