Утром я приехал на попутном автобусе в районный отдел, чтобы узнать о состоянии малышки. Сотрудники позвонили при мне в больницу и выяснили, что девочку транспортировали в областную клиническую больницу в состоянии средней тяжести. Я взял ее адрес и решил встретиться с матерью девочки. По пути на вокзал раздался звонок от моей мамы. Она плакала. У нее были гости: несколько крупных, аккуратно одетых молодых людей, которые искали меня. Низкий мужской голос спокойно произнес: «Здравствуйте, Олег Викторович! Куда Вы пропали? Пришлось Вашу маму побеспокоить… Вы человек разумный и думаю, что Вы согласитесь с нашими предложениями.
Предложение было простым. Я подписываю доверенность и отдаю свою долю в бизнесе покойного Владимира Анатольевича некоему незнакомому мне молодому человеку, после чего и меня, и моих родителей оставляют в покое. То есть – живыми. Если мы молчим, соответственно…
Я, не колеблясь, согласился и указал на свое местонахождение. Через три часа гости были уже в городке, я подписал доверенность и оказался, практически, нищим. Кроме 3 тысяч долларов наличными, которые я взял с собой, отправляясь в Кострому.
Захлопывая дверь «Чироки», я услышал вслед: «Радуйся, что не грохнули…». И то хорошо.
К вечеру я был в областной больнице. Мама малышки, как я узнал, была в палате у дочки. Я попросил ее выйти в зал для посетителей. Екатерина (так ее звали), увидев меня, сухо спросила: «Что Вам надо»?
Я ответил, что хочу помочь.
-Боитесь, что посажу?
-Нет, не боюсь. Еще два дня назад тюрьмы боялся, а сейчас не боюсь…
- Вы так уверены в своей невиновности?
- Просто мне сейчас все равно, - честно ответил я.
- Нам нужны деньги на операцию. Гарантий полного выздоровления местные доктора не дают. Надо ехать в Москву. После операции – долгий реабилитационный период. Это тоже дорого.
- Я найду деньги. А пока возьмите, сколько могу, - я протянул ей полторы тысячи долларов. – Да, и еще.… За Олечку молится один замечательный священник. И я – тоже…
Екатерина глядела на меня глазами, в которых зарождалась искорка пробуждающейся надежды. Она взяла деньги и дала номер мобильного.
-Ладно, не переживайте, - сказала она при расставании, - я на вас заявлять не буду.
Помню, как сел на лавочку в городском парке, и раздумывал, куда же мне податься. Несмотря на настоятельные просьбы матери вернуться на родину, я твердо решил пока не возвращаться. Кем бы я вернулся? Круглым неудачником? Это после нескольких лет славы? В Москву? Меня там моментально вычислят и не дадут житья…
В эту ночь я переночевал в городской гостинице. Утром, с первым автобусом, я отправился к батюшке Авраамию.
Батюшка был возле храма. Он деловито раздавал указания рабочим, ремонтировавшим фундамент здания церкви.
У, лодыри! – кипятился он. – Если вы даже храм Божий с таким «усердием» ремонтируете, как же вы дома-то свои содержите! Бедные ваши жены!
При этом глаза у старика оставались добрыми.
-Приехал? – увидел он меня. – Жду-жду. Ну, пойдем в мою комнатку!
Мы прошли в одно из помещений церкви, где у батюшки стоял массивный деревянный стол, несколько стульев с высокими спинками, высокая этажерка с книгами и, конечно, иконами по одной из стен. На другой стене висела обыкновенная школьная доска и несколько мелков.
Я поведал ему о своих новых злоключениях. Закончив, я с удивлением смотрел на священника – он улыбался во весь рот. Казалось, еще чуть-чуть – и он рассмеется.
В ответ на читаемый в моих глазах вопрос он сказал:
- Я за тебя радуюсь! Тебе крупно повезло. Мало того, что Бог тебя, дурня, пожалел и в живых оставил, так он тебя еще избавил от неправедного богатства, от которого бывают только беды. При этом дал возможность совершить доброе дело, проявить милосердие! Господь легким движением руки стер практически всю твою прежнюю жизнь и дал возможность вернуться в мир в состоянии белого, пустого листа. И раз уж я, по Божьей воле, оказался свидетелем твоего превращения, значит, друг мой, не отпущу тебя, хоть ты помри, пока не напишу несколько пунктов на холсте твоей души!
И батюшка снова довольно улыбнулся. Видимо, он остался весьма удовлетворен произнесенною тирадой…
-Учи меня, батюшка, - устало произнес я. – Для этого я сюда и пришел…».
После этих слов Олег достал из поясной сумки маленькую желтую записную книжку и ручку, и протянул мне. Сам он достал толстый потрепанный блокнот в кожаной обложке, с множеством выглядывавших закладок.
-Пришла пора учиться, брат. Я хочу научить тебя тому, чему научили меня мои наставники, самым важным и главным среди которых был отец Авраамий. Этот коричневый блокнот – мои записи уроков мудрости, которыми щедро делился со мной старый монах. Они помогут и тебе.
Я взял блокнотик и приготовился слушать. Олег с чувством продолжил:
-В тот день я услышал от старого священника – монаха слова, которые изменили мою жизнь навсегда. Он познакомил меня с учением, которое является выжимкой, эссенцией многовековой мудрости православных монахов, настоящих аскетов. Эти вечные истины избавили меня от внутренних противоречий и придали моей жизни необычайно мощный импульс!
Тут мой друг-монах открыл свой блокнот и положил его перед собой.
-Буду иногда подглядывать, брат, чтобы кое-что процитировать! Если захочешь что-то спросить или уточнить – останови меня, - улыбнулся Олег, после чего начал говорить…
(Продолжение следует)