На сей раз мама спала уже довольно долго, попыталась разбудить ее, но из этого ничего не вышло. Перепугавшись не на шутку я побежала искать доктора Шварца, за стойкой регистратуры никого не было кроме одной медсестры. Проговорив по громкой связи, что доктора Шварца срочно вызывают к фрау Вайс, я поблагодарила ее и вернулась в палату. Через несколько секунд он уже был внутри и приводил маму в сознание. -Я довольно долго не могла ее разбудить, испугалась и побежала искать вас! Наверно упало давление или слишком много сделали обезболивающего.-я говорила какие-то глупости, мой мозг категорически отказывался принимать тот факт, что она просто умирала. -Фрау Вайс, вы слышите меня?-мама пришла в себя и теперь хлопала ресницами, глядя на доктора. -Как вы себя чувствуете?-она не могла связать и пары слов. -Она находится в прострации. Ее сознание затуманено, глаза открыты, но она нас не видит так, как бы нам этого хотелось. Хельга, вашей маме осталось не так много. Советую вам позвонить вашему брату, чтобы он смог попрощаться с ней.-доктор сделал распоряжения, ввел несколько препаратов и собирался покинуть палату. -Доктор Шварц, может ей просто нужно уменьшить дозу обезболивающего или промыть кровь или.?-доктор смотрел на меня серьезным и в тоже время грустным взглядом. -Я не согласна, что она не слышит или не видит нас. Она прекрасно себя чувствовала еще сегодня утром. Я...-мысли в голове появлялись одна за другой, разум твердил, что пора готовиться, но сердце не хотело этого принимать. -Хельга, пожалуйста, услышьте меня.-доктор говорил очень мягко и вкрадчиво. -Ваша мама умирает и никто ничего не может с этим поделать. Конечно я, как и обещал, говорил с профессором Шульцем о вашей маме, завтра он будет здесь и даст заключение. Но поверьте, мы сделали все, что могли при такой стадии рака. Мне очень жаль.-Шварц стоял в дверях. -Позвоните брату, он должен успеть попрощаться.-сказав это, доктор ушел, оставив меня наедине со страхом предстоящей маминой смерти.
"Это и в правду была последняя наша с братом встреча. На следующий день его забрала семья и увезла заграницу. Об этом мне рассказала директриса, когда я в очередной раз, стоя в ее кабинете на коленях, вымаливала почтовый адрес Тимки, чтобы хотя бы было куда ему писать. После смерти мамы и Ляльки это была вторая по силе и переживаниям трагедия, случившаяся в моей жизни. Спустя месяц пришло письмо от Кати, в котором она писала, что возможно оно будет последним, так как к ним в городок пришел враг и теперь вряд ли удастся общаться. Еще она сожалела и просила прощение, что теперь уже едва ли сможет выполнить, данное ею обещание. Так и случилось, вернее гораздо страшнее. Один мальчишка, из нашего интерната, частенько сбегал из него и однажды принес газету. Она передавалась из рук в руки. Наконец, когда попала ко мне, она была вся мятая, кое-где потрепанная и порванная, но... В ней была короткая статья, всего несколько слов о том, как жители решили дать отпор поселившемуся в их домах врагу и были убиты. Их расстреляли, а дома сожгли. Название городка совпадало и ниже был небольшой список имен, жителей, что были признаны жертвами и героями. Среди убитых была фамилия: Шувалова Е. Я бросила эту газету, будто она вспыхнула у меня в руках. Послышались недовольные возгласы тех, кто еще не успел ее прочесть. Я убежала из комнаты на улицу и долго плакала, уткнувшись в старое кривое дерево." Придя в себя, я позвонила брату, потом выпила крепкого кофе, чтобы не уснуть. Я была уверенна, что мама слышит меня и хотела читать ей всю ночь. Вернувшись в палату и подойдя к ней поближе, проверив пульс и посмотрев на датчики, немного успокоилась, поняв, что она просто спит. -Я буду тебе читать, мамочка. Знаю, что ты этого ждешь с нетерпением. Пусть тебе присниться твоя любимая семья и твой потерянный брат.-затем, немного приоткрыв окно, села на стул и начала читать.
"Мое первое лето в интернате. Оно особенное для меня, мне 15 и я влюбилась. Весной, детей старше 11 лет отправили на заводы, помогать на производстве. Мы 1 или 2 дня ехали туда, были очень измотаны, так как наш поезд несколько раз попадал под бомбежки. Никто и никогда не поймет тех, кто ее пережил. Становиться так тихо и одновременно очень громко. Кажется, что кто-то с неба кидает на тебя машины, рояли, может, даже целые дома. Грохот, при попадании бомбы, именно такой. Страх пронизывает насквозь, пробирается к сердцу и выключает его. В голове крутиться страшная мысль-пусть попадет куда угодно, но только не на меня. Мне стыдно за себя. Ведь даже птицы снова начинают петь и жить, ровно через пять минут, как наступает тишина. Поезд сбавлял ход или даже останавливался, затем снова начинал движение. Наконец, мы приехали, к вечеру. Нас разместили в общежитие и накормили. В общежитии жили рабочие, преимущественно женщины, разбавляли работниц только их собственные дети да мы, привезенные с ближайших детских домов на помощь. У женщин были пустые, какие-то безжизненные глаза. Увидев нас, детей, многие плакали, подходили и говорили, что их дети погибли. Сердце разрывалось. На следующее утро, нас, в полуторках, привезли на завод. Разделили на группы и приставили старшим опытного работника. Тут начался настоящий ад. Работа не просто была тяжелой, она была нечеловеческой. Дети таскали тяжести, толкали и стучали. У нескольких ребят, в течение дня, остановилось сердце, а девочку увезли в больницу, скорее всего она никогда не сможет иметь детей. Мне же повезло попасть туда, где делали мелкую, но не менее важную работу.
День сменял другой, постепенно мы начали понимать и делать все правильно. Вечером нам сообщили, что на место выбывших, привезут очередную группу ребят. На утро нас собрали в цеху и я увидела его. Того самого, которого, как мне тогда казалось, я буду любить всю жизнь. У него были лучистые голубые глаза, волнистые светло-пшеничные волосы и широкие плечи. Его руки выдавали в нем черты аристократа. Длинные изогнутые пальцы. Как я узнала потом, до войны он учился на пианиста. Его маму и отца расстреляли за измену родине. В очередной раз подняв на него глаза, я вдруг поняла, что он так же пристально смотрит на меня. Взгляды встретились и он мне улыбнулся, а я в ответ. Мы старались бывать в тех местах, где находился каждый из нас. Часто переглядывались, здоровались и улыбались друг другу. В те короткие минуты, когда мы принадлежали сами себе, старались проводить их вместе, просто разговаривая или упиваясь тишиной и обществом друг друга. Однажды, в разгар рабочего дня, заорала сирена, сообщавшая о воздушной атаке. Зная, что нужно делать, осторожно двинулись в подвальное помещение. Оно было укреплено бетоном и арматурой, чтобы рабочие могли быстро спуститься туда и так же быстро продолжить работу. Мы спустились и сели, ожидая авиа удара. Было темно и сильно пахло сыростью. Один мальчик начал рассказывать, как попал под такую же бомбежку в городе и всем велели спускаться в метро. Он сказал, что никогда не забудет то эхо или гул, который раздавался из-за множества туннелей метро. Ему казалось, что удары не закончатся. По всей видимости, один снаряд попал рядом с заводом, потому что грохот был такой силы и мощи, что у меня заложило уши. Я вздрогнула и кто-то взял меня за руку, он не отпускал ее до того момента, пока все не стихло. Позже я поняла, что этим человеком был Лео.
P.S. Продолжение следует...