В первой половине этой статьи будет ссылка, прежде всего, на статью Rapport and Hartill's (2012), опубликованную в специальном номере журнала "Творческие подходы к исследованиям" под редакцией Кейт Гальвин и Моники Прендергаст, посвященном поэтическим изысканиям в общественных науках.
Поскольку "Rapport" и "Hartill" нашли поэтическое исследование мощным инструментом в своих этнографических исследованиях, любопытно, что именно в рамках поэтического исследования они находят таким сильным.
Общая линия рассуждений индуктивна, когда встает вопрос о том, какова роль Rapport и конкретного опыта Хартиля в поэтическом исследовании, которое может вызвать дискуссию в более общем плане. Поддержка и Хартиль - не единственная, кто находит поэтический запрос мощным способом приобщения к миру.
Прендергаст и Гальвин (2012), оглядываясь назад, проводят углубленное качественное исследование поэзии.Пятью годами ранее Прендергаст (2007) завершила публикацию аннотированной библиографии на 1082 страницах, в которой подробно описано использование поэзии в социальных науках, что заняло все время ее постдокторской стипендии с Карлом Легго.
Во второй половине этой статьи индуктивное рассуждение становится более телеологическим, где будет попытка применить психоаналитическую и синоптическую идею, учитывая, как Биста утверждает, что все рассуждения, по крайней мере частично, являются телеологическим рассуждением.
Мыслить - это человеческая деятельность, ориентированная на ссуды, цель, и не может быть априори когнитивным процессом. Поскольку человеческий разум не является процессинговой машиной, методологические вопросы эффективности.
Язык и грамотность могут обогатить более методологические дискуссии по поэтическим исследованиям, если рассматривать их как смежные, нежные и озорные.
Поскольку поэтический вопрос заключается не только в том, что исследователи делают с текстом, но и в том, как мы находим смысл жизни и бытия, нам необходимо найти место в нашем научном разговоре, чтобы рассмотреть телеологические аспекты исследования.
Что можно почерпнуть из ожесточенной/ошибочной открытости поэта к эстетическим качествам человеческого опыта? Или, может быть, нежность поэта усилит стремление глубже познать человеческий опыт? Сосредоточить нас на целях и ценностях, которые поддерживают наши методы.
С чем связано творчество
Мейер (2010) говорит: "Мы никогда не бываем меньше мира". Применительно к поэтическому поиску, Майер говорит, что наше творчество связано в какой-то мере с миром, с его миролюбием.
Находясь в мире и в его части, независимо от того, рассматриваем ли мы его, интерпретируем, переосмысливаем/направляем ли мы его или нет, или что-то совершенно иное, поэтически настраивать наши чувства на этот мир.
В конце концов, исследование должно быть открытым для возможных, множественных непрерывных отношений поэта/правонарушителя, чтобы найти правильное расстояние между собой и другими, между исследователем и участником, между поэтом и поэзией. Хотя мы, возможно, и хотели бы этого, но наше воплощенное и социальное существование в этом мире непросто и непрозрачно, и поэтому мне интересно, как жестокое, нежное и озорное участие в мирской суете нашей жизни может позволить нам изменить ее и сделать что-то новое - можно назвать это обучением - мы могли бы назвать это поэзией.
Настроенные через свои чувства, поэтические исследователи открывают себя тому, что имеет значение в жизненном опыте: некоторые из них включают визуальное восстановление/развлечение, сердечное созерцание, и перформативные спекуляции.
Хотя любой из вышеперечисленных примеров послужил бы целям детального анализа, была выбрана работу "Пересечение дисциплин с этнографической поэтической репрезентацией" (Rapport and Hartill, 2012) в качестве примера благодаря своей практике постоянной сенсорной настройки: они демонстрируют постоянство в адаптации к миру бытия, даже в самый разгар неожиданных действий в своей жизни.
Например, в работе Rapport описывается именно такой неожиданный момент слушания: В середине ужина с матерью в ресторане другой "ресторанщик" подслушал их разговор и был зол на них за разговоры о Холокосте: "Что ты знаешь о Холокосте? Холокост? ... Вы не имеете права так говорить на публике".
Поначалу воспринималась как нападение, затем вновь рассматривалась как вызов, а затем как возможность проявить заботу, и Раппорч спросила себя, можно ли подойти к ее исследованию Холокоста с помощью обычных этнографических процессов.
Возможно, мужчина, который вломился в ее разговор, был прав - что она знала? В конце концов, ее исследовательские знания всегда были непрямыми и отдаленными, возможно даже слишком академическими, особенно учитывая ограничения репрезентативности, которые так часто сужают возможности самовыражения для многих социологов.
Достоверность набора процедур, в поэтическом дознании важна, и всегда вторична по отношению к вопросам цели. Биста пишет: "Только после того, как мы дадим ответ на поставленные задачи, мы сможем начать задавать вопросы о том, как мы сможем достичь таких результатов".
В качестве способа реагирования на этот репрезентативный кризис, неудивительно, что Rapport обращается к поэтической транскрипции, которую Прендергарст (2004) назвал экфратическим процессом, потому что транскрипция строит диалогический ответ на оригинальную работу, опыт или явление.
Рассматривая "корни, историю и практику различных литературных и исследовательских применений" с точки зрения различных дисциплин, Rapport and Hartill подчеркивают, что их переход к поэтическому исследованию добавил "литературную теорию и форму" к их уже существенному репертуару этнографических методов.
Продолжение во второй части статьи.