… дышать было больно, всё вокруг будто пропитано жаром, пылью, потом, кровью… воздух вдруг стал нестерпимо твёрдым, колючим… Разум, бесконечным воем прокручивал только одну мысль – это конец…. Конец! Конец всему.... Даже, если кто-то выживет, жизнь уже ни когда не будет прежней. Никогда. Ни для кого.
Они всё-таки решились, они нанесли этот пресловутый первый удар, в реальность которого не верил, казалось никто. Этого не могло быть, но они решились.
Когда ожил информатор, показалось, что в мозг влили расплавленную магму. Боль была, физическая, вызванная неожиданной активность микрофона, но была и другая боль, взламывающая сам мозг, само сознание, невероятным смыслом вливаемых в него слов.
Разум не сразу приобрёл способность извлекать информацию из нестерпимого огненного потока боли. Если бы не развороченный взрывом бункер и не собственное изуродованное тело, то эти слова можно было бы воспринять только, как неудачный розыгрыш, нелепый, злой розыгрыш.
Первую часть информации он начал воспринимать ещё на бегу, поднятый по тревоге, после смены. Информация была стандартной и привычной. Рядовая вводная, написанная для бесконечного множества учений, проводимых на пункте, и не отличающаяся оригинальностью. Все слова были давно знакомы и выстроены в привычном сухом казённом порядке:
– Системы слежения зафиксировали одновременную активность на всех известных пусковых объектах противника. В случае подтверждения нанесения первого удара подлётное время до целей на нашей территории составляет 35-50 минут…
…что-то было не так. Эти сухие, знакомые наизусть слова, почему то вызывали дрожь и волнение. Когда он потянул на себя тяжёлую дверь бункера, внутри всё заклокотало - Стоп! Стоп! Стоп. Голос! Это не было записью! Да, те же заученные слова, и даже повторенная интонация, но это не было записью! Это был живой голос! И в нем был страх…
Он изо всех сил дёрнул на себя дверь, и многотонная махина поддалась с невероятной лёгкостью и …грохотом. Он продолжал тянуть ручку, когда дверь взлетела, перевернулась вместе с ним в воздухе и повлекла за собой к противоположному концу коридора. Ему невероятно повезло, что он её не удержал. Многотонная плита могла, с лёгкостью, расплющить его о стену. Взрыв не был, какой то невероятной силы, просто, небольшое замкнутое пространство бункера сделало своё дело. Внутри всё было разворочено. Живых не было. Да и мог ли кто остаться в живых в этом жерле огня и давления? Казалось, что внутри выгорел даже воздух.
Пытаясь осознать смысл происходящего, он продолжал осматривать помещение бункера. Одними глазами, стараясь не двигаться. Двигаться?! Только от одной мысли о движении стало больно каждой клетке изувеченного организма. Дверь, хоть и пощадила его, но, по касательной, обгоняя, достала, казалось до каждой косточки, не побрезгавши ни кожей, ни плотью. Жар из сопла, в которое превратился бункер в момент взрыва, так же успел достать, хоть в первый момент, он и оказался под защитой двери.
Смысл сообщения, которое продолжало литься из информатора, заставил боль отступить на второй план…
-… в момент обнаружения запуска с территории противника, практически в одно время, на семи станциях обеспечения ответного удара, были приведены в действие неизвестные взрывные устройства….
На семи! На всех семи дублирующих друг друга командных центрах! Это означало, что система ответного удара разрушена, что ракеты упадут на нашу землю, упадут по хозяйски, безнаказанно…. Сначала в атмосферу войдёт первая сотня, и не важно достанут их наши противоракеты или нет, их блоки активируются, высвободив поле, которое на несколько минут отключит любую технику в зоне его действия. Следом прилетят боеголовки. По нескольку на каждый город, на каждый промышленный центр. После такого удара, по расчётам, на всём нашем полушарии не останется ничего живого. Если повезёт, почти ничего…
-… если кто-то меня слышит, кто находится в непосредственной близости от центров принятия решения, попытайтесь включить систему ручного управления, она находится…
К чёрту, к дьяволу, к праотцам… я сам прекрасно знаю, где она находится. Более того я её вижу. Но даже если я смогу встать на свои конечности, а то, что у него сейчас именно бесформенные конечности он уже не сомневался, и дотащусь до купола из бронированного стекла в углу комнаты…, я убей, не знаю, как его открыть. И не знаю, кто знает, и не знаю, как чем и кто уполномочен, его открывать…
-…во время подрыва, защита куполов всех зон была автоматически отключена… нужно, столкнуть защитный колпак и вдавить тумблер до упора вниз. Это запустит механизм ответного удара…
Что ж, когда проблемы начинают отпадать, не успев родится, это радует. Он попытался повернуть взгляд к хронометру расположенному под потолком коридора, одновременно приготовившись потерять рассудок от предчувствия боли…. Но нет, боли он почти не почувствовал. То есть она была, но до той, которую рисовал страх, не дотягивала, и разум устоял. Глубоко вздохнув, он ещё и присвистнул. Ему показалось, что хронометр остановился, чего быть не могло, электронное табло могло либо работать, либо нет, стоять эти часы не умели. Часы не стояли, они показывали, что с момента тревоги прошло семь минут. Господи, это, наверное, самые длинные семь минут в моей жизни. Ему казалось, что этот кошмар длится много дольше. Ещё есть время. Нельзя допустить, чтобы те, кто уготовил этот кошмар остались безнаказанны. Он ясно представил всепоглощающий огонь, который вот-вот зальёт его Родину, как в нём будут гореть его близкие, друзья, просто знакомые… все! Нет. Это не прощают, это нельзя прощать….
Окровавленной культей он нащупал ампулу в верхнем кармане. Кнопка на поверхности комбинезона была вдавленной. Это объяснило, почему он ещё в сознании, не воет от боли и не впал в истерику. Видимо, когда его приложило взрывом, ампула продавилась и впрыснула живительное лекарство. Удачно. Что ж, нужно считать. Ампул оставалось три. Первая доза препарата даёт эффект обезболивание на 15-20 минут. Если вколоть вторую дозу, пока не закончился действие первой, у него полностью притупится боль, минут на 7-10, активируются дополнительные силы, исчезнет страх... а есть ли он у него? Скорее ужас от осознания происходящего, гнев, ненависть, неудержимая жажда мести….
Возможно, придётся воспользоваться третьей ампулой. Нужно будет точно убедиться, что действие первой окончено. Тройная доза препарата вызовет сон, глубокий сон, а возможно и смерть.
Давить на клапан с лекарством было невыносимо больно, но вместе со щелчком механизма боль отключилась. Дыхание выровнялось. И он пополз. Пополз сразу, без лишних раздумий. У него было по минуте на каждый метр, и терять эти минуты было нельзя.
Пол был скользкий, вернее он сам делал его таким, поливая каждый метр пройденного пути собственной кровью. Звучит пафосно, но было так. Он постоянно поскальзывался и утыкался лицом в лужи собственной крови. Это было похоже, на чудовищный заплыв, барахтанье, с минимальным движением вперёд.
Когда до пульта оставались не более двух метров, вернулась боль. Боль вернулась сразу, сразу во всё тело, без предупреждения, и с огромной силой. Он едва не потерял рассудок. Одними глазами он «сверил часы». Табло показывало, что его «марафон» длится десять минут. Медленно…, но время ещё есть... Надо выждать. Он не мог позволить себе активировать третью капсулу. Если не подстраховаться, хотя бы пятью минутами, был риск выйти из игры, уже насовсем.… Нащупав на комбинезоне клапан с очередной капсулой, он просто замер. Двигаться было нельзя, усиливающаяся боль и уходящие, вместе с действием препарата, силы, легко могли лишить его и сознания.
Пять минут он провёл в молитве, прося дать ему силы продавить механизм капсулы с лекарством. Это был его последний шанс. Это был последний шанс сотен миллионов его сородичей на отмщение… миллионов, ни чего не подозревающих, живущих своей жизнью… миллионов,… а может и миллиардов…. Масштаб, надвигающийся катастрофы он не знал. Он знал, что осталось пятнадцать минут и два метра до тумбы. И ещё, что нужны силы спихнуть массивный колпак и вдавить эту чёртову клавишу. Вдавить со всей дури, вдавить по самое не балуй, вдавить так, чтобы тем, кто отважился на это безумие на том конце, аукнулось, аукнулось по полной!
Купол, показалось, ждал его прикосновения. Многотонная прозрачная полусфера легко слетела с постамента, едва у него хватило сил, до неё дотянутся. Или это он настолько перестал контролировать свои, приумноженные препаратом, силы? Нет, скорее в конструкции был предусмотрен, какой то механизм с какими-то датчиками и силовым приводом. Он не знал. Он просто вознёс хвалу всем, кто был причастен к созданию этого механизма. Теперь, все силы, которые были сохранены на борьбу с куполом, пригодились, чтобы подняться и прыгнуть на постамент пульта ручного управления…. Прыжком это действо назвать мог только неисправимый оптимист… - вознёсся…- промелькнуло в удовлетворённом мозге.
«Вознесение» лишило его сил. С ужасом осознав, что дотянуться до третьей капсулы он не может, он попытался придать непослушному телу последний вектор движения, и оно, изуродованное, измождённое, лишённое сил, послушалось. Он сползал с постамента. Сползал в свободном, неуправляемом режиме, увлекая рычаг активации ответного удара, всей своей массой, злобой, ненавистью….
Вместе с клацнувшими звуками замков тумблера, и раздавшейся следом сирены системы оповещения, в его угасающем сознании, как в видео трансляции, промелькнула картина старта тысяч ракет….
- Отомщены… у меня получилось… я… …я….
Внезапно, последняя мысль в клочья разорвала его угасающий разум:
- ... я только что ...уничтожил планету….