В Боливии, как и в других странах, политические противники постоянно обвиняют друг друга в фашизме. После Второй Мировой войны фашизм во всем мире превратился в оскорбление, часто не имеющее под собой оснований: назвать противника фашистом – то же самое, что сказать, что он мерзавец и преступник.
В Боливии фашизм имеет весьма своеобразный генезис. Иногда проникновение фашистской (точнее, нацистской) идеологии в эту страну связывают с деятельностью Эрнста Рема, работавшего в 1928-30 гг. советником в боливийской армии, но это – явное преувеличение заслуг вождя СА в Южной Америке. Его там воспринимали как военного специалиста, а нацистские идеи тогда в стране индейцев и испанцев мало кого интересовали.
Фашизм появился в Боливии в марте 1936 г., когда группа молодых людей создала Социалистическую партию. Программой социалистов были национализация рудников, нефти, железных дорог и банков, раздел латифундий и просвещение индейцев. Работы Маркса, Энгельса, Ленина и Троцкого были известны очень немногим социалистам. Они вдохновлялись не столько примером Советского Союза, сколько фашистской Италии, а некоторые и нацистской Германии, но в первую очередь – Мексики, которую они считали истинно социалистической страной. Фашистов и нацистов в то время причисляли к социалистам многие левые латиноамериканцы: оба течения выступали против олигархии и остатков феодализма, против засилья иностранного капитала, оба апеллировали к трудящимся.
«Социализм представлялся системой, способной вывести страну из кризиса, укрепить государство, консолидировать нацию. У социалистов этого времени были крайне эклектические воззрения на будущее общество, к которому они стремились. С одной стороны, они проповедовали принципы социальной справедливости, говорили о приоритете национальных интересов, о защите природных богатств страны и ограничении монополий. С другой, их всех объединяло неприятие либеральной демократии, стремление к огосударствлению всех сторон общественной жизни и построению корпоративистской системы управления, в чем явно прослеживалось влияние европейского фашизма. Речь шла о строительстве государственного капитализма в экономике, о формировании корпоративистской общественной системы. Их лозунгом была социальная справедливость и преодоление классовой борьбы, понимаемых как огосударствление всех сторон жизни общества, в частности, профсоюзов и политических партий» (Сергей Кара-Мурза и другие. Коммунизм и фашизм: братья или враги? Боливийский социализм после поражения в войне в Чако. Интернет-версия).
Идеи социализма проникли и в офицерский корпус. Итальянский фашизм и германский нацизм рассматривались как левые движения, а отвержение демократии и культ силы был им, военным, весьма близок. Военные создали собственные тайные организации, которые сближались с гражданскими группировками, в первую очередь с ПС. Сильнейшей их них была ложа РАДЕПА («Разум родины») во главе с молодыми офицерами Э.Бельмонте и Г.Вильярроэлем. Базой РАДЕПА стал Легион ветеранов (ЛЕК), насчитывавший до 200 тысяч членов. Его возглавил герой войны майор Херман Буш.
16 мая 1936 г. левые офицеры совершили переворот. Президентом стал молодой генерал Хосе Давид Торо Руйлова, заявивший, что его цель – перевести экономику Боливии на «чисто социалистические стандарты». Военные социалисты отвергли связь с марксизмом и «иностранным коммунизмом», подчеркивая чисто национальный характер боливийского социализма.
«Среди военных и молодых политиков было много тех, кто хотел следовать по пути европейского фашизма, беря за образец идеи своих "тоталитарных" кумиров. Влияние нацизма в боливийской армии было очень велико…
В 30-е годы восхвалять идеи третьего рейха в Боливии было модным. Многие военные и даже деятели правительства публично заявляли о своем восторге от "достижений" гитлеровского режима. В октябре 1936 г. министр обороны Д.Торо Москосо создал Национал-социалистический легион ветеранов Чако. Члены Социалистической партии, будущие идеологи и лидеры национал-реформизма, в частности К.Монтенегро и Э.Финот, вели антилиберальную пропаганду через газету "Калье", являвшуюся рупором военно-социалистического режима. 23 октября 1936 г. подполковник Г.Вискарра опубликовал в "Калье" статью "Наш боливийский национал-социалистический путь", в ней он прославлял политический строй Германии и Италии. Он утверждал, что национал-социалистическая система - "это единственный режим правления, который дает гарантии прогресса и общественного благосостояния"» (Щелчков А.А. «Боливия и фашистские государства Европы накануне Второй мировой войны», «Латинская Америка», 2005 № 11).
Фашизм и нацизм в Боливии в 1930-е гг. привлекали также интеллигенцию и студентов. В 1938 г. молодой политик франкистского толка, Унсага де ла Вега, создал Боливийскую социалистическую фалангу (БСФ) с фашистской программой: само её название свидетельствует, что в умах боливийских радикалов того времени фашизм и социализм были одним и тем же.
Все это позволяет назвать военные режимы 1936-46 гг. отчасти фашистскими, хотя в рядах военных правительств все время оставались и левые деятели. Так, Боливия во время Гражданской войны в Испании не смогла выработать четкого отношения к ней: часть правительства поддерживала республиканцев, часть – франкистов, и эта коллизия так и не была разрешена.
Военные фашистско-социалистические режимы не смогли выполнить свою программу: для национализации промышленности, как и для проведения аграрной реформы, у них не было специалистов и денег. Военные правители национализировали американскую компанию «Стандард ойл», но не смогли наладить работу нефтяной отрасли: приглашённые мексиканские управленцы оказались недостаточно компетентными. В результате половинчатых мер лево-правого режима Боливия погрузилась в тяжёлый кризис.
Полковник Буш в 1937 г. сверг президента Торо, но, возглавив режим, но сразу запутался между левыми и правыми, попытался экспроприировать горнорудные компании, установил максимум цен, что породило «чёрный рынок», приказал «расстреливать спекулянтов, как в Советской России», провалил всё, что можно, и, поняв, что всё пропало, в 1939 г. застрелился.
К власти пришли умеренные политики, заявившие, что «боливийцы устали от социализма» (имелось в виду, что и от фашизма – тоже). Но «социалистический милитаризм» не исчез, а на время ушел «в тень». Олигархия продолжала вызывать всеобщую ненависть боливийцев, и 20 декабря 1943 г. в стране произошел очередной переворот, спланированный военной организацией РАДЕПА, и новым президентом страны стал майор Г.Вильярроэль. В его правительство вошли социалисты, ранее поддерживавшие Торо и Буша; они сформировали коалицию, принявшую название «Революционное националистическое движение» (исп. МНР), которому довелось играть значительную роль в истории страны на протяжении более чем полувека. В состав правительства вошли и фашистские элементы.
Программа нового правительства повторяла программы Торо-Буша: она включала защиту национального суверенитета, особенно в части природных ресурсов, лишение олигархов власти и аграрную реформу. И, как и предыдущие левые правительства, команда Вильярроэля не сумела провести реформы. Причины были теми же, что тормозили модернизацию в 1936-39 гг.: отсутствие квалифицированных кадров, боязнь экономического краха и хаоса в случае национализации собственности олигархов и передачи земель крестьянам. «Второе лицо» в правительстве Вильярроэля, лидер МНР и будущий многократный президент Боливии Виктор Пас Эстенссоро, заявлял: «МНР не против национализации олова, но в данный момент это невозможно технически».
В условиях стагнации в экономике и социальной сфере активизировалось оппозиционное движение: против президента объединились не только консерваторы и либералы, но и набиравшая политический вес Фаланга, и марксистская Левая рабочая партия.
На активизацию оппозиции Вильярроэль отреагировал традиционным для латиноамериканских военных способом – расстрелами. В июле 1946 г. военные арестовали в Ла-Пасе несколько десятков известных оппозиционеров, которые были вывезены за город и расстреляны без суда и следствия, а их тела закопаны в безымянных могилах. Это вызвало народное восстание: 21 июля 1946 г. восставшие взяли штурмом президентский дворец и линчевали Вильярроэля и тех его сподвижников, которые находились во дворце. Тело забитого насмерть президента выбросили из окна и повесили на фонарном столбе. На соседних столбах вздернули людей из его окружения.
Фашизоидный «социалистический милитаризм» в Боливии закончился. Военные, исповедовавшие путаную идеологию, вобравшую в себя элементы марксизма, фашизма и социал-демократии, не смогли сформулировать внятную программу реформирования экономики и общества Боливии, не сумели лишить власти олигархию и оказались не способны провести аграрную реформу.
После падения военно-социалистического режима в Боливии шесть лет правили олигархи, но они не могли стабилизировать ситуацию ни в обществе, ни в экономике. Среди средних слоев набирала влияние Фаланга. Оппозиционеры, находившиеся в эмиграции в Аргентине, консолидировали МНР и, опираясь на поддержку президента Аргентины Хуана Доминго Перона, активизировали борьбу с режимом.
9 апреля 1952 г. в Ла-Пасе началось восстание, быстро охватившее все крупные города и шахтерские районы страны. Армия оказала ожесточенное сопротивление, но на стороне восставших выступили не только часть армии и полиции, но и десятки тысяч рабочих и крестьян, вооруженных маузеровскими винтовками, оставшимися у трудящихся после войны с Парагваем. После трехдневных боев революция в Боливии победила.
МНР стала правящей партией, а Пас Эстенссоро - президентом. Военный разгром противостоявших ей сил сделал возможным проведение самых радикальных реформ. Фашисты, в отличие от времён «военного социализма», в правительство допущено не было. Однако Фаланга сохранила своё слияние.
Олигархические компании были национализированы, образование стало всеобщим, бесплатным и обязательным (правда, количество школ росло медленно из-за нехватки денег и учителей). Рабочие, объединившиеся в единый Боливийский рабочий центр, и крестьянские профсоюзы стали частью власти в Боливии: согласно новому законодательству, в стране вводилось т.н. «соправление», в соответствии с которым профсоюзные деятели вошли в состав министерств и ведомств. Профсоюзы получили право вето на все государственные решения.
В январе 1953 г. при помощи мексиканских специалистов началась аграрная реформа, в ходе которой латифундии упразднялись, а земли закреплялись за крестьянами.
В ходе аграрной реформы Фаланга внезапно вышла на политическую арену, выступив против раздела латифундий: она требовала сохранить их и превратить в государственные хозяйства наподобие советских совхозов. В ноябре 1953 г. фалангисты подняли восстание и на короткое время захватили центр Восточной Боливии Санта-Крус. Восстание было подавлено. Крестьянская милиция, сформированная МНР, разгромила «белый» городок Тарата, объявленный оплотом Фаланги. Он был разграблен, жителей массами расстреливали, женщин насиловали.
Экономика начала буксовать. Шахты и промышленные предприятия работали с чрезвычайно низкой производительностью, так как увольнять бездельников было невозможно, новая власть поднимала зарплаты, не считаясь с финансовыми возможностями предприятий, а средств на обновление оборудования взять было неоткуда. Боливии уже через год после революции пришлось начать импорт продуктов питания.
Рабочие и крестьянские ополчения превратились в вооруженные банды, творившие произвол, занимавшиеся террором, вымогательством и насилиями «во имя революции», а их вожаки стали классическими латиноамериканскими каудильо. Они вовсю занимались шантажом и спекуляцией и погрязли в коррупции. В результате в стране воцарилась анархия.
С 1960 г. президентское кресло вновь занял Пас Эстенссоро, однако режим МНР все глубже проваливался в кризис. А влияние Фаланги, занимавшей предельно враждебную по отношению к властям позицию, росло. На выборах в Конгресс в 1962 г. Фаланга вышла на первое место по числу полученных голосов.
4 ноября 1964 г. армия во главе с вице-президентом – «крестьянским генералом» Баррьентосом и командующим вооруженными силами генералом Альфредо Овандо Кандиа отстранили от власти президента Эстенссоро и выслали его из страны. Очередной социалистический эксперимент был прерван, но ненадолго: в апреле 1969 г. вертолет, на котором летел Баррьентос, разбился, и президент погиб. Страну возглавил командующий армией Овандо Кандиа, заявивший, что продолжит традиции революции 1952 г. Жесткую оппозицию правительству Овандо составляли большая часть МНР (сторонники Паса Эстенссоро), Фаланга, социал-демократы и либералы.
Однако восстановить революционный режим в стиле 1953-54 гг. оказалось невозможным: левые профсоюзы требовали немедленного «перехода к социализму». На улицах боливийских городов шли кровавые столкновения между правыми и левыми, армия также была расколота. Потеряв опору, Овандо 6 октября 1970 г. был вынужден подать в отставку.
Президентом стал еще более левый по взглядам, чем Овандо, генерал Хуан Хосе Торрес. Правил он всего десять месяцев. МНР, поступившись принципами, составила коалицию с набиравшей влияние Фалангой. В 1971 г. в Боливии произошел очередной военный переворот, который возглавил генерал Уго Бансер – первый руководитель Боливии за много лет, равнодушный к социалистическим идеям. Армия под его руководством разгромила рабочие и крестьянские профсоюзы, ликвидировав народную милицию, бывшую бичом страны. В ожесточенных боях с левыми большую роль сыграли боевики Фаланги.
Уго Бансер тяготился союзниками армии в лице МНР и Фаланги. В 1974 г. он запретил деятельность всех партий, а лидеров МНР и Фаланги выслал из страны. В отличие от «социалистического» периода, Бансеру удалось успешно проводить колонизацию малонаселенных восточных районов страны (у правительства Боливии наконец появились деньги): в частности, в провинции Санта-Крус возникло мощное хлопковое производство, и недавно еще захолустный город Санта-Крус превратился в быстроразвивающийся промышленный и торговый центр.
Во второй половине 1970-х в США правили ультрарадикальные демократы мессианского толка – таковым был президент Джимми Картер. При нем началось давление на правые, особенно военные, режимы со стороны Вашингтона: они лишались помощи. Закачался и военный режим в Боливии: под давлением США в 1977 г. Бансер согласился провести выборы. МНР и Фаланга выдвинули кандидатом в президенты генерала Хуана Переду Асбуна, а вышедшие из подполья левые, сформировавшие избирательный блок Фронт демократического и народного единства (ФДНЕ) – старого левого лидера Эрнана Силеса Суасо. Генерал Переда объявил себя победителем; главной политической силой, поддержавшей его, стала Фаланга.
В Боливии в который раз воцарился хаос: левые и правые имели примерно одинаковую поддержку населения, и в стране произошло несколько переворотов подряд. 16 июля 1980 г. генерал Луис Гарсиа Меса совершил очередной переворот - 189-й в истории Боливии. Он напрямую опирался на Фалангу и сделал ее главной политической опорой своего режима.
В истории Боливии начался фашистский эксперимент. Левые, в том числе советские, СМИ называли фашистскими диктатурами режимы Пиночета, Трухильо, Переса Хименеса, Стресснера, Сомосы, Дювалье и все прочие, неугодные Москве. Однако настоящим, а не выдуманным пропагандистами фашистским режимом, единственным в Латинской Америке, был режим Гарсиа Месы.
В день переворота боевики Фаланги взяли штурмом штаб-квартиру Боливийского рабочего центра. Популярный лидер Социалистической партии Марсело Кирога Санта-Крус был расстрелян на месте, а избранный вице-президент, секретарь ЦК Коммунистической партии Боливии Симон Рейес, отправлен в концлагерь «Мирафлорес». Оппозиционеров хватали и тут же расстреливали. Шахтерские поселки армии брали штурмом (сопротивление было отчаянным), и военные операции продлились до ноября 1980 г. Большую роль в проведении террора играла Фаланга.
Режим Гарсиа Месы был самым кровавым в истории Боливии. Его социальная политика была лево-фашистского типа: в формировании идеологии, получившей название «гарсиамесизма», активно участвовали европейские фашисты и нацисты, в частности, известный нацистский преступник Клаус Барбье, разыскивавшийся Францией за совершение военных преступлений в годы оккупации, и известный итальянский неофашист Стефано делле Кьяйе. Они старались придать боливийскому режиму черты «третьего пути» между капитализмом и коммунизмом, пропагандировали националистические идеи и опирались на рабочих и крестьян, точнее – на люмпен-пролетариев города и деревни. Экономической опорой режима стала набравшая силу с конца 1970-х гг. кокаиновая наркомафия, которая имела своих представителей в правительстве: режим Гарсиа Месы заслуженно получил название «кокаинового».
США развернули против режима Гарсиа Месы экономическую войну: Вашингтон ввел полный запрет на все контакты с Боливией, включая абсолютное экономическое эмбарго. Такую же политику вел и Международный валютный фонд. В ответ фалангисты совершили ряд нападений на американцев в Боливии, включая даже атаку американского посольства, и обратились за помощью… к СССР! Гарсиа Меса, в частности, пытался продать советским организациям акции боливийских государственных предприятий. На протяжении нескольких месяцев советская пропаганда весьма позитивно отзывалась о боливийском фашистском режиме, чем поражала воображение не только латиноамериканских левых, но и американцев. «Поздравление с праздником Великого Октября поступило от президента Боливии Луиса Гарсиа Месы», - сообщало Всесоюзное радио 7 ноября 1980 г. (это о настоящем «кровавом палаче»!)» (Н.Кольский, Я.Орецкий «Чёрная легенда Стефано Делле Кьяйе», Sensus novus). Однако Кремлю пришлось отказаться от «романа» с боливийскими фашистами: это означало бы крушение авторитета СССР в латиноамериканском и вообще мировом левом движении. По этой же причине отказал в помощи Гарсиа Месе и лидер ливийской революции Муаммар Каддафи, к которому боливийские фашисты также обращались за поддержкой.
В условиях полной международной изоляции, приведшей к экономическому краху, в ноябре 1981 г. режим Гарсиа Месы пал. Фашистский эксперимент оказался недолгим. При всей своей экзотичности приход к власти в Боливии фашистов был естественным: фашистские идеи были популярными в стране с 1930-х гг., а Фаланга с конца 1950-х являлась одной из наиболее многочисленных и популярных политических сил. Крушение левых экспериментов 1930-70-х гг., крах олигархических и либеральных правительств 1939-43 и 1946-52 гг., неудача «военно-крестьянского» режима Баррьентоса в 1965-69 гг. и аполитичного правительства Бансера 1971-78 гг. последовательно дискредитировали в глазах боливийцев все политические силы: либералов, социалистов, социал-демократов, олигархов. А фашисты до 1980 г. оставались не замешанными ни в каких неудачах, поэтому казались многим боливийцам новой политической силой, способной вывести Боливию из замкнутого круга бесконечных кризисов.
В октябре 1982 г. вновь собрался боливийский Конгресс, признавший итоги президентских выборов 1980 г., и к власти пришло гражданское правительство - президентом стал социалист Силес Суасо, вице-президентом - геварист Хайме Пас Самора (бывший партизан, троюродный брат Паса Эстенссоро).
Экономика страны после нескольких лет хаоса, американского эмбарго и фактического правления наркомафии была в состоянии полнейшего развала, денег в бюджете не было, а США и МВФ не спешили выделять Боливии кредиты, поскольку экономический курс левых властей был крайне путаным.
В 1985 г. Силес Суасо досрочно ушел в отставку, оставив страну в состоянии полного краха экономики, социальной сферы и всей структуры государственного управления. Пас Эстенссоро в четвертый раз занял президентский пост Боливии, во всеуслышание заявив: «Боливия умирает». Никаких попыток вернуться к социалистическому направлению развития Пас Эстенссоро не предпринимал, отринув прежние идеалы. Он послушно принял программу, разработанную МВФ; а какой еще выход он мог найти? Началась массовая приватизация госпредприятий и масштабные сокращения рабочих. Боливийский рабочий центр распался и фактически исчез.
Правление левых партий и коалиций в 1982-87 гг. стало нахождением у власти социалистов без всякого стремления к социализму; пожалуй, его можно назвать властью бывших социалистов. В 1997 г. президентом страны был избран правый генерал Бансер. Хрупкий социальный мир поддерживался только тем, что все политические силы прошлых времен себя дискредитировали, и никаких понятных населению программ реконструкции общества никто не предлагал.
Однако напряжение в обществе постепенно росло, и в самом начале XXI века оно вышло на поверхность. В 2002 г. президентом Боливии был избран Гонсало Санчес де Лосада – «отец экономического чуда» конца ХХ века, но повторить свои успехи он уже не сумел. Санчес де Лосада ушел в отставку, и президентом стал вице-президент Карлос Меса (однофамилец фашистского диктатора). Но и он не смог стабилизировать ситуацию в стране, население которой все активнее выступало против всевластия нуворишей, появившихся в результате проведения либеральной политики, и ушел в отставку в июне 2005 г.
18 декабря 2005 г. президентом страны стал Хуан Эво Моралес – индеец аймара, лидер партии Движение к социализму (МАС) и руководитель профсоюза кокалерос – крестьян-производителей коки. МАС получило и устойчивое большинство в Конгрессе. Первым делом он отменил запрет на выращивание коки и объявил о повторной национализации нефтегазовой отрасли.
Моралес представлял собой лидера принципиально нового политического движения, мало связанного с предшествовавшими партиями и течениями левого толка. Собственно, партия МАС имеет вовсе не левую политическую генетику: она представляет собой осколок Фаланги, точнее, той ее части, которая в 1980 г. отказалась поддержать фашистский режим Гарсиа Месы – из-за того, что он в недостаточной степени опирался на индейцев (индейский расизм с самого начла присутствовал в идеологии Фаланги, но различные группы фалангистов исповедовали его с разной степенью радикальности, и отколовшееся от Фаланги МАС было подвержено его влиянию в наибольшей степени).
Новая политическая сила, вышедшая на поверхность боливийской истории в начале XXI века – это индеанизм (иначе – индихенизм). Это чрезвычайно широкое идейное течение сформировалось в андских странах с высоким процентом индейского населения и памятью о великой цивилизации инков, включающее в себя как изучение истории и культуры индейцев, так и политическую тенденцию, заключающуюся в стремлении воссоздать традиционное индейское бытие на технически новом уровне. Политический индеанизм по сути является индейским расизмом, отвергающим всю «белую» цивилизацию и отрицающим любые связанные с ней положительные моменты. По сути, индейский расизм в Боливии, Перу и Эквадоре стал ответом на «белый» расизм испаноязычных элит андских стран, хотя от этого он вовсе не становится более привлекательным.
Индеанизм отвергал любые формы сотрудничества с «белыми». Крайние индеанисты считали (не без основания), что «белые» политики просто используют индейцев в своих целях. При этом появление социалистических учений для индеанистов стало обоснованием «правильности» индейского общинного уклада, который воспринимался ими как истинный, автохтонный социализм – наследие инков.
В 1960-е политический индеанизм в Боливии и Перу начал проявляться в открытой форме: его носителями стали бывшие марксисты и социалисты различного толка, разочаровавшиеся в «пролетарском интернационализме» и социал-демократии, которые, по их мнению, не способны освободить индейцев и обеспечить возвращение их к изначальным культурным и социальным ценностям. В 1962 г. бывший член Компартии Боливии Фаусто Рейнага основал Индейскую партию, принявшую участие в президентских выборах. Однако длительное время радикальные индеанисты оставались все же политическими маргиналами: индейские массы в основном следовали за «белыми» политиками, акцентировавшими внимание на равенстве и уважении к индейцам, а не на расовом и культурном превосходстве коренного населения над «пришельцами».
Радикальный индеанизм стал в Боливии грозной силой на рубеже 1980-90-х гг., когда в горах Альтиплано начала действовать Партизанская армия им. Тупака Катари (по имени лидера крупнейшего индейского восстания XVIII века) во главе с Фелипе Криспе, к которой примкнула группа городских интеллигентов – бывших марксистов во главе с математиком Альваро Гарсиа Линерой.
Если политической причиной роста индеанизма стало разочарование индейских масс в левых партиях, неспособных добиться ни социального равенства, ни экономического прогресса, то непосредственным поводом для всплеска массового движения стала борьба боливийских властей с производством наркотиков. В период гарсиамесизма производство кокаина стало важнейшей частью национальной экономики Боливии и основным источником существования для огромного числа крестьян, в основном индейцев. После увольнения десятков тысяч рабочих с предприятий горнодобывающей отрасли многие из уволенных перебрались в сельскую местность, где занялись выращиванием коки, приносившим изо всех сельскохозяйственных культур наибольший доход. Для боливийцев кока стала и символом индейских традиций, и источником доходов, поэтому уничтожение посевов коки и ликвидация мощностей по ее переработки армейскими подразделениями воспринималось как «империалистическая агрессия». Ликвидация посевов коки вызвала ожесточенное вооруженное сопротивление крестьян-индейцев, в ходе которого их организации еще более сплачивались, обретая боевой и политический опыт, а также решимость бороться за власть в общенациональном масштабе.
В силу всего этого даже разгром Партизанской армии им. Тупака Катари в 1992 г. не остановил бурный рост радикального индеанизма. Как грибы, одна за другой появляются массовые индейские организации, исповедующие мало различающиеся между собой версии индеанизма (или, что то же самое - индеанистского социализма). Одной из них стала созданная в 1997 г. «Ассамблея суверенитета народов», одним из лидеров которой стал руководитель профсоюза крестьян – производителей коки (кокалерос) Эво Моралес. Через год он преобразовал ориентированную на него часть бывшей Фаланги, уже носившей название МАС, в отдельную политическую партию.
В 2000 г. влияние новых индеанистских структур проявилась в т.н. «Войне за воду» - вооруженном восстании в Кочабамбе, направленном против приватизации системы водоснабжения города и прилегающих поселков (в который раз сыграли свою роль старые маузеровские винтовки времен Чакской войны!). В двухдневных боях полиция и армия потерпели поражение, и приватизация была отменена.
В сентябре 2003 г. вооруженные действия возобновились уже по довольно необычной причине – соглашении Боливии с Чили о поставках газа. Боливийцы не забыли, что Чили в конце XIX века отторгла у их страны выход к морю, и популистам-индеанистам во главе с Моралесом не составило труда поднять народ на новое восстание. Оно вспыхнуло в Ла-Пасе, который к тому же был блокирован массами вооруженных индейцев. Президент Санчес де Лосада бежал на вертолете из мятежного города, а затем и из страны. Победив в третьей по счету локальной войне, Моралес стал беспрекословным каудильо всех боливийских индейцев – он стал просто обречен на победу.
Приход к власти Эво Моралеса и его партии МАС, к которой присоединились многочисленные обломки левых сил, открыли новую эпоху в истории Боливии. Моралес сумел создать стабильную политическую систему, которая много лет пользовалась поддержкой большинства населения. Главной причиной этой устойчивости является обращенность боливийской власти в прошлое, к общественным институтам, восходящим ко времени государства инков (или же ассоциирующихся с таковыми в народном сознании).
При этом Моралес отмежевался от ультрарадикальных концепций крайних социалистов-индеанистов. Левая риторика и тесная дружба с левыми каудильо Кубы Фиделем Кастро и Венесуэлы - Уго Чавесом, продолжавшаяся до самой их смерти, не мешаала Моралесу проводить экономическую политику, вполне соответствующую принципам МВФ и Мирового банка, за что Боливия даже получила награду «СNN деньги» за либеральный курс. Шумно, с большой помпой возведя индейские языки в ранг государственных, он де-факто использовал испанский язык в качестве языка межнационального общения, а с такой же помпой узаконив индейский культ Пачамамы (матери-Земли), не притеснял католическую церковь. Зато индейцы, в первую очередь аймара, беспрепятственно захватывали земли «белых» - испаноязычных боливийцев, среди которых были потомки испанцев, немцы, хорваты, венгры и даже русские староверы, но больше всего метисов и испаноязычных индейцев. В департаменте Санта-Крус они составляют большинство, и там, помимо либеральных и демократических движений, активно действуют «белые» фракции Фаланги – не индеанистские, а, наоборот, белые расистские.
Одновременно ополчение индейцев аймара, «красные пончо», помогавшие Моралесу бороться с оппозицией и терроризировавшие «белых», разочаровались в президенте-соплеменнике. Некоторые боливийские наблюдатели утверждают, что «пончо» недовольны умеренностью Моралеса, что они защищают собственные интересы в наркобизнесе, и наладили контакты с перуанскими индейскими расистами из «Сендеро рохо», а также с кубинскими и венесуэльскими режимами, также недовольными недостаточной преданностью Моралеса идеям «Социализм ХХ века». Впрочем, никаких доказательств этому не приводится.
9 ноября 2019 г., в разгар политического кризиса в Боливии, вождь «красных пончо» Нельсон Кондори заключил союз с лидером санта-крусских «белых» Л.Ф.Камачо против Моралеса. Кондори – типичный расист-индеанист, а Камачо многие наблюдатели считают классически «белым» фашистом. Собственно, эта сделка, наряду с демаршем армии, и заставила Моралеса оставить власть и покинуть страну.
Фашизм в Боливии силён до сих пор, при этом фашистские движения действуют как среди индейцев, так и среди «белого» населения. Их временный альянс «убрал» умеренного индеаниста Моралеса, но, разумеется, две расистские, антидемократические структуры, опирающиеся на недружественные этнокультурные группы населения, долго сотрудничать не смогут. Возможно, «белая» группировка стремится нарушить стабильность с целью отделения Санта-Круса от Боливии, а индейская фракция хочет захватить власть. Из Боливии уже сообщают о вооружённых столкновениях, устраиваемых «красными пончо» - они теперь требуют возвращения Моралеса и грозятся отмстить «конкистадорам». Или это другие «пончо», не подчиняющиеся Кондори?
Как бы то ни было, фашизм в Боливии жив и очень активен до сих пор.