Этот человек, хотя Его уже и человеком то не все считают, но для меня Он - один из моих Учителей, хотя из далёкого прошлого, просто сидит в позе лотоса уже 87 лет с 1927 года. Тогда Ему было 75 лет. А теперь сидит неподвижно, не ест, не пьет.
А в научных кругах никак не могут понять, почему у Него мозг работает, клетки тела и крови живы и Он не разлагается. Ну, пусть думают. А меня волновали другие вопросы, которые я собирался задать Хамбо-ламе. Только Он не ответит мне так, как обычно ожидают от живого человека. Ведь Бодхисаттва Итигелов не разговаривает. С Ним могут общаться лишь медиумы, контактёры и шаманы, которых много в буддистской Бурятии. Но я был уверен в своих силах и способности понять любой ответ Хамбо-ламы. Только я очень дорого заплатил за эту попытку и осознал это лишь по приезду домой в Минск. Путешествие только начиналось.
В Иволгинский дацан Хамбын Сумэ я прибыл сразу из аэропорта.
Водитель такси, Тимур, с удовольствием рассказывал мне о достопримечательностях, которые мы проезжали мимо, и у меня уже начало складываться впечатление, что вся Бурятия является территорией священных мест: горами, с выложенными мантрами, Ом Мани Бадме Хум, белым камнем, аршанами (источникими), субурганами (буддистскими ступами) и т.д. Мы поговорили о ценах на жилье в селе, по которому мы ехали, и мне показалось выгодным жить в этом красивом, чистом месте Верхняя Иволга. Я рассказал ему о цели своего приезда и он тут же предложил быть моим водителем. Я, разумеется вежливо отказался потому, как дорогое это удовольствие и я собирался пройти на своих ногах в Бурятии по таким местам, куда не только на машине, да и пешком не всякий сумеет добраться.
Мы остановились у ворот Иволгинского дацана, я дал ему 700 рублей, а он оставил мне свою визитку, на случай если передумаю. Когда он уехал, я подошел к справочному центру слева от ворот дацана. Бегло прочитал то, что было написано на информационном стенде и вошел в левые ворота, как предписывали правила для туристов. Правые ворота служили выходом.
По правилам нужно было обойти всю территорию дацана по часовой стрелке, но я решил сделать это позже.
На территории у входа расположились столы с торговцами сувениров, буддистскими статуэтками и атрибутики, войлочными одеждами, украшениями и т.д. Подойдя к одной из лавок я спросил у женщины, торгующей украшениями, могу ли я где-нибудь оставить свой рюкзак. Она взглянула на то, что было на моих плечах и, как мне показалось, посочувствовала. Огромный рюкзак на 95 литров, весом в 25 килограмм, был очень удобен для походов по степи, но обузой, во время осмотра дуганов и других помещения. Потому я, по возможности, решил его оставлять в каком-нибудь укромном месте. Указав на дверь небольшого строения, женщина предложила оставить ношу там, убедив меня, что здесь на территории дацана никто не возьмет чужое. Я, честно говоря, и не сомневался в этом и, оставив рюкзак в маленьком пустом домике, предназначенном для хранения сувениров, побрел осматривать, пересекая по диагонали, территорию дацана.
Аккуратно расположенные дуганы, где проводились хуралы (молебны), ретритные домики, дома для проживания местных лам, столовая, субурганы (ступы), барабаны с молитвами, которые вращали прихожане и туристы, строители, перекрашивающие крыши дуганов, - все говорило о бурной и интересной жизни дацана. Солнце уже припекало и слепило глаза, блеском отражаясь в окнах. Я снял куртку, повесил ее на руку. Мимо пробежали местные собаки в направлении столовой.
Вдруг я почувствовал, что уперся во что-то плотное, и остановился. Передо мной ничего не было, воздух. Но явно ощущалось, что пространство в которое я вошел, имеет иную плотность.
Я замер от неожиданности, потом сделал шаг-другой, - не каждый день такое со мной случается, повернулся, чтобы осмотреться, и справа в метрах десяти увидел большой, расписанный в яркие красные, синие, зеленые краски дуган. Ни единой посторонней мысли в моей голове не шевелилось, кроме одной. В груди началось мягкое, теплое движение. Не понимаю, почему я так реагирую на эти места, и что вообще со мной делает это пространство, а главное, почему оно мне так знакомо. Мысль о том, что в этом дугане с зелеными крышами и мраморными ступенями находится Хамбо-лама Итигелов, была словно не моей, а исходила из самого здания. Я подошел к ступенькам, разглядывая прекрасную храмовую архитектуру тибетского буддизма. И вторая мысль, которая пришла мне в голову, была уже сгенерирована моим умом. Как я туда попаду? Двери были заперты и я пошел искать кого-нибудь, кто мне ответит на мой вопрос.
***
Сидя на ступеньках Дворца Хамбо-ламы Итигэлова с пропуском в руках, который выдал настоятель монастыря, я размышлял о том, как пройдет встреча с Ламой. Тут начали собираться люди возле дугана, фотографироваться на фоне строения и я, не желая попадать в кадр, встал со ступеней и отошел в сторону. Азиатская делегация шумно тараторила на своем языке, все смеялись, а молодежь дурачилась. Я чувствовал, что этот сумбур разрушает мое спокойствие. Наконец из юрты, находившейся справа от Дворца, вышел лама, который открыл двери дугана. Все замолчали и спокойно, выстроившись в очередь, начали входить по одному внутрь. Я зашел последним и понял, что моя встреча с Бодхисаттвой Итигэловым будет крайне короткой, что меня немного опечалило, ведь представлял себе всё иначе.Все разулись в прихожей и тихонько, почти на цыпочках, зашли в главное помещение, где за стеклянной перегородкой сидел Хамбо-лама Даши-Доржо Итигэлов. Приятно пахло благовониями, горели фитили лампад, пламя которых наполняло пространство помещения тусклым светом. Члены делегации начали выходить по одному к алтарю, делали подношения, несколько раз кланялись и уходили, лицом повернувшись к Бодхисаттве Итигэлову, по часовой стрелке к выходу. Лама, который нас впустил, стоял справа у алтаря и наблюдал за каждым, кто подходил молиться. Я достал из кармана два хадака (платка) для подношения, которые купил в лавке сувениров. Подошла моя очередь. Я вышел вперед, и стал напротив Итигэлова. Лама, стоявший справа увидел, что я замешкался и жестом показал, что бы я развернул хадак и взял его обеими руками, держа на ладонях. Я развернул синий хадак, символизирующий Вечное Синее Небо, и положил его на алтарь. Наверх положил 500 рублей, как пологается, на обустройство и развитие дацана. Красный хадак – символ Сохранности и Безопасности зачем-то взял лама. Я сложил руки в намасте, поклонился и настроился на свои ощущения.
Поток моих мыслей хлынул наружу, и я, не обдумывая их, просто проговаривал про себя все, что идет: про мои поставленные задачи, про благополучное путешествие, про неясность в понимании своего сознания и кармического явления, да и много чего ещё.
Когда я поднял голову и взглянул на Хамбо-ламу Итигэлова, Он все так же сидел, в безмолвной позе лотоса, словно в молитвах присутствующих не было ничего, что могло бы встревожить Его сердце. Но непокрытая, слегка склоненная вперед голова, давала понять, что в Его безмолвии больше сострадания и знания, чем в словах любого провидца. Тут справа я заметил, как лама завязал на красном хадаке узел и протянул мне. Я взял, и меня словно током прошибло. Все ответы на мои вопросы, благословение Хамбо-ламы, все, что я должен понять и осознать, запечатлел этот узел. И все мое путешествие в 21 день станет не просто путешествием одинокого паломника, а испытанием моего духа.
Когда мы все вышли из Дворца, я повязал красный хадак под пояс слева, и решил трижды сделать кору вокруг территории дацана, в знак уважения буддистской традиции. Не много мыслей вертелось в моей голове. Лишь о главном. И я точно знал, что по окончании паломничества встречусь с Хамбо-ламой еще раз.
Что такое смерть? Неподвижность тела или ума? Итигелов - живее всех живых. Его ум молчалив. Его сознание способно изменять направление и качество мыслей каждого, кто окажется рядом. Я уверен, что Его сила будет сопровождать меня каждый миг, пока я здесь в Бурятии, на территории Будды Арьябалы. Ом Мани Бадме Хум.
Ваши комментарии помогают ИЗДАНИЮ КНИГИ о мистических путешествиях.
Мир вашему дому, покой вашей голове.