Поэзия – жанр высокого искусства. В многообразии своем она предстает во всевозможных обличиях и встречается публикой так же по-разному: восхищенно, нелестно, а в некоторых случаях – тихо-тихо. Такова любовь читателя и такова слава поэта.
Вот вам пример:
Сергей Есенин – величайший русский поэт, от чьих стихов веет то свежестью поля, то резким запахом водки, а пред глазами встает то образ белой березки, то революционный марш.
Иван Бунин – другой величайший русский поэт, излюбленной темой которого также была любовь к России, воспетая им в стихах с помощью эстетики чеховской «чистоты».
Двух поэтов, поющих об одном, но на разный манер, также по-разному любила и публика. Любовь к Есенину была пылкой и яркой, любовь же к Бунину была настолько тихой, что порой казалось, что ее и вовсе нет.
Во времена, когда в искусстве главенствовал модерн, Бунин был единственным классиком, ступающим по пути «правильных» предшественников. Всеми силами он стремился снискать себе не только славу писателя и литературного критика, но и славу поэта. Однако всегда оставался в тени царствующих тогда футуристов и символистов: Бальмонта, Блок, Брюсова, Маяковского и, конечно же, Есенина.
К слову, к последнему у Бунина была особенная неприязнь.
«…эти хвастливые вирши <...>, принадлежащие некоему „крестьянину“ Есенину, далеко не случайны. <...> целые идеологии строятся теперь на пафосе, родственном его „пафосу“, так что он, плут, отлично знает, что говорит, когда говорит, что в его налитых самогоном глазах „прозрений дивных свет“…»
Стремление унизить своего брата по перу иногда переходило все границы. И даже после смерти "белокурого херувима" критика Бунина не прекращалась.
«Вот в Москве было нанесено тягчайшее оскорбление памяти Пушкина (— вокруг его памятника обнесли тело Есенина, — то есть оскорбление всей русской культуре). А как отнеслась к этому русская эмиграция? Отнеслась как к делу должному, оскорбления никакого не усмотрела. Большинство пошло даже гораздо дальше: стало лить горчайшие слезы по «безвременно погибшей белой березке», в каковую превратило оно Есенина, произведя этого маляра (правда, от природы весьма способного) чуть не в великого художника…»
Так, не разглядев в Есенине поэтического дара, Бунин продолжал считать его всего лишь "самородком".
