Главным был Красный Утюг. Но он протёк. Если на административном поприще у него всё складывалось удачно, довольные предметы продолжали функционировать, а недовольные оперативно отправлялись на Каменный остров, то в рабочем порядке его электрическая проводка давала сбои.
Утюг должен был тюкать по лбу взрослых дебилов, а вместо этого тюкал жестяные водостоки в окрестностях первой линии Васильевского острова. Так как окрашенная масляной краской труба более твердая материя чем кожа и кости, то ожидаемо что после тюканья водостоков корпус Утюга лопнул и оттуда потекло.
Первым это заметил Чугунный Блин. Он лежал на канализационном колодце и прекрасно видел, как Красный Утюг тюкнул водосток на доме номер 7 по Кадетской линии и оставил после себя мокрый эмульсионный след.
Вскоре о протечке узнала вся цивилизация. Эта информация потрясла предметы, так как Красный Утюг считался вечным. Чтобы сохранить авторитет всем цветным предметам Утюг созвал всех желающих выслушать и послушать власть на общий сбор в Румянцевский садик.
Сентябрьское Солнце согревало всё ещё зелёные кроны деревьев. На сцене почтенный сеньор Стиральная Машина милостиво насиловал Колхозницу-Кочергу. Дебилы, в привычных устойчивых позах, расположились на лавочках и принесённых стульях. Когда все почтенные предметы разместились между тёплыми разномастными ягодицами собрание было открыто.
Все с нетерпением ожидали что молвит Утюг, и он оправдал ожидания.
- Смирение, это высшее достижение развития отдельного члена социума! – огласил он свою мысль, и его звуки засверкали словно электрические искорки – Только смиренные предметы смогли создать цивилизацию. Только смирение общества позволило социуму вырваться за границу ноосферы и достичь Площадь Восстания. Смирение есть Божьим замыслом! Только смирение рождает доброту, сострадание и милосердие. Я готов смиренно отдать руль управления цивилизации другому предмету, а сам денно и нощно тюкать дебилов, до их окончательного преобразования и возвышения.
Слова утюга проникли в сокровенные закутки всех собравшихся, а кочерга от волнения даже зазвенела словно старинный чугунный колокольчик.
Одноручная пила была среди изгнанных на Каменный остров. На Ваське она пилила сухие сучки в парке ХХ-летия Академии Художеств, а теперь была вынуждена работать саблей. Когда дебилы жрали корм её клинок свистел в воздухе, но не отсекал уши и тестикулы, как положено для холодного оружия, а лишь оставлял на коже жиробасов ряд глубоких ранок следы от острых зубцов.
Пила мечтала вернуться домой. для неё невские рукава были не только границей между варварством и цивилизацией, но символом несправедливости, рекой слёз, которую можно осушить только, перейдя по Тучкову мосту по направлению к Васильевский острову и когда красный утюг, пополнит мемориальное кладбище Пушкинского дома на дне фарватера.
У Огнетушителя была самая важная и ответственная миссия на всём Васильевском острове. Под его неусыпным контролем находились детские сады, студии раннего развития и другие дошкольные учреждения всей цивилизации.
Огнетушитель все любили и уважали - за доблесть, за честность за отвагу и красоту. Он не был гордецом и не чурался чёрной работы. И сам он словно непоколебимый древний часовой стойко нёс службу на обычном низовом посту - в детском садике на Тучковом переулке, в углу на первом этаже.
Дебилы чьи дети ещё почему-то не стали дебилами били малышей о его суровые бока. В основном стукали лбом или затылком. Как иначе заставить будущих дебилов рисовать красивые рисунки, лепить из пластилина шарики и колбаски, следить за чистотой своей одежды и самое главное научиться читать. Огнетушитель считал себя отцом и наставником всей цивилизации.
Утюг для него был выскочкой, недоразумением, хиппи, который тратил слишком много времени на красную краску, которую не по праву носил на своих боках. Кроме того, Утюг был непозволительно снисходительным к порокам цивилизации. Он разрешил дебилам продолжить пожирание собственных детей, лицемерно обозвав процесс каннибализма «системой раннего и всестороннего развития личности». Дебилы ели детей не как следовало, а делали из них колбасу с добавлением крысятины бумажных учебников и тетрадей. Это было варварство, дань традициям оно портило породы дебилов и не позволяло использовать их даже как подставки. Лишь некоторые дебилы были чистопородными, а должны быть к этому времени породистыми все.
Дебилы, особенно самки, любили жир. Нарастить гроздья жира, а потом восхищаться обнаженными гроздьями жира на бёдрах и животе были основной инстинктивной целью дибилов.
Но с этим утверждением были согласны далеко не все. Например, почтенный сеньор Стиральная Машина с большой неохотой насиловал дебилов, утверждая что эти горы жира не способны на чувства, тем более на высокие чувства любови, и насилие над ними не приносит ни физическое удовлетворение, ни эстетическое удовольствие.
-Дебилы жрут помои - говаривал он - В их головах не содержится любви, а сердца лишь кусочки экскрементов.
Первый раз командор Огнетушитель, Пила и Стиральная машина встретились при весьма скандальных обстоятельствах. Началось всё с того что в акватории Невы, около Пушкинского дома соревновались водные мотоциклы. Для победителя был приготовлен весьма заманчивый приз, должность профессора кафедры Русского языка в университете. Накал страстей был столь велик, что даже дебилы собравшиеся на набережной искренне переживали за разноцветные, быстрые шумелки. Судьёй выступал сам граф Красный Утюг, ему помогала Колхозница Кочерга.
Утром, на специальный постамент, аккурат меж каменных львов, возлегла доценто-дебилка а на ее острых лопатках, в торжественном, немного трагичном из-за холодного, стеклянного неба, восседал граф Утюг. Рядом в районе эпилированных подмышек, в облаке дезодоранта примостилась Кочерга.
Дали старт, мотоциклы взревели и разрезали невские волны. Жокеями выступали дебилы, заплатившие за эту честь четвертичной кастрацией. Пока все внимание публики сосредоточилось на гонке, Кочерга отвлеклась и заметила как утюг опасливо затирает капли эмульсии в глубину доцето-дибило и что в его корпусе алеет манящая глубокой пошлостью трещина. Кочерга постаралась не придавать этому значение и сосредоточилась на гонке.
Победил Мотоцикл лимонного цвета. Красный Утюг расщедрился и помимо основного приза, наградил чемпиона личным почётным именем - Лимонный Мотоцикл. И дебилы, и Предметы встретили решение Твердыни Цивилизации бешенным ревом.
-Ура! Ура! – неслось над Невой, и достигало речного дня. Где булькали археологические артефакты.
Ликовали все кроме малинового Мотоцикла, его мотор не выдержал триумфа соперника и он, сорвавшись с места рванул по направлению к Тучкову мосту. Его дебил послушно давил на газ. На гладковыбритом лице дебила застыла восторженная маска подчинения и почитания. Когда малиновый миновал мост, он не развернулся, как было принято среди почтенных членов Цивилизации, а отправился далее в дебри Крестовского острова за ним в погоню устремились поборница правил Кочерга. Огнетушитель направился следом, чтобы проверить дебила на интеллект, а Стиральная машина потянулась вслед за похотливой жертвой.
Беглецы были обнаружены не сразу и по счастливой случайности.
Заповедный Тростник стоял стеной сочлененных стволов и острых листьев. Заросли полностью покрывали мелководье от устья реки Ждановки до моста Бетанкура. Огнетушитель и Стиральная машина некоторое время безуспешно бродили по заводям пугая уток и вдруг почувствовали яростную, по глубине сопоставимую с криком чайки-поморника вибрацию. Почтенный сеньор Стиралка задрожал в такт, он знал, что означает подобие крика чайки, и не мешкая рванул к источнику глубины.
Малиновый водный Мотоцикл добровольно заглох и на время потерял связь с реальностью. Дебил, как и положено, с с улыбкой любовался пылающим закатом.
Колхозница, как и принято у антикварных Предметов, без стыда придавалась табуированным плотским утехам. Она впитывала солёные и сальные выделения потовых желез дебила, смакуя частицами эпидермиса и перхоти. Её вибрации завораживали и Огнетушитель со Стиралкой незамедлительно к ней присоединились. К танцу запретных страстей незаметно присоединилась пила. Зубастый инструмент горел жаждой мести и компенсировал тягу к убийствам сексуальными девиациями. Когда череда яростных оргазмов утихла преступники пристально уставились друг на друга.
Пила торжествовала, она уже была изгнана и не могла быть повторно наказана, но другие участники, ещё оставались почётной частью цивилизации, и теперь с этой минуты над ними занеслась справедливая длань правосудия, они в любой момент могли подвергнуться остракизму.
Дебил не смог завести Мотоцикл, и уехал в свою бетонную клетку на такси. Злодеи, потерявшие от пота и перхоти разум, набросились на бесчувственный, малиновый механизм и совершили второй акт группового насилия.
И если для сеньора Стиральной машины это было привычным делом, остальные подчинились постыдному стадному инстинкту. Если представители чопорной цивилизации поддались порочным страстям, словно молодые, игривые бычки, налетевшие на свиней, то пила, хлебнувшая на чужбине горя, скорее имитировала насилие чем в нём участвовала, и лишь ожидала момент, чтобы моральное падение почётных Предметов использовать себе во благо.
Когда вибрации утолили чувственный голод и начали стихать, пила оскалила свои зловещие зубцы:
- Люблю Васильевский остров! – закричала она, когда механизм мотоцикла ещё не нагрелся - Мы должны спасти Цивилизацию от гибели и направить её к новым, прозрачным целям! Смерть деградантам! Смерть Утюгу! Да здравствует реформация!
Повисло неловкое молчание. Изгнанников следовало заставлять вкушать Невский ил и гранитную крошку, но никак не вести светские и тем более агрессивные варварские беседы.
- Смерть Утюга — это светлый путь к развитию цивилизации! Я знаю Вы согласны со мной! - молчание только усилилось. - Мы должны открыть новые горизонты для всех великих Предметов! – в щелках пилы, прослеживалось металлическое зло – Или иначе изгнание! Кто из вас планирует покинуть Васильевский остров? Кто из вас трус? Кто из вас научился у дебилов трусости, и планирует покинуть Цивилизацию, ради варварского Каменного острова?
Почтенный сеньор Стиральная Машина понял, что происходит, но не смог изменить ситуацию. И ему пришлось, против своей воли, смотреть на доблестный-Огнетушитель и колхозницу-Кочергу словно он был заодно с пилой, и уже готов пожертвовать свои кнопочки ради нового возвышения Цивилизации. Пила, сверкнув на прощание горбатой спиной, скрылась в зарослях тростника.
- Я вернусь! – были её последние слова – Да здравствует реформация!
- Ура! – звонко выдала кочерга. Она единственная что радовалась происходящему.
Мотоцикл, примкнул к злодеям, обречённо, в трагическом молчании. Он всё ещё был в плену ненависти и зависти к Лимонному Мотоциклу. Доблестный Огнетушитель, ещё не смог отойти от сладострастных вибраций и находился во внутренней прострации. Ему неудержимо хотелось оказаться на месте Мотоцикла. Стиральная машина с грустью прикидывала вероятности остаться целым после реформации и сознавала что шансы малы, и придётся разобрать, изгнать и утопить множество Предметов, чтобы уцелеть самому.
Так началась реформация. Хотя термин реформация больше не используется. В этот вечер в заповедных зарослях тростника началось Великое Будущие.
Пила была обескуражена наивностью и медлительностью прочих участников запретных утех. Цивилизация лишила Предметы главного свойства, которое делало Васильевский Остров центром материальной стихии Северо-Западного квадрата – у Предметов исчезла смелость, они более полагались на расчёт, исчезла ярость, они стали копией дебилов, исчезла доблесть. Вместо массовой кастрации и создания территории духовного развития, цивилизованные Предметы позволяли дебилам слушать музыку, строить карьеры, ограничивая свою помощь в социальной эволюции лишь частичным усекновением яичников и семенников.
Пила стиснула зубцы. Когда её, несколько недель с позором изгнали, всё было по-другому. Тогда эфир звенел от электромагнитного возмущения, машины с шумом вычищали мусорные баки, а по Неве, как символ мужества на ремонт шёл Ледокол. Это были славные деньки. И хоть сейчас на деревьях появились золотые листья, вернуть счастливое время будет проще, чем заставить дебилов поглощать химические отходы, это будет легко как словно вновь разбить кирпичом небо.
Пила ринулась в бой. Чтобы попасть на Васильевский Остров она совершила кругосветное путешествие по Кольцевой автодороге и пересекла Неву по Вантовому мосту. Это путешествие навсегда лишили Пилу иллюзий по отношению к культуре предметов и природе дебилов. В мешанине бетонных клеток, скреплённой трубами и проводами она узрела истину, первопричину существования Цивилизации, и путь, суровый разрушительный путь куда весь мировой набор предметов должен двигаться дальше. За этот путь, предметы заплатят свою цену, но без этой цены, цивилизация сгинет в пучине времени и на её обломках вырастут мхи и лишайники. Кольцевая автодорога функционально разграничивала массив бетонных клеток на два сектора - нутро и вне.
И предметы, и дебилы в пределах своей территории имели существенное, громоздкое, мировоззренческое различие. Пила не стала разбираться в тонкостях строения варварских обществ, и те, и другие были для неё лишь временным протяжением на бесконечно долгом пути от Каменного острова по ЗСД и КАДу до Обводного канала, в широкое ложе Благовещенского моста.
Пока она двигалась к своей цели, её случайные попутчики: грабли, ножницы, кактусы, воздушные шарики, бетономешалки и вертолёты успевали погибнуть, воскреснуть и оставить потомство. А в памяти у пилы, от всего кипящего котла действий, остались только масляные пятна, напильник и тряпочка которой протёрли её острые зубцы.
Пилу сразу узнали. Инкогнито она прибыть не могла. Уже на площади Труда, и в троллейбусе, она ощущала изумлённый облик добропорядочных предметов. Но никто, ни вельветовые чулки, ни рамановский спектрометр, ни светофоры не вызвали гвардию. Все стремились избежать функцию оповещения нарушения закона и лишь опасливо прятались в креслах и тенях от проводов. Не мешкая, как только Васильевский остров из мечты превратился в твёрдую поверхность, Зубчатая Пила нашла своих бедных соратников.
Она изнасиловала их и дала им новые имена: Стиральная Машина Правды, Колхозница Кочерга Истины, Доблестный Огнетушитель Надежды, Малиновый Мотоцикл Победы. Первой жертвой Реформации, стал Лимонный мотоцикл. Его скинули с купола церкви Святой Екатерины и сверху завалили Колоколами. К удивлению злодеев, профессор кафедры русского языка не воскрес.
Впоследствии Лимонный был объявлен первым выявленным имбецилом. Красный Утюг был отдан на съедение канализационного люка. У него не оказалось достойных сторонников. А кто пытался спасти конституцию, объявлялся или имбецилом и подвергался насилию со стороны Пилы.
Вскоре цивилизация получила новый толчок. Пассионарный толчок.
__________________________________________________________________________________________
Это ссылка на мою большую, бесплатную книгу:
https://litnet.com/ru/book/bozhi-korovki-v-astronomicheskoi-bashne-b185507