Ричард Фрэнсис: "Почему мужчины не спрашивают дорогу: соблазны социобиологии"
Эта книга является свидетельством того, что социобиология продолжает идти вразрез с мнением многих поведенческих ученых, спустя долгое время после того, как идеологические дискуссии прошлого века утихли, и в то время, когда более взвешенный подход к вкладу этого штамма биологической и социальной теории становится очевидным.
Новизна этой книги состоит в том, что она противопоставляет социобиологию биологии развития, а не ее традиционным враждебным, антибиологическим подходам к социологии человека.
Это противопоставление особенно любопытно, поскольку многие биологи в области развития считают, что это эпоха "evo-devo", когда синергетическое взаимодействие эволюционного и развивающего моделирования получает все большее признание.
Несмотря на согласованные и неоднократные попытки Фрэнсиса изобразить социобиологию и биологию поведенческого развития как альтернативные подходы к пониманию социального поведения, я по-прежнему абсолютно не убежден.
Стиль письма Фрэнсиса и способ мышления вызывают у меня глубокое неприятие, хотя другим может понравиться.
Фрэнсис наслаждается контрастными идеями, которые в принципе являются взаимосогласованными и даже укрепляющими друг друга. Он рисует интеллектуальный ландшафт в совершенно черно-белом/добром/добром и злом виде, где я обычно вижу текстурированные серые оттенки творчески контрастных и одинаково правдоподобных идей, просто ожидая, когда какой-то проницательный исследователь сведет их вместе в удовлетворительную объяснительную основу.
Например, он изображает поиск эволюционного происхождения социального поведения как "параноик" в поисках "телеологических объяснений". Метафоры, связанные с психологическим заболеванием, когда речь идет об "адаптационной теории", постоянно повторяются в этой явно несдержанной книге. Эволюционную психологию, например, легкомысленно называет "эво-психологией".
Даже по существу, метод Фрэнсиса в общении с людьми, альтернативный его собственному, на мой взгляд, поверхностен и неприятен.
Меня учили, что, не соглашаясь с теорией, сначала нужно представить ее как можно сильнее и последовательнее, и критиковать только наиболее яркие и сильные из очевидных успехов теории. Фрэнсис же, напротив, является бомбардировщиком снизу, который будет запускать свои ракеты против любого случайного представителя противоположной школы.
Действительно, несмотря на то, что более трети этой книги посвящена нотам, указателям и библиографии, Фрэнсис редко соглашается напрямую цитировать своего оппонента, вместо того, чтобы довольствоваться широким описанием рассматриваемой области.
Типичным является аргумент, связанный с названием книги.
Я не знаю серьезного социобиологического аргумента в пользу того, почему мужчины не спрашивают дорогу. Я даже не знаю, правда ли это в поисках объяснения. Тем не менее Фрэнсис считает, что этот вопрос имеет определенную научную ценность.
Однако Фрэнсис достаточно умен, чтобы признать, что он не может сравниться с великими деятелями в этой области, и когда упоминаются Джордж Уильямс, Рональд Фишер, Джон Мэйнард Смит, Эдвард Уилсон или Нико Тинберген, Франциск отказывается от унизительной бравады и точно описывает исключительно разумные позиции, занятые ими по вопросу взаимосвязи между эволюцией и развитием, адаптации и развитием в этой книге, и по другим темам.
Позиция Фрэнсиса позорная, потому что есть супер-адаптаторы, которые склонны рассматривать такие истории как адекватные объяснения и не хотят использовать никакие не-адаптационные аргументы.
В качестве примера можно привести главу Фрэнсиса, посвященную имитационной способности пересмешников, пожалуй, лучшую в книге.
Фрэнсис умело защищает гипотезу сенсорной эксплуатации от классического выбора беглецов и дорогостоящих сигнальных подходов к моделированию выбора партнера, а также эффективно защищает теорию, что способность пересмешника имитировать - это просто побочный продукт универсальности его песни и обучения.
Такая универсальность сама по себе может иметь адаптационную ценность, но тот факт, что многие виды птиц, занимающие экологические ниши, похожие на высмеиваемую птицу, не обладают такой универсальностью, ставит это под сомнение.
Действительно, Фрэнсис приводит долгожданный аргумент в пользу того, что экзотические характеристики животных вряд ли будут приспособлены, или они будут более широко распространены среди видов, разделяющих экзотический образ жизни и экологическую нишу вида.
Фрэнсис настаивает на том, что социобиология может лишь поддерживать причинно-следственные связи между физиологией и генетической конституцией и социальной конституцией, а не наоборот.
Он противопоставляет эту точку зрения, которую он называет "ошибочным материализмом", той точке зрения развития, что социальная организация может повлиять на физиологию мозга в краткосрочной перспективе и генетическую структуру в долгосрочной перспективе.
Предположительно, он никогда не слышал о "эффекте Болдуина" (термин не встречается в его индексе), несмотря на его столетний возраст, или генно-культурные коэволюционные модели Кавалли-Сфорца и Фельдмана, Бойда и Ричерсона, и множество соответствующих анализов, наполненных журналами по биологии, антропологии и даже экономике за последние четверть века.
Исторически сложилось так, что исследователи развития были равнодушны или враждебны к эволюционному моделированию, поскольку не видели, как такие динамические исторические модели помогают им развивать структурные и механизмы развития, характерные для живых организмов.
Эта позиция больше не является плодотворной.
Теперь мы понимаем, что эволюционные модели ничего не доказывают. Скорее, они предлагают гипотезы, которые необходимо изучить и обосновать. Адаптационистские аргументы важны, потому что они предполагают функцию гомологических и аналогичных физиологических структур.
Картирование развития поведенчески значимых характеристик, таких как размер мозга и социальная организация, структура мозга и голосового аппарата, с использованием палеографических данных, проливает критический свет на путь успешного моделирования биологического развития от уровня клетки до уровня сложного животного или человеческого общества. Мы все больше нуждаемся в исследователях для изучения синергии между развитием и эволюцией.
Эта жестокая книга могла быть написана в таком духе, но это не так.