Смотри сам, Киря… Наш ротный воюет сколько? Третий месяц. Пришел лейтенантом, после учебки. Через месяц ротного убили, его поставили. Сказали: "У тебя замполит хороший - он поможет освоиться" - и отправили представление на звание. Дальше замполита тоже в госпиталь увезли через две недели. Остался лейтеха один и ты думаешь, он что-то умеет и знает? Это когда-нибудь, после войны, в училищах начнут нормальных офицеров делать, а сейчас… Потому и потерь столько.
Но это я так, к слову. Суть вот в чем: никто тебе толком боевую задачу никогда не поставит, потому что никто не умеет этого делать. Приходишь к такому. Говоришь: "Я такой-то. Из полка прислали." Он: "Ага, снайпер! Иди, стреляй." Он думает, что я сейчас в окоп полезу, на передний край и начну фрицев валить штабелями! Он должен, по идее, установит границы поста и боевую задачу придумать, например: "Помешать подвозу боеприпасов." - но не дождешься ты этого. Он про такое даже не слышал никогда и все придется выяснять самому.
То есть мне нужно сначала осмотреться на переднем крае, поползать с напарником, выяснить, что и где у фрицев. Пара дней уйдет, не меньше. Потом позиции огневые подготовить: основную и запасных несколько. Хорошо, если лес есть. С опушки можно стрелять, сколько хочешь. Тебя не видно, вспышку выстрела листва маскирует и звук тоже рассеивается. Вырыл несколько окопчиков, замаскировал и только ползаешь между ними, щелкаешь фрицев. Однако на это нужно время, а все требуют результат немедленно. Вынь им и положь на стол убитого генерала, не меньше. Вот так и получается, что приказ тебе отдает дурак, а потом он же и спрашивает с тебя, как с умного.
В общем, надеяться снайперу надо только на себя и на свою смекалку.
* * *
- Под танком.
Сгоревшая "тридцатьчетверка" торчала на пригорке посреди поля, как гнилой зуб.
- Думал об этом. Укрытий хватает, это не единственное. Пехота считает, что в кустах у него лежка. Но дело в том, что и кустов нет таких, чтобы нормально прикрывали. Вот если бы я на один день залег, то обязательно под танк. От него небольшая ложбинка идет в нашу сторону и со стороны немцев она не просматривается. Выстрелил - отполз сразу.
- Лишь бы там мин не было.
- Это точно… Как часто он выползает? - спросил Петр у командовавшего батальоном майора, с НП которого они сейчас и разглядывали "нейтралку".
- Через день, как по расписанию. - охотно ответил тот.
- Это он вас приучает, чтобы каждый второй день не боялись, ходили спокойно. Потом выползет во внеурочное время, да не один, а с товарищами.
- Так он для этого старается?
- Почему бы и нет? Огневые у него уже подготовлены. Организуют разведку боем, у нас люди будут вынуждены высунуться - они и начнут. Полроты покоцают. Офицеров выбьют, пулеметчиков… Нашим на переднем крае будет совсем не весело. Роту собьют с рубежа, придется контратаковать, а делать это, когда против тебя снайперы, врагу не пожелаешь. Когда он охоту начинает?
- Обычно с утра. Вчера часов в восемь наблюдателя подшиб, первой же пулей.
- Орднунг у них. Проснулся, позавтракал и на службу. Хорошо…
- Что хорошо?
- Да это анекдот старый, товарищ майор. Врач большого осматривает и приговаривает: " Хорошо… Хорошо…" Больной: "Что хорошо?" Врач: "Хорошо, что не у меня!"
- Прикончите немца - посмеемся вместе, а пока мне не весело.
- Понятное дело, товарищ майор… Знали бы вы, как его выцепить - нас бы не звали. Значит с утра он начинает работу? Ладно. Этим и воспользуемся. Такой вопрос: у вас в полку саперы имеются?
* * *
Вечером того же дня Петр инструктировал трех солдат, присланных из саперной роты.
- Значит так, ребята, слушайте меня внимательно…
"Ребята", каждый из которых годился ему в отцы, снисходительно усмехались.
- Немца мы будем ловить завтра, с утра.
- "Мы?" - переспросил самый старший из саперов.
- Мы. Ваше дело вот какое: нужно проверить вон ту ложбину, которая к танку идет на предмет мин. Это первое. Второе: проверить, нет ли мин вокруг танка и под ним. И третье: поставить там свои, штук двадцать, на расстоянии броска гранаты.
- То есть шагов тридцать?
- Да. Дело тут вот в чем: я фрица чпокну именно оттуда. Но танк близко к немецким окопам и они наверняка попытаются меня взять. Накроют из минометов, чтобы не сбежал, прижмут к земле и пошлют автоматчиков. Нужно, чтобы они до меня не добрались.
Те переглянулись. Старший кивнул и сказал:
- Ладно, поползаем там до рассвета. А как ты поймешь, где он?
- Это есть маленький секрет… - Петр усмехнулся. - Но вам я его расскажу. Если стрелять утром, пока роса не высохла, или просто во влажном воздухе, то при выстреле образуется облачко тумана. Слабенькие, но заметное. С передовой его не видно, но я-то знаю, как смотреть и примерно знаю, куда. Сегодня ночью по приметам дождик будет. Подмочит землю, немец себя и выдаст выстрелом. Все просто.
- А если он не выстрелит?
- Выстрелит. У нас на этот случай имеется Гитлер.
- Кто???
- Геныч, продемонстрируй!
Напарник, улыбаясь, развязал завязки вещмешка и вытащил верхнюю часть и голову деревянного манекена, одетого в гимнастерку с лейтенантскими погонами. На голове были карикатурно нарисованы челка и усики. Саперы заржали.
- Сколько уж раз бывало: только высунешь его над бруствером - сразу прилетает. Видимо, у них там тоже не все его любят. Башку два раза уже меняли, а уж касок попортили!.. Ну все, инструктаж закончен. Давайте, ребята.
* * *
Саперы, закончив свое дело, ушли. Петр, пока они ковырялись в земле, закладывая трофейные "шпринген-мины", выкопал себе неглубокий окопчик и выложил дерн вдоль гусениц. Теперь тут можно было даже сидеть. Пока он копал, ему пришло в голову, что немец, возможно, выходит на свою огневую не с утра, а как раз ночью. Забавно будет, если он действительно из под танка стреляет. Ах, как красиво было бы пленного притащить!.. Но похоже, что не судьба. Небо на востоке было уже совсем светлым. Он осторожно выглянул между катков и отметил, как тихонько колыхнулась веточка одинокого куста. Может быть, ее мышка задела, а может быть вовсе даже и не она…
"Ползешь, значит? Ну ползи, ползи… Я уже знаю, куда, только дай мне тебя увидеть!"
Он осторожно высунул ствол винтовки, обмотанный зеленой, разлохмаченной тряпкой и замер, не сводя глаз с нейтралки, стараясь не моргать. Минута тянулась за минутой. Немец так и не обозначил себя еще раз. Может, и правда мышь была? Что, если немец себе выходной устроил? Тогда весь день зря просидишь тут. Поднялся легкий ветерок, слегка покачивавший метелки травы на поле. Теперь смотри-не смотри - не отличишь, человек это ползет, или просто от ветра трава колышется.
Петр покосился в сторону своих окопов, потом на часы и снова сосредоточился на своем секторе. Гена уже должен был начать показывать деревянного Гитлера… Выстрел!
Все-таки он смотрел, куда надо. Туманное облачко сразу сдуло, но Петр уже заметил в прицел мушку "маузера". Поведя стволом, он разглядел и пятнистый немецкий камуфляж. Голову врага видно не было, но и того, что он видел, было достаточно.
Приклад трехлинейки толкнул в плечо. Немец подскочил, перевернулся, выронив винтовку и рухнул навзничь, разбросав руки. Дело было сделано. Теперь нужно было отучить фрицев от таких шалостей в будущем. Петр переместил ствол винтовки, поймал в прицел голову высунувшегося наблюдателя и снова нажал на спусковой крючок. Немца отшвырнуло. Видно было, как пробитая пулей каска подлетела на метр вверх. Легко и приятно стрелять с трехсот метров.
"Теперь точно засекли. Может быть."
Он лег на спину и начал сворачивать самокрутку. Спешить было совершенно некуда. Сейчас начнется минометный обстрел. Под танком он, как в танке. Пока немцы соберут штурмовую группу, пройдет четверть часа, не меньше. Чего время терять? Потом обстрел прекратят, чтобы не накрыть своих и он свалит с огневой восвояси. Пусть штурмуют. У Гены тоже винтовочка с прицелом есть и стрелять он умеет… Потом они напорются на мины… Им это не понравится… Потом увидят, что русский смылся и это им не понравится еще больше… Потом поползут назад… Доползет ли кто - вот в чем вопрос?
Он уже докурил, когда на поле хлопнула первая мина, а с нашей стороны застрочил короткими очередями "дегтярь". Так и было задумано. Патрон один и тот же, звук выстрела неотличим и под эту тарахтелку на одиночные щелчки снайперки никто внимания не обратит. Сегодня у Геныча личный счет изрядно прибавится.
Петр ощутил легкое сожаление. Вот так всегда: задумка твоя, главное дело сделал тоже ты, под танком ты сидишь и даже лицо Гитлеру ты нарисовал, а пользуются этим другие. Этот мир несправедлив! Он еще раз посмотрел в сторону убитого им немца. Нет, не делся никуда. Ноги точно так же торчат из травы. Ну и все, значит! Больше ползать не будет.
* * *
