Предыдущую часть читайте здесь
К Щучьему.
- Не Клубков? - задумался Матвей.
- Не знаю, Матвей Матвеич, - на распев начал Кугушев, глядя, однако на директора. - А только мне обидно стало. Ведь кто я? Охранник государственного зверя и леса, а мотор у меня – тьфу!
Гости хмуро молчали. У всех наболело: в заповеднике ни моторов хороших, ни бензина, но не ко времени разговор, не для веселого часа. Кончится праздник, тогда вспоминай свои беды. А пока хочется отвлечься.
- Будут у нас и моторы хорошие, и бензин,- негромко заговорил директор. - Все будет... Со временем.
- А браконьер –змей, - прослезился вдруг Гаврила Афанасьевич.- Он ведь не ждет, он шастает.
- Дошастается, - уронил Иван.
Кугушев сел, наконец, стал есть винегрет. И тут Артема будто кто за язык потянул.
- Гаврила Афанасьевич, - сказал он громко. - Я у вас на солонце волчьи следы видел.
Все замолчали. Кугушев перестал жевать, тупо уставился на Артема. Спросил удивленно:
- Когда ты у меня был?
- Я его посылал тропу проверить, - торопливо проговорил Глухов, тяжело глядя на помощника лесничего.
- И что, волчьи следы?
- Волчьи! -с жаром начал Артем, не видя злого директорского взгляда и недоумевающего- Ивана. - Крупный такой след и длинный. Впереди два когтя.
- Только этого еще нехватало, - нахмурился Дмитрий Иванович. - Волков развели.
- Че брешешь! -лесник неприязненно покосился на Артема. - Отколь они там, волки? Собачьи, поди, следы... Мой кобелишка наследил, а он со страху – волки.
- Слушай, Гаврила Афанасьевич, - строго в посмотрел на него Иван. - Штрафовать тебя надо! Приказ забыл? Все собаки должны быть привязаны.
- Да он смиренный, - жалобно оправдывался Кугушев, каясь, что с собакой дал маху.
- Смиренный, пока сытый, - мрачно уточнил Матвей.- А с волками так: завтра же иди и выслеживай, - постучал пальцем по столу. - Я потом людей подошлю, перестреляют.
- Схожу, Матвей Матвеич, - заторопился лесник. - Завтра же пойду. А людей мне зачем? Волков я не бивал, что ли?
- Кобеля я у тебя в последний раз что-то не видел, не отставал Иван. - Или он у тебя в то время тайговал?
Совсем бы туго пришлось старику, да в дверях вдруг появился Ларион. Стоит, покачивается, за косяк держится.
- Они тут выпивают, а я имя свет гони, да?
- Ты чего трактор бросил?- спросил Матвей.
- А я не бросил, он работает. Огонек-то, видишь, светиться, - нетвердой рукой показал на лампочку под потолком.
- Ох, Зуев... - покачал головой директор.
- А че, Зуев не человек? У всех праздник, а я...
- Пьянить. Нехорошо,- наставительно сказал Гаврила Афанасьевич, поглядывая опять же на Глухова, словно тот должен оценить его рассудительность,
- А ты меня поил?
- А то нет, змей. Вспомни-ка!
За столом рассмеялись, припомнив недавнюю историю.
Купил Кугушев в Ключах четыре мешка пшеничной муки. От магазина до припаромка уговорил подвезти случайного шофера. Сел на мешки возле берега, стал ждать, не подвернется ли попутный катер. Долго ждал. Как назло - никого нет. Рейсовый теплоходик ушел час назад, леспромхозовский – где-то в верховьях. Чистое озеро, ни одного суденышка не увидишь.
Надежду было потерял, да из-за райпотребсоюзовских барж вывернулся “Дозор” и к припаромку. Обрадовался Гаврила Афанасьевич, но, как оказалось, раньше времени. Метра два “Дозор” до берега не дошел, застопорил мотор. "Ты чего?" - закричал Кугушев маячившему у штурвала Лариону. А моторист вышел из рубки на палубу, в воду смотрит, в затылке чешет: “Не могу ближе. Тут камни”.- “Да откель там камни? С роду все причаливают!” – “У меня осадка большая, только заправился. Если бутылку посулишь, рискну”. - "Шут с ней", - плюнул Кугушев.
Причалил Ларион, камни не помешали. Трап сбросил. Да так, что по нему и без мешка не поднимешься: круто, косо. Покряхтел лесник, попробовал - страшно, того и гляди, в воду загремишь.
"Ты бы подсобил, Ларион ". - "За пару мешков - бутылка. Сам перетаскаю".
Делать нечего. Согласился. И пока Ларион таскал мешки, сбегал в магазин, взял две бутылки мотористу, одну себе - с горя. Отчалили, поплыли. Ларион откупорил одну: "Ну, давай, дед, врежем".
Испугался Гаврила Афанасьевич. Напьется моторист, и тогда уж не про муку думать придется, а как бы живому до дому добраться.
“Нет, Ларион, ты сам выпей маленько, а я не буду. Че-то болею нонче. Даже yе проси”. “Ну, ты хоть самую малость со мной. Один-то я не могу ее”.
ПРОДОЛЖЕНИЕ БУДЕТ ТУТ...