Ранее мы узнали, что одно из первых и наиболее характерных отличий живого от мертвого — это его организованное внутреннее строение, его обособленность от внешней среды, его самостоятельное существование, не смешиваемость его с окружающими веществами. Можно выразить все это одним словом — индивидуальность.
В тех растворах белков и других сложных углеродистых соединений, которые возникли в древних водных бассейнах, первоначально не было никаких признаков индивидуальности. Во всей своей массе эти растворы были однородны: вверху, внизу, по сторонам были одни и те же частицы, которые свободно перемешивались между собой.
В этих растворах не было специальной организации частиц, не было еще сложного строения, не было отдельных, изолированных сгустков, комочков, комплексов, индивидуумов — называйте это, как хотите.
Но мы можем утверждать, что такие обособленные группы белковых частиц, не смешивающиеся с остальной массой раствора, в конце концов неизбежно должны были появиться.
Если смешать прозрачный раствор яичного белка с гуммиарабиком, то раствор замутится. Взглянув в микроскоп, мы обнаружим причину такого замутнения: мы увидим, что в растворе появились отдельные крохотные капельки, резко обособленные от окружающей массы. Эти студенистые, полужидкие комочки называются коацерватами.
Мы знаем, что законы природы вечны и неизменны. Если при определенных условиях коацерваты образуются сегодня на столе у экспериментатора, то сотни миллионов лет онм должны были при подобных же условиях возникнуть и в лагунах древних морей.
Это было новым, важным шагом вперед в развитии материи от мертвого к живому. В обособленной капельке коацервата молекулы располагались организованно, в определенном порядке. Благодаря этому они могли поглощать извне «посторонние» частицы. Внутри коацервата эти частицы подвергались различным превращениям, становились частью его самого. Иначе говоря, здесь происходило уже нечто вроде питания, роста.
Конечно, капельки коацерватов еще не были живыми организмами. После миллионов лет дальнейшего развития из коацерватов должны были появиться уже настоящие, хотя еще и очень простые организмы.
Как же это произошло?
Представим себе только что возникшую из раствора капельку коацервата. Что с ней случится в дальнейшем? Останется ли она навсегда такой же, или же в ней произойдут какие-нибудь изменения?
Ясно, что она будет изменяться: ведь она состоит из очень сложных молекул, которые легко подвергаются превращениям; к тому же, эти молекулы располагаются внутри коацервата в определенном порядке, который зависит от взаимодействия их между собой; и наконец, на коацерват влияет внешняя среда — вода окружающего моря, где он плавает.
Под воздействием наружных и внутренних сил коацерват легко может разрушиться и снова раствориться в окружающем веществе. Так оно и было с миллиардами миллиардов коацерватных капелек. Но миллиарды других удерживались, сохраняли свою индивидуальность.
Это случалось с теми, у которых внутреннее строение складывалось наиболее удачно, наиболее устойчиво... Такие «счастливцы» поглощали извне частицы белка и других веществ, усваивали их, росли.
Когда рост достигал определенных пределов, коацерват делился на части, и каждая из них продолжала существовать, сохранив тот устойчивый внутренний механизм, который успел сложиться в ее «предке», в «материнской» капельке. Это был прообраз размножения — третьего, важнейшего признака жизни.
Вы видите, что чудесные свойства, присущие живому, возникли сами по себе, без всякого чуда. Индивидуальность, сложное внутреннее строение, питание, рост и размножение — все это появилось путем естественного развития материи и не могло не появиться!
С течением веков устойчивые капельки вытесняли малоустойчивые, растворявшиеся в окружающем растворе органических веществ. Сохранялись только такие, у которых складывалась все более устойчивая внутренняя организация. С неумолимой строгостью и четкостью действовал естественный отбор.
Из тысячелетия в тысячелетие материя становилась все более организованной. Признаки жизни становились все более определенными и четкими. Наконец появились настоящие, хотя и простейшие живые существа.
Могут спросить, а почему же мы теперь не находим в естественных водных бассейнах коацерваты? И почему мы не находим там переходных звеньев от коацерватов к на стоящим живым организмам?
Ответить на это можно очень просто; потому что в этих водоемах теперь живут мириады настоящих, высокоразвитых, живых существ, с которыми не под силу было соперничать даже наиболее устойчивым коацерватам и простейшим, первым существам. Новые, более совершенные организмы, появившиеся в результате дальнейшей биологической эволюции, уничтожили, или, попросту говоря, съели, своих «предков», и от них не осталось и следа.
Но, как уже сказано, их легко можно получить теперь искусственно, в лаборатории. А если так, то нельзя ли искусственным путем превратить их в настоящие живые существа?
Нет, пока мы этого еще не умеем делать. Для того чтобы из коацерватов возникли живые организмы, нужны были миллионы лет естественного их развития и отбора. В распоряжении человека, живущего считанные десятилетия, такого времени нет.
Это не должно нас, однако, обескураживать. Наука несомненно в конце концов найдет, чем заменить могучее действие времени. Придет день, когда химик создаст жизнь из мертвой материи, и может быть, этот день не так уж и далек.