Был и другой случай. Следователь вдруг узнал о таинственном исчезновении одного из вербованных, по описанию очень похожего на парня по имени Слава. Объявили розыск, вербованного нашли и привезли в поселок. Но школьницы опять сказали, что это не он.
Самому мне всегда казалось, что опознать личность можно, только глядя на человека. Я не мог понять, почему для Телепина избрали метод опознания с помощью фотокарточек. В юности я очень увлекался фотографией и знаю ее возможности. Ни за что я не взял бы на себя утверждать, что человек и его фотография — одно и то же.
Бросалась в глаза и еще одна странность: на трех фотографиях были явные блондины с короткими носами — карточки получились серые, изображения нечеткие, тогда как фотография Телепина была очень резкой, отпечатана на контрастной бумаге, в результате чего он получился ярко выраженным брюнетом. Но смысл до меня все еще не доходил — меня лишь удивляло плохое качество снимков, предназначенных для такого важного дела.
Стал снова рассматривать карточку Телепина. Затем достал из портфеля четыре его фотографии, привезенные из Москвы. Гляжу на них, сличаю, но не нахожу между ними сходства. На тех, что были у меня, нос у парня не длинный, нормальный, даже немного укороченный, прямой.
А на карточке в деле он совсем другой — длинный, с утолщением на конце, будто неопытный фотограф фотографировал с очень близкого расстояния, и получилось искажение. Чувствую что-то не то, а уловить не могу. Голова пошла кругом: зачем эта канитель с фотографиями, когда Телепин находился тут же в милиции под арестом?
Что же мешало следователю показать потерпевшей живого человека? И почему, наконец, столь различные снимки—три блондина и рядом один брюнет, он как нарочно выделен. Случайно это или нет?..
Время летит, до отхода поезда осталось немного, а я продолжаю ломать голову над загадкой следователя. И вдруг какой-то толчок... Да неужели?.. Преступник был брюнетом с длинным носом, и Телепин тоже. А остальные трое курносые блондины. На кого же девушке было обратить внимание, как не на этого «черного» парня. Значит, он и преступник. Хотел этого следователь или нет, но получилась подсказка.
Следующий документ полностью подтвердил мою догадку. В деле - был подшит второй протокол опознания личности. На этот раз девушке показали не фотографии, а самих ребят в том же составе: трое блондинов, а четвертый брюнет. И она не задумываясь показала на Телепина, чью фотокарточку видела накануне...
Был во втором томе и еще один любопытный документ в пользу Телепина — показания начальника снабжения лесозаготовительной конторы. Я нашел этот протокол и сделал следующую выписку:
«17 июля вечером я назначил Телепина в суточный наряд ответственным дежурным по пищеблоку. В течение 18 июля я его несколько раз видел. Сдал он дежурство после ужина».
А в показаниях Желтухина ясно говорится, что пошли они с Телепиным в чайную перед ужином. Этому противоречию никто не придал значения. Улики против Телепина были настолько велики, что о подобной шероховатости не стоило и говорить. Но я цеплялся за все, за что только можно было зацепиться, дабы честно отчитаться, по крайней мере, перед самим собой, за свою необычную «командировку»...
Отдал дело секретарю, поблагодарил его, а она и говорит:
— Вами интересуется прокурор области. До него дошел слух, что вы приехали из Москвы, чтобы ознакомиться с делом, которое он вел много лет назад, будучи следователем районной прокуратуры.
— А почему же он интересуется? — спросил я и почувствовал, как где-то в душе заворочался страх. Боже мой, какое это гадкое чувство! Вот уж чего не подозревал за собой.
— Советую вам сходить к нему на прием, его кабинет внизу, под нами,— мучила меня секретарь.
Даже пот прошиб — стою, моргаю, не знаю, что сказать. А она в том же духе:
— Попросите его помочь разобраться. А то, я вижу, вы совсем запутались. Адвокату тут на полдня работы, а вы просидели четыре дня и вряд ли что поняли...
« Нет-нет, думаю, скорей-скорей отсюда! »
И помчался на вокзал.
С тяжелым чувством сел я в поезд. Выводы, какие я мог сделать из своей поездки, не были утешительными. Кажется, я все больше и больше начинал понимать, что сунулся не в свое дело.
Предстоял разговор с крестной осужденного, бедной доброй женщиной, возлагавшей на меня такие надежды. Что я скажу ей? Что напишу Телепину? Расписаться в своей слабости и сказать, что правду доказать нельзя? Что я скажу жене после той вести, какую я два дня назад на радостях ей послал,— нашел, дескать, порадуйся...
Теперь придется ее огорчить. Ей очень хотелось помочь парню. Но, пожалуй, еще больше хотелось увидеть меня в трудном деле. Я угадывал ее тайные мысли: представлялся случай увидеть меня в некоем ином свете, за пределами обыденного, и сверить в душе, то ли ей грезилось в свою пору...
Она все еще верила в меня и многое упрощала. Ей казалось, что достаточно быть грамотным, чтобы во всем разобраться. Но разобраться — это одно, а доказать — совсем другое. Умение доказать — это и есть то искусство, то главное в адвокатском деле, о чем я не имею понятия…
Тяготило сомнение — словно я что-то проглядел, что-то ускользнуло от меня очень важное в этой куче бумаг, еще денек — и я нашел бы концы. Но теперь это «что-то» убегало от меня все дальше и дальше с каждым промелькнувшим телеграфным столбом. Временами хотелось сойти с поезда и вернуться назад, чтобы снова залезть с головой в это заколдованное дело.
Какой страшный поклеп на человека, а доказать нечем. Нет, надо что-то делать, искать, нельзя опускать руки. Надо снова проверить «все швы и заклепки», есть же тут слабое место...
Где тот поселок Медвежий? — мелькнула мысль.— Далеко ли еще до той станции, откуда идет к нему ветка? Неплохо бы съездить туда и взглянуть...
И мысль лихорадочно заработала. Иду к проводнику, а он с фонарем мне навстречу. Спрашиваю его про станцию, от которой идет, ветка на Медвежий.
— Да вот, подъезжаем к ней. Стоянка минута.
Даже оторопь взяла меня от неожиданности.
— Неужели от этой! Дайте скорей мой билет, я схожу.
— Тут у меня никто не сходит.
— Я до Москвы, но мне нужно здесь.
А поезд уже простучал по стрелкам и вильнул на боковой путь. Проводник недовольно проворчал, взял папку, вынул из кармашка билет и сунул мне в руку. А дальше уже совсем бездумно забежал в купе, схватил чемодан, попрощался с попутчиками. А вслед слышу:
— Куда же вы?
Махнул рукой и выскочил из поезда.