Широки и прекрасны кубанские степи. Насколько хватит глаз - всюду равнина, лишь изредка сиротливо возвышается курган или в желтом волнующемся море пшеницы зеленым островком выделяется полевой колхозный стан, обсаженный тополями.
Вблизи него степная речушка прячется в густых зарослях камыша и осоки. Из края в край тянется курчавая лесополоса.
Хороша степь весной, когда зеленые массивы пшеницы колышутся под ветром и по ним катятся волны, задорно и призывно перекликаются перепела, а в голубой вышине, трепеща крылышками, висят звонкоголосые жаворонки.
Но еще прекраснее степь в дни уборочной страды. Золотые разливы хлебов расплескались до горизонта и тонут в знойном текучем мареве. В море усатых колосьев то там, то здесь величаво плывут комбайны, издали похожие на корабли.
По грейдерной дороге на большой скорости мчатся грузовики, наполненные зерном. Вдоль лесополосы раскинулось огромное поле кукурузы, ряды четко просматриваются во всех направлениях; по ним движется трактор, таща за собой сцепку культиваторов.
А дальше самоходная косилка косит люцерну. По жнивью недавно скошенной пшеницы два колесных трактора тросовыми волокушами стягивают к дороге копны соломы и тут же блокируют ее в огромные скирды.
Душный знойный полдень. От земли так и пышет жаром, как от раскаленной печи. В такую жару умолкают даже кузнечики, разомлели от зноя неугомонные перепела.
Степь лежит в голубой дымке, будто курится от душного зноя. Но вот пахнет ветерок, и сразу становится легко дышать, с тела будто сваливается тяжесть.
Близ лесополосы гусеничный трактор тащит за собой комбайн «Сталинец-6». Когда приближается работающий агрегат, сразу исчезает сходство его с кораблем.
Он скорее напоминает фабрику на колесах. Характерный гул трактора, шум комбайнового мотора, стук и гудение различных частей агрегата создают впечатление, что ты зашел в цех, где работает много машин. Бросаются в глаза десять звездочек на бункере, слова на красном флажке - «Лучшему комбайновому агрегату Восточной МТС».
На бункере читаешь: «Социалистическое обязательство дважды Героя Социалистического Труда Гонтарь Д. И. — за 10 рабочих дней убрать 400 гектаров и намолотить 8 000 центнеров зерна».
Дмитрий Иванович Гонтарь стоит на своем «капитанском мостике» в синем комбинезоне и темной кепке.
Глаза его прикрыты защитными очками. Он то разравнивает узкой деревянной лопатой в бункере зерно, то, склонившись вниз, смотрит на ходовые узлы машины, то прислушивается к работе шатунов, зубчаток, транспортера.
Для непривычного уха это сплошной шум и грохот, а для опытного комбайнера в этом шуме различимы характерные звуки каждой работающей детали, как раз для дирижера звучание каждого инструмента в едином гармоническом звучании оркестра.
Агрегат
Агрегат движется на третьей скорости, ним трудно угнаться. В конце загона Дмитрий Иванович достает из кармана часы, дает трактористу сигнал стопорить машину.
Комбайн остановился для осмотра и технического ухода. Каждый член коллектива агрегата знает, что ему делать: один смазывает детали, другой очищает рабочие узлы от соломы и пыли, третий проверяет крепление. Работают быстро и слаженно.
Снова загудели моторы, комбайн тронулся и плавно пошел по жнивью. Дмитрий Иванович уступил место своему помощнику Малыхину и, проводив агрегат взглядом хозяина и командира, направляется к вагончику, стоящему у дороги.
В тени стоит новый мотоцикл - личный «транспорт» комбайнера. В вагончике постели, тумбочки, газеты, стопочки книг и брошюр. Тут чисто и уютно.
В беседе можно лучше рассмотреть и глубже понять человека. Во внешности Дмитрия Ивановича нет ничего особенно примечательного. Это сорокапятилетний мужчина среднего роста, с коричневым от загара лицом. Голубые глаза спокойны и сосредоточены.
На лице и шее, в ушах, на одежде — мельчайшая мякинная пыль. Лицо Дмитрия Ивановича строгое, улыбается он редко. Он не особенно разговорчив, будто взвешивает каждое слово.
О себе рассказывает неохотно, вяло, старается перевести разговор на работу своего агрегата. Когда Гонтарь начинает говорить о других людях, лицо его сразу оживляется, теплеет голос.
Для того, чтобы полнее представить себе этого человека, надо заглянуть в его прошлое.
- Я уроженец станицы Уманской, ныне Ленинградской, — рассказывает о себе Дмитрий Иванович. - Жили мы бедно. Нас у матери было семь гавриков и все один меньше другого. Отец нас бросил. Сами понимаете, как жилось многодетной матери до коллективизации, когда каждый хлебороб заботился только о себе, а до соседа ему не было дела.
Как только мы подрастали, мать определяла нас - одного в батраки, другого в пастухи, третьего в прислуги. Вот так и батрачили всей семьей.
Я у кулака Рены коров и телят пас. Значился пастушком, а на самом деле был батраком малолеткой. Здорово кулаки нашим братом помыкали, тянули последние жилы.
Тяжелая была та жизнь, и вспоминать о ней тошно, — Дмитрий Иванович грустно вздохнул, закурил папиросу и, то и дело поглядывая в сторону своего агрегата, продолжал:
- а потом четыре года батрачил у другого кулака - Довженко. Этот еще лютее был на чужой труд. В 1928 году вступил в комсомол, три зимы посещал Ликбез, подучился грамоте.
Сейчас комбайн и трактор стали привычными для нас, без них колхозники и не представляют свою работу. А вот вспоминаю, как в нашу МТС лет тридцать тому назад пришел первый трактор «Форд зон».
Полстаницы собралось посмотреть на эту диковину. Даже древние деды послезали с печей и приковыляли на площадь поглядеть эту штуковину. А машина-то была слабая, капризная.
С той поры меня и потянуло к машинам. Попросил комсомольскую ячейку, чтобы послали учиться на курсы трактористов. С 1930 года я стал самостоятельно работать на тракторе.
в 1935 году бригадир тракторной бригады нашей МТС Волошин стал зачинателем соревнования за высокую выработку на трактор. Его почин был подхвачен всеми трактористами страны. Это движение захватило и меня.
Два сезона я таскал на буксире комбайн, пригляделся к нему, изучил между делом профессию комбайнера. Зимой окончил курсы. Годом раньше эти курсы закончил наш знатный земляк Константин Борин. Ну, с этого я и начал...
А потом - Отечественная война. Я ушел на фронт в 1941 году. Боевое крещение принял на дальних подступах к Москве. Воевать начал артиллеристом.
На Фронте и в партию вступил. Верил, что только партия выведет нашу страну и народ на дорогу побед.
Помню горячий бой в районе Мясного бора. Фашисты отчаянно наседали на наши артиллерийские позиции. Дело доходило до рукопашной. Меня там тяжело ранило осколком ручной гранаты в позвоночник. После госпиталя попал на курсы мотористов и снова на фронт, только на этот в танковые части... Довелось участвовать во многих танковых боях: под Мелитолем, Перекопом, Севастополем.
Под Либавой наши танки отрезали и замкнули в стальные клещи большую группировку противника. Тут разгорелись тяжелые бои. Мы получили задание разгромить окруженного противника.
В этом бою гитлеровские артиллеристы подбили мой танк, загорелся бензобак. У било насмерть стрелка. Ну, думаю, тут и мне конец. Вижу, все равно погибнуть придется. Решил подороже отдать свою жизнь... Я повел на врага горящую машину. Что было со мной дальше - не помню. Потом уже рассказали, что меня вытащили из обгоревшего танка. Особенно пострадали ноги."
продолжение следует...