Роман Дж. Д. Сэлинджера "Над пропастью во ржи" стал бестселлером благодаря методу описания страха и одиночества, к которому приходят чтобы найти ответы на вопросы, кто вы есть и куда вы принадлежите.
Удивительно, как эта чрезвычайно устаревшая и культурно специфическая история остается вневременной и универсальной. Наш главный герой, американский подросток из Нью-Йорка по имени Холден Кофилд, роется в воспоминаниях – что произошло в предыдущем Рождестве в его жизни. Он начинает свой рассказ в подготовительной школе Пэнси, интернате для богатых в Эйджерстауне, штат Пенсильвания, в субботу днем во время традиционного футбольного матча с конкурирующей школой.
Тон произведения и культурные отсылки четко отправляют читателя в начало 1950-х.
Холден был исключен из Пэнси за отсутствие работы, и он не сможет вернуться после рождественских каникул, которые начинаются в следующую среду. Он не хочет присутствовать, когда его родители получат уведомление о его исключении.
Далее следуют невероятные выходные в Нью-Йорке, где Холден будет ходить по барам, встречаться с девушками, нанимать проститутку, будет избит сутенером, встретиться с монахинями за завтраком и т. д. все для того, чтобы избежать главной темы книги – одиночества.
“Таксист " Скорсезе не имеет ничего общего с этой книгой в том, что касается отчуждения. И оттого, что книга рассказана от первого лица, она становится еще более одинокой. Чтение книги само по себе является тяжелым опытом. Я видел, как возвращаюсь в самые трудные места своего подросткового возраста, и даже анализирую, что значит быть одиноким Олегом Чадашем в моем возрасте, в таком большом городе, как Тель-Авив. Это не простая книга.
Однажды, когда мне было примерно столько же лет, сколько Холдену, я решил провести Рождественское утро в центре Лиссабона, гуляя среди бездомных, взбираясь на холмы, обедая в индийском ресторане–единственном открытом в тот день-и наблюдая, как солнце садится в конце дня. Я не забыл тот день, и с тех пор одиночество преследует меня, как нежеланное отражение, мое тайное индейское кладбище.
Третий акт – это тоже не прогулка по парку. После выходных Холден отправляется домой, чтобы увидеть свою сестру Фиби. Одна из лучших частей этой книги – нежные отношения Холдена с его младшей сестрой, которая работает его совестью. Он пробирается в квартиру своих родителей, пока их нет, и будит ее. Хотя Фиби рада видеть Холдена, она быстро приходит к выводу, что он был исключен из Пэнси, и наказывает его за его дилетантизм. Холден разделяет самоотверженную фантазию, где он является одним опекуном тысяч детей, что играют в большом ржаном поле на краю скалы. Если они приблизятся к краю пропасти, он ловит их, и таким образом он становится фактически "ловцом во ржи”, потому что Холден считает, что быть таким означает спасти детей от потери их невинности.
Когда его мать возвращается домой, Холден ускользает. Позже он встречает Фиби в Музее искусств Метрополитен, она приезжает с чемоданом и просит пойти с ним. Холден отказывает ей присоединиться к нему, что приводит Фиби в расстройство, поэтому он принимает решение не уходить после всего. Они в конечном счете достигают карусели в зоопарке Центрального парка, где Фиби примиряется с Холденом но только после того, как он покупает ей билет. Холден становится счастливым, когда он видит свою сестру Фиби под дождем.
Последние страницы романа удивительны. Холден говорит, что нашел своих родителей той ночью и что он заболел, упомянув, что он будет посещать другую школу в сентябре. Потом он говорит, что ему не хватает тех же одноклассников, которых он разгромил в первом акте. Он предупреждает, что, рассказывая о своем собственном опыте, вы будете скучать по людям, с которыми делились им.
У этой книги есть документальное качество, которое большинство людей не могли прочитать в ней, когда она вышла – американская развязность. Это история среднего класса, буржуазная история взросления среднего класса Америки на ее пике, увиденная глазами той же самой Америки среднего класса. Холден может делать только то, что он делает, потому что он белый мужчина с деньгами. Кроме того, Манхэттен этой книги – это Манхэттен 1950-х годов, который напоминает Рим 50-го года, яркий, мощный, богатый, непобедимый, как мы чувствуем себя, когда мы молоды. Далеко от кишащего туристами, облагороженного острова, который мы находим сегодня.
После первых пяти страниц я слышу Холдена, как будто он стоит рядом со мной. Я могу закончить его предложения и его мысли, а он даже не говорит и не думает, как я. Я встречал достаточно Холденов Кауффилдов в своей жизни, чтобы узнать их в этом персонаже. Сэлинджер также дает время пьесы очень хорошо, используя термины из 50-х годов, такие как «фальшивый», «флит», «крошечный» или «снег» для услащения разговоров.
Я не советую эту книгу подросткам. Некоторые вещи в жизни не требуют подкрепления, и тот факт, что взросление отстой, является одним из них.