Будущий писатель родился в семье большого человека. В молодости его отец Торекул Айтматов был активистом коммунистического союза молодежи Туркестана, постепенно рос по партийной лестнице и дорос – до народного комиссара земледелия Киргизской ССР… 35-и лет от роду попал в сталинские жернова. В разгар номенклатурной чистки в 1938 году был репрессирован. Мама – Нагима Хамзеевна Айтматова – осталась с детьми мал мала меньше, с клеймом «жена врага народа». Среди детей – Чингиз – будущий воспитанник Джамбульского зоотехникума. «Ветеринар» и «агроном», возможно, единственные в сельскохозяйственном крае профессии, дающие возможность выбиться в люди. Семья оказалась осиротевшей.
В современную «бездомную эпоху» (М. Бубер), человек перестал чувствовать себя во вселенной как дома; не смотря на технологические прорывы, он остается одиноким, заброшенным и бесприютным существом перед лицом «Большого Мира», который устрашает скоростью и непредсказуемостью. И чем активнее интеграционные процессы, тем больше пробуждается интерес к традиционным формам культуры и классическому наследию. Этот интерес не поиск этнической исключительности. Наоборот, этот интерес – поиск всемирного, общего, космополитического. В такой ситуации особый смысл приобретает творчество Чингиза Торекуловича Айтматова, где автор задает вопросы: что значит быть и оставаться человеком?! В Европе ли, в Азии ли, в России или в Киргизии?
"Ранние журавли" (1975) – произведение о войне, в котором нет фронта в прямом смысле. В центре повествования – быстро повзрослевшие дети, которым поручено важное задание в тылу – вспахать землю для хлеба в Аксайском урочище. 1943 год, Султанмурат – бригадир отряда школьников («аксайского десанта»), старается выполнить поручение старших. Как же иначе?! Ведь на фронте – отец, от которого нет новостей, а дома – мама и младший брат. Как облегчить им жизнь? Просил председатель колхоза Тыналиев: «В прошлом году не справлялись, не успели засеять гектаров двести озимой пшеницы. Никто не виноват. Война. Можно и так. Но если везде, во всех колхозах и совхозах недоберут, недосеют, недоделают, как мы у себя, то, может случиться, врага не одолеем. Да, чтобы одолеть такую силу надо иметь и хлеб, и снаряд… Время не ждет, надо готовить тягло к весновспашке.... Война идёт и придётся жить по-военному… У двоих отцы погибли, у троих отцы на фронте. Я отвечаю за вас перед живыми и мертвыми».
В «Ранних журавлях» герои живут не только высокими призывами. Как и всех детей их тревожат личные заботы, маленькие трагедии, неприятности и победы. Далеко улетят эти ранние журавли?! И почему так тянет автора к сравнению людей с птицами и животными, как-будто есть между ними неразрывная связь. Как писал Г.Д. Гачев: «кочевой народ связан с пространством и стадом».
«Пегий пес, бегущий краем моря» (1977) – текст, пропитанный мифологией и народными образами. Из своего киргизского мира, автор переносит нас в нетронутый уголок северной природы, на берег Охотского моря, где ютится маленький народ нивхи, с их причудливыми архаичными верованиями в Утку-Лувр (она сотворила сушу в бесконечном океане), в Рыбу-женщину (прародительницу клана) и в Тланги-ла (самый сильный холодный ветер)… «Помнишь, аткычх, как-то купцы приезжали на оленях, топоры меняли и разные вещи. Вот тот, Рыжий большой, говорил, что был в какой-то далекой стране великий человек, который пешком прошел по морю. Ведь были такие люди. – Значит, он очень великий человек, самый великий из всех великих, – ответил на то Орган. – А у нас самая великая – Рыба-женщина».
Сами имена персонажей чудны и напоминают перекаты волн: Кириск, Эмрайин, Мылгун… В поисках улова, охотники попадают в шторм, который заканчивается самым страшным испытанием: они заблудились… И одна надежда, на то – чтобы не умереть от жажды – увидеть сквозь туман родную бухту Пегого пса или услышать сову Агукук. Но сначала будут проклятия в адрес языческого божества: «Э-эй, ты сука!... Э-эй, ты, Шаман ветров. Если ты хозяин ветров, а не падаль собачья, то где твои ветры? Или ты подох в берлоге своей, сука, или обложили тебя кобели со всего света, и не знаешь, которому подставить или склещаешься со всеми подряд, сука, и некогда тебе ветры поднять, или забыл ты, что мы здесь, в тумане гиблом, как в яме сидим? Или не знаешь ты, что с нами малый, как же так?! Он хочет пить, он хочет воды! Воды, понимаешь? Я же тебе говорю, с нами малый, он первый раз в море! А ты так с нами поступил?! Разве это честно? Отвечай, если ты хозяин ветров, а не тюленье дерьмо вонючее! Посылай свои ветры! Слышишь? Убирай туманы себе под хвост. Ты слышишь меня? Посылай бурю, собака, самую страшную бурю – Тланги-ла посылай, сука, опрокидывай нас в море, пусть волны погребут нас, сука паршивая! Ты слышишь? Ты слышишь меня?!».
Не услышал Шаман ветров проклятий. Туман висел над океаном, скрывая мир в великой оцепеневшей мгле, никакого ветра, никаких перемен. Чингиз Айтматов ставит своих героев в «пограничные», экстремальные ситуации, как-бы примериваясь к масштабу человеческой личности: посмотри, что тебе уготовано?! Ну?! Справишься? Справишься, если ты человек!
В переломный момент светится «человеческое» в человеке. Все наносное уходит, смывается как-будто пыль с дорог после сильного ливня. Что осталась от цивилизованного и современного? Только насмешка?! Или остаются только культура и натура. Молился человек, о том, чтобы Бог не отворачивался от него в трудную минуту, молился в разные века и на разных языках, обращая свой взор к небу, как молились кочевые языческие племена много сотен лет назад:
О, Коко-тенир, поддержи нас,
О, земля и вода, облагодетельствуйте нас,
О, Отец наш, Манас, стань нашим покровителем!
Спаси нас на перевалах с высокими скалами,
Спаси нас от стремительных рек,
Спаси нас от завистников наших,
Спаси нас от злых врагов.
Говорится, быть концу света,
Если сын не станет лучше отца,
Да будут завтрашние дети сильнее нас!
Будут богатырями они, облагодельствуй народ!
Облагодетельствуй каждого киргизского ребенка.
Да будет покой в народе!
Произведения Ч.Т.Айтматова наполнены какой-то растерянностью. Нередко ценности, ради которых в прошлом важно было вытерпеть, отстоять, победить, вдруг как-бы «перевернулись наоборот» и стали на первый взгляд малозначительными, а то и вовсе незаметными, теряясь в мозаике «общества спектакля». А в «обществе спектакля», – как писал Ги Дебор, – все должно превратиться в зрелище и, в конечном итоге, все должно превратиться в товар. Конечно, такой цинизм сбивал с толку мастера и заставлял его вновь обращаться в детство, где заботливая бабушка рассказывала любимому внуку бесконечные в своей глубине народные сказки.
Клиповая культура как-бы подталкивает к тому, чтобы не задумываться о сущности происходящего и заняться «реальными делами» (разумеется, зарабатывать и потреблять). Но тревога перед вызовами будущего заставляют переосмыслить сложившееся положение вещей. Читая книги Ч.Т.Айтматова, мы вновь возвращаемся к тому же вопросу: человек, ты справишься?! А вместо ответа – молитва кочевника, с просьбой к Богу не отворачиваться от своего создания.
Автор Дмитрий Бельчич