Может показаться, что инструментальная музыка рассказывает захватывающие истории без использования слов, но неясно, что приводит к этой нарративизации. Ученые измерили повествовательные ответы на бессловесную западную и китайскую музыку у участников в США и в группе деревень в сельской части Китая, используя шкалу Narrative Engagement (NE), разработанную специально для этого проекта. Несмотря на глубокие различия в освещении в СМИ, музыкальных привычках и повествовательных традициях, повествование слушалось многими участниками и было связано с удовольствием в обеих группах; однако выдержки, которые развязали этот ответ, были специфическими для культуры.
Ученые показали, что бессловесный звук способен вызывать воспринимаемые нарративы в двух группах слушателей с ярко выраженными моделями культурного воздействия, усиливая представление о том, что сама нарративизация является легкодоступным способом восприятия музыки. Особые звуки, которые запускают нарративизацию, однако, полагаются на процессы культивирования, что демонстрируется последовательностью внутри культуры, но расхождением между культурами в конкретных выдержках, которые привели к вовлечению в повествование.
Повествования могут возникать в разных формах, включая бессловесный звук, но шаблоны ассоциаций, характерные для отдельных культур, критически определяют, как явно абстрактные шаблоны звука приобретают глубокий смысл и значение для людей, усиливая представление о том, что сама нарративизация является легкодоступным способом восприятия музыки. Особые звуки, которые запускают нарративизацию, однако, полагаются на процессы культивирования, что демонстрируется последовательностью внутри культуры, но расхождением между культурами в конкретных выдержках, которые привели к вовлечению в повествование.
Было показано, что повествовательное прослушивание бессловесной инструментальной музыки является легкодоступным способом реагирования для многих людей в трех выборках слушателей, двух из Среднего Запада и Среднего Юга Соединенных Штатов, и одного из сообщества донгов в сельской, гористой части Гуйчжоу Китай.
С одной стороны, это говорит о том, что способность к повествовательному восприятию музыки широко распространена и не зависит от воздействия средств массовой информации. С другой стороны, конкретные выдержки, которые вызвали эту нарративизацию, хотя в целом одинаковы для двух сайтов в центральной части США, были полностью не связаны между сайтами США и местоположением в сельском Китае.
В двух культурах с очень разными музыкальными традициями и повествовательной практикой многие участники сообщали, что слушали бессловесные музыкальные отрывки с точки зрения истории. Хотя повествовательное слушание было более распространено среди участников из США, которые выросли в культуре, насыщенной использованием инструментальной музыки в телевидении, кино и видеоиграх, переживание бессловесных музыкальных эпизодов, поскольку сообщение истории выходит за рамки конкретного случая участников, которые выросли, слушая инструментальную музыку, использованную таким образом. Это открытие, похоже, согласуется с предположением Хайдера и Зиммеля о том, что тенденция к нарратизации абстрактных стимулов широко распространена. Тем не менее, конкретные модели звуко-нарративной ассоциации варьируются в зависимости от культуры.
В целом, результаты показывают, что способность людей к нарративизации в ответ на музыку зависит не от предшествующего воздействия конкретных используемых звуковых последовательностей, а скорее от предполагаемой способности абстрагировать паттерны и сопоставлять их с контекстами, в которых появились подобные паттерны. Участники как в США, так и в Китае могли слушать повествовательные отрывки, которые они никогда не слышали до экспериментальной сессии, и повествовательно выслушивать отрывки в стилях, которые они были менее знакомы.
Таким образом, основная тенденция использовать повествовательное слушание модулируется культурным воздействием. Предположительно, слушатели внутри культуры обладают более конкретным отображением между звуковыми характеристиками и контекстами, в которые они обычно встроены.
Другим важным выводом является то, что отдельные отрывки, которые имели тенденцию вызывать повествовательное слушание, были разными для участников в Dimen и на сайтах в США, предполагая, что культивированные ассоциативные паттерны приводят в чувство больше, чем основные свойства звукового сигнала. Точно так же теоретики музыки предположили, что определенные структурные особенности вызывают повествовательное слушание, включая мелодические движения, которые нарушают интуитивную физику или моменты заметного контраста, где особенности музыки существенно изменяются.
Но если эти или некоторые другие функции неизбежно способствуют нарративизации, один и тот же набор выдержек должен вызывать повествовательное прослушивание на всех сайтах. Поскольку это не так, кажется маловероятным, что какой-то простой универсальный принцип связывает акустические характеристики и воспринимаемую нарративизацию. Скорее любые структурные возможности в музыке были отфильтрованы через культурные ассоциации, чтобы произвести воспринятые истории.
Удовольствие и нарративизация были соотнесены для участников на всех сайтах - выдержки, которые люди повествовали наиболее сильно, были также теми, которые они наслаждались больше всего. Это было правдой, несмотря на тот факт, что выдержки, которые использовались и повествовались на сайтах США, не были связаны с теми, которые использовались и повествовались на сайте в Китае. Это не обязательно должно быть правдой; например, нарративизация могла бы быть более трудной и неприятной, если бы нарративизация была труднее и реже использовалась в определенном культурном контексте. Эта надежная корреляция предполагает, что нарративизация и наслаждение могут быть двумя частыми компонентами более широкого взаимодействия с музыкой - своего рода внимательного, заинтересованного, эмоционально поглощенного способа прослушивания.
Когда музыка увлекательна и приятна, ее легче повествовать. Точно так же, когда отрывок можно услышать повествовательно, он привлекателен и приятен. Тот факт, что эти ответы взаимосвязаны, подтверждает мнение, что нарративизация является фундаментальной формой позитивного взаимодействия с музыкой.
Легкость, с которой люди на всех сайтах слушали, повествовательно говорит о том, что существующая работа в музыкальной психологии оценивает время, эмоциональный отклик, предпочтения, межмодальные ассоциации и далее может быть затронуто посреднической переменной нарративизации - реакцией, которой до сих пор не уделялось достаточного внимания - целевой статье крупного обзора эмоциональных реакций на музыку, например, не содержит упоминания об этом.
Эти результаты также указывают на общие стратегии конструирования смысла, значимости и удовольствия в эстетических сферах в разных культурах. Представленные в основном незнакомой музыке, участники всех сайтов использовали концептуальное смешение, чтобы понять его с точки зрения релевантных историй. Это говорит о распространенности повествования как о способе взаимодействия с миром.
Ученые долго преследовали потенциальные совпадения между музыкальной и лингвистической обработкой. Например, процессы, связанные с сегментированием звука во время прослушивания музыки, также, по-видимому, участвуют в сегментировании речи в значимые единицы. Более того, трудности с обработкой ритма были связаны с различными нарушениями языка развития, включая дислексию, заикание и нарушения специфического языка.
С практической точки зрения корреляция между нарративизацией и наслаждением предполагает, что аутрич-организации и художественные учреждения, стремящиеся к увеличению вовлеченности, могут сосредоточиться на стратегиях, которые повышают вероятность и простоту повествовательного реагирования. Полагаясь на музыку для улучшения межкультурного понимания, важно отметить, что выдержки, которые порождают этот ответ, не являются инвариантными в разных контекстах.
Это не волшебные, «универсальные языковые» выдержки, которые вызывают повествовательный слух у людей независимо от культуры. Вместо этого музыкальные отрывки несут в себе остатки и ассоциации культуры, в которой их слышат, и активируют фундаментальную способность человека по-разному нарративировать в зависимости от этих фоновых факторов. Это понятие, подкрепленное консенсусом описания в пределах культуры описаний свободного ответа, требует дальнейшего изучения, особенно потому, что оно пересекается с критической ролью музыки в формировании идентичности.
Будущие исследования должны исследовать нарративизацию в большем количестве выдержек в большем количестве культур, включая культуры, которые определены не географией. Например, одну и ту же парадигму можно использовать с людьми, которые живут в одном городе, но выросли в разные десятилетия или занимают разные социально-экономические сферы.
Межкультурная частота нарративного отклика, продемонстрированная данными этого исследования, а также межкультурные расхождения в выдержках, которые вызывают этот отклик, позволяют предположить, что повествовательный потенциал музыки лежит в основе того, как явно абстрактные звуковые паттерны могут иметь богатый смысл и значение в жизни людей. Это раскрывает новое соответствие между музыкой и языком и утверждает, что повествование может возникать в нескольких формах, усиливая его центральное место в человеческих стратегиях для понимания мира. Кроме того, богатые культурные зависимости, которые формируют звуки, которые можно услышать таким образом, демонстрируют, что никакое редуктивистское объяснение не может связать звуковые паттерны и воспринимаемое значение для реальных музыкальных отрывков.