АКСОН продолжает свой проект «Лицом к лицу». В нем ведущие специалисты-коммуникаторы в сфере науки и образования берут друг у друга интервью по цепочке. В новом выпуске руководитель пресс-службы МФТИ (экс-руководитель московского пресс-офиса ДВФУ) Мария Лукина поговорила с журналистом в сфере науки Алексеем Паевским.
«Меня понабрали по объявлению!»
Мария Лукина
Алексей, я хочу поговорить с тобой не столько про научные коммуникации, хотя и про них тоже, сколько про то, как ты сюда пришел, как они изменили твою жизнь… Как ты вообще дошел до жизни такой?
Алексей Паевский
У меня есть один абсолютно честный ответ: меня понабрали по объявлению! В 2005 году, я не так давно переехал в Москву, у меня не было ни гражданства, ни работы, ни жилья — ничего. Нужно было что-то делать. Моя замечательная тогда еще будущая бывшая супруга заставила меня искать работу. Она нашла объявление в ЖЖ, в какой-то из групп про прессу, что требуются люди, которые понимают, чем нейтрон отличается от нейрона, владеют базовым английским, могут читать научный текст на английском языке, имеют хорошее образование и умеют складывать слова в предложения. Больше в объявлении ничего не было, только это и номер телефона. Я позвонил по телефону, пришел на собеседование и вышел оттуда заместителем редактора будущего отдела науки «Газета.ru», которого еще не было. Набирал его Сергей Ивашко, который сейчас работает в пресс-службе химфака МГУ. Фактически мы с ним создали первый в истории отдел науки в федеральном онлайновом СМИ. Вот так все и началось. О научных коммуникациях тогда еще никто не знал. Слова «научная журналистика» были не просто внове. Когда мы приходили к ученому, первое, что мы говорили: «Не бойтесь, мы не просто журналисты. Мы нормальные, у нас нормальное образование. Я химик».
Вот с этого все и началось. Я проработал два года в «Газете.ru», а в 2007 году мы всей нашей дружной командой, человек 40, наверное, ушли из газеты делать новое СМИ. После нескольких неудачных попыток мы сделали «Инфоком» (сейчас Infox.ru). Потом он начал рассыпаться и «нас ушли». Но мы не расстроились, нам очень повезло, что нас тогда уволили. Потому что нас уволили хорошо, с хорошим выходным пособием, все абсолютно честно нормально и благородно. У нас было время найти себе новую работу, и дальше мы начали делать новые проекты. В 2009 году мы сделали для Минздрава портал Takzdorovo.ru, по поводу которого было много шума, но мне не стыдно за то, что мы делали. Я считаю, мы стали трендсеттерами – создали моду на здоровый образ жизни среди россиян. То, что люди теперь меньше курят, — за это бить надо в том числе и меня.
Мария Лукина
Договорились! За ЗОЖ теперь будем бить Алексея Паевского. Скажи, пожалуйста, до этого ты чем занимался? Тоже в научной области, наукой?
Алексей Паевский
— О том, что моя жизнь будет связана с наукой, я знал с шести лет. В шесть лет мне родители уже подарили много умных книжек, среди которых две замечательных книжки профессора Ювеналия Зайцева: «За стеклом подводной маски» и «Твой друг море». В них говорилось о фауне и флоре Черного моря. Я сказал родителям, что буду гидробиологом, и этим поразил учителя первого класса, когда он спросил, кем я хочу быть, и буду работать в Институте фауны южных морей, изучать фауну южных морей у нас в Одессе. Родители говорили, что в нем работал Зайцев. В общем, фауну Черного моря я до сих пор знаю отлично.
Мария Лукина
Но сфера твоих интересов внутри науки существенно поменялась…
Алексей Паевский
Интересы мои, конечно, менялись, но они менялись только в науке. Сначала я хотел быть гибробиологом, потом астрономом, затем археологом и химиком. И в этом смысле я, наверное, реализовал свою детскую мечту, потому что я сейчас занимаюсь всеми науками на высшем уровне. В 9 классе на первый план у меня вышла химия. Последние два года я учился в химическом классе Ришельевского лицея, победил на республиканской олимпиаде по химии, занял призовое место на Всесоюзной олимпиаде и поступил на химфак Одесского университета. Потом занимался химией как наукой, мы делали макроциклы и комплексы их с гадолинием. Удивительно, жизнь иногда делает такие кульбиты. В 1996 году я закончил заниматься наукой. В 90-е годы на Украине было…трудно, мягко говоря. Я тогда еще рано женился, и мне было не до науки. Я работал в типографии, сначала фальцовщиком и наборщиком текста, потом дорос до переплетчика, потом стал редактором. Ну а потом перебрался в Москву.
Мария Лукина
Как это случилось?
Алексей Паевский
Одесса — это огромная семья, где все всё про всех знают. И где-то с 91-го года я плотно начал заниматься в «Что? Где? Когда?», а в 90-е годы это был огромный а-ля Facebook. Потому что по цепочке своих френдов, по причастности к ЧГК можно было найти кого угодно и что угодно. В моей жизни очень важную роль дважды сыграл Макс Поташёв — магистр игры ЧГК, с которым мы очень давно знакомы. Сначала он мне как-то сказал: «Леша, твое дело — это, наверное, журналистика». А потом уже, много лет спустя, он сказал: «Знаешь, тут начинается такая движуха с научно-популярными лекциями. Я бы тебе посоветовал». Так я стал научно-популярным лектором.
Мария Лукина
То есть получается, что ты и ученый, и журналист, и лектор? Как давно ты пробирку в руках держал?
Алексей Паевский
Ну, я давно перестал быть ученым в действии. Я давно не занимался химией. Нет, пробирки я в руках держу и по-прежнему умею работать в лаборатории. Причем последний раз был там недели три назад. Но если говорить про науку, которая является производством каких-то новых неких статей, текстов и знаний, то я сдвинулся в другую науку, в историю науки. У меня сейчас начали выходить научные статьи и даже глава в монографии.
«У меня ни разу не было конфликта с ученым»
Мария Лукина
Помнишь ли ты момент, когда прозвучало впервые словосочетание «научный коммуникатор» в твоей жизни? Когда это произошло?
Алексей Паевский
Когда я уже работал в МФТИ – в конце 2013 года, меня позвали через дальних знакомых в институт «сделать что-то» с газетой «За науку» (у нее как у газеты древняя история, с 1958 года). Я предложил свою концепцию издания, которая понравилась ректору, и мы начали выпускать не студенческую газету, а корпоративно-популярный журнал. Его можно было подарить важному гостю, положить в приемной ректора, занести в министерство и пр. Это такой своеобразный материальный признак присутствия МФТИ в высоких кабинетах и у важных лиц – с одной стороны, и продолжение физтеховских традиций – с другой. Ну, как бонус, его интересно читать. Тогда же встал вопрос о том, что МФТИ – прогрессивный вуз и ему нужна квалифицированная пресс-служба. Вот в этот момент все и закрутилось…
Мария Лукина
Физтех как-то изменил твою жизнь?
Алексей Паевский
Думаю, нет, я всегда знал, куда иду, просто дорог у меня много. Просто у меня появился еще один повод для размышлений. Я считаю, что мне в жизни безумно повезло. Наши современные тусовки популяризаторов регулярно ругаются по поводу гуманитарных и естественных наук: нужна ли философия — не нужна ли философия ученым и т.д. У меня в этом смысле двуединый базис — и естественное, и отличное гуманитарное образование. Это позволяет мне много размышлять, не выкладывая мысли в Фейсбук.
Мария Лукина
Так что, без гуманитарных наук никак?
Алексей Паевский
Конечно. Во-первых, в отличие от естественных наук, гуманитарные - если это настоящие гуманитарные науки, не история философии или у кого раньше была история Коммунистической партии, а настоящее живое учение мышлению, учение мыслить, учение понимать тексты - очень сильно помогает и в основной работе, а главное, помогает понимать, что ты делаешь. Думать нужно уметь каждому и мыслить правильно. Я смотрю на наши баталии и это очень печалит, потому что очень грубые логические ошибки, грубые мыслительные ошибки случаются даже у тех, кто пишет про когнитивные ошибки.
Мария Лукина
Прекрасно! Еще баталии идут у научных коммуникаторов на тему упрощать ли научные тексты или не упрощать. Со стороны ученых идет давление на журналистов и пиарщиков, что вы слишком упрощаете, а со стороны пиарщиков и журналистов — контраргумент, что простым смертным ваши статьи непонятны. Твое мнение?
Алексей Паевский
Вот здесь как раз важен элемент философии в каком смысле: там есть термин, называется герменевтика — в хорошем смысле слова это искусство понимания текста. Есть понятие неотъемлемой части какого-то знания. Что-то, что нельзя отбросить, а есть вещи, которые можно упростить. И вот это как раз самое большое искусство в нашем ремесле: разделить на главное и второстепенное — что можно отбросить, а что нельзя отбросить. И я не знаю, у меня ни разу — я писал для детей, я писал для взрослых, — пока что не было ни одного конфликта с ученым по этому поводу. Да и вообще – по любому поводу.
«Многие научные работы – это салями слайсинг»
Мария Лукина
Я где-то читала про слова Эйнштейна, который сказал, что если вы не можете суть своего исследования объяснить пятилетнему ребенку, то грош ему цена.
Алексей Паевский
В разных вариантах Эйнштейн — про ребенка, Корнберг старший — про бабушку. В принципе, я согласен: если ты, ученый, не можешь объяснить суть своего открытия кому-нибудь, пятилетнему ребенку или бабушке, то, наверное, либо грош цена тебе как ученому, как тому, кто рассказывает об этом, либо грош цена твоему открытию. Потому что, будем честными, многие «открытия», многие современные статьи, многие современные научные работы – это такой салями слайсинг (salami slicing). Но у ученого иногда есть такая необходимость – увы, ему надо отчитываться определенным количеством публикаций. А вот научные коммуникаторы дальше – как бывает, взяли малую часть чего-то и объявили чем-то великим.
Мария Лукина
Есть еще такая штука: новая мода – в людях просыпается сознание налогоплательщика и они задумываются над тем, куда потрачены деньги, выделенные ученым. Когда идет поток денег не из бизнеса, а от государства, то у людей тоже возникают вопросы: а на что они уходят? По крайней мере, может быть, вот люди, сидящие здесь рядом с нами в кафе этим вопросом не задаются, а вот студенты, например, очень любят эту тему. А что это вы там делаете? А какой от этого прок, прости господи, человечеству? Собственно, вопрос к тебе: должно ли научное исследование, работа, открытие обязательно иметь применение на практике?
Алексей Паевский
Нет, не должно. Единственное, что оно должно, — это действительно быть научным открытием. Здесь важно, что любое научное открытие, любая научная работа хорошая рано или поздно, так или иначе принесет свой прогресс, может, не сейчас. Старый и банальный пример — избитый всеми популяризаторами. Когда ты говоришь, что вот, когда был Эйнштейн, спрашивать его, какое практическое применение теории относительности, было бы глупо. Не было его никакого, вообще никакого. А сейчас без учета эффектов ТО машины, которые ездят по GPS, в столбы бы въезжали. Если мы не учитываем движения спутников и сигналах эффекта общей теории относительности, то будет большая погрешность в GPS-сигнале.
Мария Лукина
Ты читаешь лекции медикам, ученым… В чем смысл: журналист читает ученым и врачам лекции?
Алексей Паевский
Тут такая история: я впервые понял, что это нужно и интересно тогда, когда года три назад я приехал познакомиться с Лабораторией нейробиологии развития в Казанский федеральный университет. Это одна из самых крутых нейролабораторий в России. Они говорят: «Леш, а можешь ты нам прочитать какую-нибудь лекцию? Мы сможем тогда оплатить тебе дорогу». Я дал список моих лекций и они говорят: «О! У тебя есть лекция, которая называется «Новости нейронаук», прочитай ее нам». Я говорю: «В смысле? Вы занимаетесь нейронауками. Зачем вам это?» А мудрый Рустем Нариманович Хазипов сказал: «Леша, прочитай!» Ну ладно. Я приехал, они собрали свою лабораторию, я прочитал лекцию. И Хазипов выходит и говорит: «Огромное спасибо! Потому что из того, что ты прочитал, я не знал половины. Мои, наверное, не знали трех четвертей из того». Просто науки слишком много. Ученые не успевают следить за всем, что находится чуть шире их узкой темы. И в этом смысле важнейшая вещь в современной научной коммуникации — это как раз просвещение ученых, информирование их о том, что происходит слева и справа от них. Не зря некоторые нейроученые в рамках троллинга называют меня «таламусом нейронаук». Кто знает анатомию, тот поймет.
Иногда это очень востребовано. (делает пафосное лицо) Что далеко ходить, на конференции по окислительно-восстановительнй биологии мне на доклад дали в три раза больше времени, чем Джеймсу Уотсону — первооткрывателю структуры ДНК. (смеется) Ну конечно, это ни в коем случае не говорит о моих заслугах, просто это была конференция, где у всех было по 20 минут. Формат такой – гордоновский, все равны. Это была теплоходная конференция, которую делал наш замечательный Сева Белоусов, там был Уотсон и другие, только выдающиеся ученые! Сева правильно сделал: было 14 секций конференции за неделю, а пятнадцатая, когда уже все задолбались от умных лекций, была моей часовой популярной лекцией про космос, в котором молекулярные биологи в массе своей разбираются чуть хуже меня. Всем понравилось. А на Европейской конференции по клеточной смерти мы с Аней Хоружей рассказывали великим ученым про медицину в искусстве. Под шампанское – тоже хорошо зашло.
«Если когда-нибудь я буду говорить только о научкоме, пристрелите меня»
Мария Лукина
Как сильно научные коммуникации вмешиваются в личную жизнь научного коммуникатора?
Алексей Паевский
Научный коммуникатор — это лишь часть моей жизни. Когда-то большая, когда-то меньшая. Например, сейчас как научный коммуникатор в классическом понимании — это одна шестая моей работы, один из шести проектов. И я надеюсь, что, если когда-нибудь я буду говорить только о научных коммуникациях, меня кто-нибудь пристрелит из жалости! Мне кажется, что для научного журналиста в максимальной степени одно из фундаментальных личных качеств, которое является профпригодностью, — это любопытство. Я любопытный человек, поэтому я интересуюсь всем. И личная жизнь… Проще заниматься личной жизнью внутри этого… не тусовки, нет. Искать личную жизнь в тусовке — это глупо. Внутри того, что составляет дело твоей жизни. Все время моего занятие этой деятельностью, это уже получается почти 15 лет, в следующем году будет 15 лет, у меня были боевые и личные отношения с соратниками, то есть с теми, с кем я занимаюсь делом. Все проекты, которыми я занимаюсь, в том или ином отношении семейные. Спасибо этому слову за полисемию.
Мария Лукина
Понятно! То есть ты встроил одно в другое? И получилось…
Алексей Паевский
Ну да! При этом важно, чтобы все-таки твоя работа, твое дело не захватывало все и находилось время для любимых. Даже если вы работаете вместе.
Мария Лукина
Я регулярно читаю в твоем паблике на Фейсбуке про дочку. Расскажи про этого совершенно гениального ребенка.
Алексей Паевский
Софья Алексеевна уникальная. Родителям в этом смысле повезло, а тем, кто будет с ней жить в будущем мире – не очень. Она взяла от нас и самое лучшее, и самое худшее. Это прекрасно, конечно, но непросто. Большую часть того, что она выдает нам, она узнает не от меня и не от мамы. Она где-то сама это находит. Нас ждет интересное время, потому что большинство знаний об окружающем мире Софья получает из первоначальных знаний, до чтения, из мультфильмов «Смешарики. Пинкод» и «Фиксики». При этом у нее нет Интернета. У нее был планшет, но она его сломала. Когда ей что-то нужно, она приходит ко мне и использует папу как Google. «Папа, как выглядел…» — и дальше следует название динозавра, которого я уже не знаю. Я говорю: «Сейчас поищем». Или говорит: «Папа, покажи мне видео в YouTube такое-то». Я очень много езжу, поэтому, когда я бываю дома, я стараюсь проводить максимально много времени с дочкой. Я каждый день ей звоню, по счастью, она уже тоже умеет звонить. При том что она скучает по мне очень сильно, она достаточно самодостаточная девочка, поэтому, когда меня нет, у нее есть бонус — у нее есть моя комната, где есть книжки, в которых можно лазить, и есть место, где можно устривать разгром. Я в прошлый раз, когда уезжал сравнительно надолго, на 3-4 дня, вернулся и увидел у себя на столе большую коробку, в которой была полная имитация мира юрского периода: пальмы из укропа, динозавры из пластилина… Вот с чем хорошо у ребенка – это с фантазией, и я стараюсь это всячески поддерживать, и из каждой поездки ей что-то такое привожу. Помимо магнитиков, по которым она изучает географию страны и мира.
Мария Лукина
У нее нет проблем со сверстниками? Она же явно умнее остальных.
Алексей Паевский
По счастью, «я вот такая крутая, а все идиоты», — вот в ней этого вообще нет. Я очень стараюсь в ней это не сломать. У нее нет сверстников, у нее есть друзья. И ей плевать, какие они умные или не очень, что они знают, а что – нет, они просто друзья. И это очень хорошее качество. Я у нее этому учусь.
Мария Лукина
Я давно замечала, что многие умные люди учатся именно у детей, потому что они open mind без рамок и стереотипов, им еще ничего не вдолбили. А как к ней относятся учителя?
Алексей Паевский
Нам очень повезло со школьным учителем. Вот реально, безумно повезло. Я, конечно, приложил к этому руку, потому что я еще до того как Софья пошла в школу, я и в школу сам пришел, и лекции там прочитал, чтобы к ней нормально там относились. Но наша классная руководительница —сама по себе мудрая женщина. Она достаточно опытный педагог, но не закостенелая, поэтому, когда Софья начинает ее «учить», а на самом деле – просто делиться тем, что узнала, она относится с юмором. Однажды в поездке мне пришло от нее видео, где Софья Алексеевна ничтоже сумняшеся пишет на доске, что Е=mc2, где Е — это энергия, m — это масса, с — это скорость света, которую превзойти нельзя. «Вот, поняла, Ольга Николаевна?»
6 правил жизни начинающего научного коммуникатора от Алексея Паевского:
1. Кроме науки есть другие области, которые не менее интересны и не менее важны.
2. Если вы начинаете свой какой-то проект, будьте готовы, что многие будут говорить, что это полное г. Не потому, что так и есть, а потому, что внутри таких людей больше ничего не осталось.
3. Если вы не любопытны, вам не место в профессии. Поэтому проверьте себя, вам интересно все вокруг или нет?
4. Никому нельзя доверять. Ничему нельзя доверять: все нужно перепроверять, в особенности себя, в особенности свою память.
5. Ошибаются все. Но самое важное в нашей профессии — это уметь быстро признавать и исправлять свои ошибки, а не пытаться доказывать, что ты прав. Вне зависимости от формы, в которой критика высказана. Забань хама, но исправь ошибку, на которую он указал.
6. Время, которое уходит на срачи в соцсетях, можно потратить лучшим образом. Более того, продолбанное таким образом время не вернуть никогда.