«Начиная с лестниц, ведущих в палатки, полы и клетки содержатся крайне небрежно, помет не вывозится, всюду запекшаяся кровь, которою пропитаны стены лавок, не окрашенных, как бы следовало по санитарным условиям, масляною краскою; по углам на полу всюду набросан сор, перья, рогожа, мочала…»
Эта история не для слабонервных. Речь пойдет об Охотном ряде (Гиляровский называл его «чрево Москвы») - как примере того, как на самом деле обстояло дело с чистотой в старой Москве.
Для многих из нас Охотный ряд, как и многие другие знаковые места, олицетворяющие старую Москву, овеяны флером «золотого века», ностальгией по ушедшим временам, когда «все лучше было».
Смотрим мы на фотографии старой Москвы и умиляемся. Вот, мол, и еда была здоровая, своя, натуральная, и люди, на этой еде вскормленные - здоровые, богатыри!
Эта ностальгия только укрепляется, когда читаешь чудесные, исполненные искренней любви и нежности к родному городу, строки русских писателей:
«Тысячи саней, рядами. Мороженые свиньи — как дрова лежат на версту. Завалит снегом, а из-под снега рыла да зады.
А то чаны, огромные, да… с комнату, пожалуй! А это солонина. И такой мороз, что и рассол-то замерзает… — розовый ледок на солонине.
Мясник, бывало, рубит топором свинину, кусок отскочит, хоть с полфунта, — наплевать! Нищий подберет. Эту свиную «крошку» охапками бросали нищим: на, разговейся!
Перед свининой — поросячий ряд, на версту. А там — гусиный, куриный, утка, глухари-тетерьки, рябчик…
Прямо из саней торговля. И без весов, поштучно больше. Широка Россия, — без весов, на глаз.
Бывало, фабричные впрягутся в розвальни, — большие сани, — везут-смеются. Горой навалят: поросят, свинины, солонины, баранины… Богато жили.» (И. Шмелев "Лето господне")
И гораздо реже цитируются такие, например, строки:
«О лавках можно сказать, что они только по наружному виду кажутся еще сносными, а помещения, закрытые от глаз покупателя, ужасны.
Все так называемые «палатки» обращены в курятники, в которых содержится и режется живая птица.
Колоды для рубки мяса избиты и содержатся неопрятно, туши вешаются на ржавые железные невылуженные крючья, служащие при лавках одеты в засаленное платье и грязные передники, а ножи в неопрятном виде лежат в привешанных к поясу мясников грязных, окровавленных ножнах, которые, по-видимому, никогда не чистятся…
В сараях при некоторых лавках стоят чаны, в которых вымачиваются снятые с убитых животных кожи, издающие невыносимый смрад…
Все помещение довольно обширной бойни, в которой убивается и мелкий скот для всего Охотного ряда, издает невыносимое для свежего человека зловоние.
Сарай этот имеет маленькое отделение, еще более зловонное, в котором живет сторож заведующего очисткой бойни Мокеева.
Площадь этого двора покрыта толстым слоем находящейся между камнями запекшейся крови и обрывков внутренностей, подле стен лежит дымящийся навоз, кишки и другие гниющие отбросы.
Двор окружен погребами и запертыми сараями, помещающимися в полуразвалившихся постройках…
После долгих требований ключа был отперт сарай, принадлежащий мяснику Ивану Кузьмину Леонову.
Из сарая этого по двору сочилась кровавая жидкость от сложенных в нем нескольких сот гнилых шкур.
Следующий сарай для уборки битого скота, принадлежащий братьям Андреевым, оказался чуть ли не хуже первого. Солонина вся в червях и т. п.
Когда отворили дверь – стаи крыс выскакивали из ящиков с мясной тухлятиной, грузно шлепались и исчезали в подполье!.. И так везде… везде» (В. Гиляровский "Москва и москвичи").
Старый Охотный ряд представлял собой, по сути, целый квартал деревянных лавчонок, занимавший пространство, на месте которого были в советское время построены гостиница «Москва» и здание Думы.
Долгое время эти торговые ряди стояли на берегу реки Неглинной. И до тех пор, пока не Неглинку не заключили в трубу и спрятали под землю, все вышеописанные нечистоты охотнорядцы сливали прямо в речку.
Представляете, какой вокруг стоял запах?
Мемуарист Боборыкин писал:
«Охотный ряд – до сих пор наполовину первобытный базар, только снаружи лавки и лавчонки немножко прибраны, а во дворах, на задах лавок, в подвалах и погребах – грязь, зловоние, теснота!»
Холодильники в Охотном ряду появились только на самом рубеже 19-20 века. А до этого изворачивались, как могли.
Вот какие уловки использовали, чтобы избавиться от запаха тухлятины и сохранить товарный вид мяса:
- Мыть мясо несколько раз в день
- Смазывать его растительным маслом
- Обваливать в перце и других специях
- Натирать чесноком
- Применялся даже такой неочевидный способ как … торговля антоновскими яблоками! А что – горы антоновки так ядрено пахнут, что способны хотя бы немного заглушить мясной духан.
Надо сказать, что московские власти пытались, как могли, бороться с этой жуткой антисанитарией в «чреве Москвы». Купили даже участок для скотобоен за Серпуховской заставой. Но скотобойни тогда находились в частных руках, так что из этой инициативы ничего не вышло.
Дело сдвинулось с мертвой точки в 1888 году, когда в Калитниках (за Покровской заставой) открыл, наконец, первые московские городские скотобойни.
Ну и напоследок, чтобы немного отвлечь Вас от грязи и пота простонародной Москвы, предлагаю на пару мгновений окунуться в жизнь зажиточных москвичей, наслаждавшихся dolce vita на Воробьевых горах.
При подготовке поста использованы книги: А. Васькин «Охотный ряд и Моховая. Прогулки под стенами Кремля», И. Шмелев «Лето господне», В. Гиляровский «Москва и москвичи», В. Бокова «Повседневная жизнь Москвы в XIX веке».
Друзья, если Вам было интересно, поставьте лайк, пожалуйста :-) Подписывайтесь на этот канал и заходите еще!