КУБАНЦЫ И ДОНЦЫ ГЕНЕРАЛА П.Н. ВРАНГЕЛЯ
В ЛАГЕРЯХ ОСТРОВА ЛЕМНОС (ГРЕЦИЯ).
Осенью 1920 года из российского Крыма, из порта города Феодосии ушли на кораблях свыше 18 тысяч кубанских казаков, членов их семей, офицеров и гражданских лиц. Кубанцы (16 050 чел.) были направлены на безлюдный и безлесный греческий остров Лемнос.
Греческий остров Лемнос был в полном смысле слова водяной тюрьмой. Скалистый и пустынный, без единого деревца, почти без воды, подверженный холодным ветрам Норд-Ост, летом палимый жгучим южным солнцем, он должен был томить вольную душу казака своей безмерной безнадежностью. Мрачные условия жизни в Галлиполи были тут еще мрачнее. Потрясенные, лишенные оружия, претерпевшие многодневный переход в грязных и тесных трюмах, – выходили кубанские казаки в новую тюрьму, окруженную со всех сторон волнами моря.
В разное время остров Лемнос находился в руках то персов, то афинян, спартанцев, македонян, а примерно в V веке нашей эры попал под влияние византийцев. Это был важнейший объект империи — житница и зернохранилище Константинополя. С конца XV века на несколько столетий Лемнос попадает под власть Османской империи. Освободить остров в конце XVIII века помогала русская эскадра под командованием графа Алексея Орлова. А в начале XIX века у берегов Лемноса состоялось сражение, вошедшее в историю как Афонское. Русским флотом командовал вице-адмирал Дмитрий Сенявин. Ему, а также графу Орлову в Мирине, на берегу моря, установлен памятник, так что здесь русских уважают за помощь в освобождении от турецких захватчиков. Греческим Лемнос стал только в 1912 году. В Первую Мировую войну здесь располагался гарнизон войск Антанты, которая воевала на стороне Российской Империи против немцев.
За переброску воинских частей казаков и беженцев отвечали французы. Они-то и предложили генералу П. Н. Врангелю в качестве места базирования крупных соединений «проверенный» остров Лемнос. Решено было отправить туда Кубанский казачий корпус под командованием генерала Фостикова М. А., всего около 16 тысяч человек. Командир Кубанского казачьего корпуса генерал-лейтенант М. А. Фостиков с офицерами по прибытии на остров Лемнос в декабре 1920 г.
Но вместе с собственно частями корпуса на Лемнос прибыли еще более полутора тысяч человек. Председатель Кубанской Рады (правительства) Д. Е. Скобцов в декабре 1921 года в беседе с корреспондентом эмигрантской газеты назвал следующие данные: военнослужащие корпуса — 15 тысяч, дивизион «первопроходников» — 300 человек, генералы, офицеры, находящиеся в резерве (в отставке), и гражданские лица — около 1200, Рада (члены правительства, сотрудники аппарата, их семьи) — более 470 человек.
Высадка на Лемнос началась в двадцатых числах ноября и закончилась к концу декабря 1920 года, когда в пустынном и безводном районе Калоераки был разбит большой палаточный лагерь кубанцев. В нескольких уцелевших бараках и сараях разместились штаб и управление корпусом во главе с полковником Д. И. Туган-Барановским. В Калоераки стояли 1-я Кубанская конная дивизия (командир генерал-майор Л. М. Дейнега), 2-я Кубанская стрелковая дивизия (генерал-майор С. Ф. Цыганок), Кубанский технический полк (полковник Гусев) и Кубанское Алексеевское военное училище (генерал-майор А. И. Лебедев). В составе корпуса были и остатки горского, черкесского и чеченского дивизионов. Отставные военные, гражданские лица устроили отдельный лагерь поблизости.
Вся территория, занимаемая кубанцами, была оцеплена французскими войсками, в основном сенегальцами и марокканцами. Это на первых порах вызывало у простых станичников, никогда не видавших африканцев, повышенное чувство опасливого любопытства. Речь шла о фактическом интернировании и создании концентрационного военного лагеря для кубанцев. Рядовой состав разоружен, введен строгий режим передвижения: из лагеря можно было выйти только организованно и обязательно по пропускам, которые французы выдавали в крайне ограниченном количестве.
Жили казаки в палатках до 8-10 человек в каждой, рацион питания был очень скудным. Острой проблемой стал поиск дров для обогрева и приготовления пищи. Во многом повторилась ситуация с русскими беженцами весны 1920 года. Только тогда хозяевами были англичане, а сейчас французы. Как отмечалось в публикациях русских газет, издававшихся в Константинополе, «материальные условия жизни на о.Лемносе такие же, как и в Галлиполи, то есть одинаково скверные».
В конце ноября 1920 года в Калоераки к кубанцам добавилось Донское атаманское военное училище (начальник генерал-майор А. М. Максимов). Оно стало предвестником появления на Лемносе крупных соединений донского казачества.
Донской казачий корпус после эвакуации из Крыма был размещен в Турции (в основном в районе Чаталджа под Константинополем (Истамбул).
С начала декабря 1920 года на острове высадилось свыше 3600 военнослужащих Донского казачьего корпуса, включая подразделения 80-го Зюнгарского калмыцкого полка и 655 казаков-терцев и астраханцев, сведенных в один полк. Вместе с ними прибыли и гражданские беженцы, в том числе, некоторые сотрудники аппарата управления Всевеликого войска Донского.
До 22 декабря 1920 года донцы остановились в кубанском лагере, пока 2-й Донской конный артдивизион готовил новый лагерь на склонах холмов у города Мудрос, на другой от Калоераки стороне большого залива. Накануне нового 1921 года все донцы, терцы, астраханцы перебрались в мудросский палаточный городок.
В январе-феврале 1921 года на Лемнос из Турции прибыли остальные части Донского корпуса. Всего на острове в разное время находилось свыше восьми тысяч донцов, терцев и астраханцев. В «лемносском сидении» Донского корпуса (командир генерального штаба генерал-лейтенант Ф. Ф. Абрамов) участвовали штаб и управление (начальник генерал-лейтенант А.В.Говоров), 1-я Донская казачья дивизия (генерал-лейтенант Г. В. Татаркин), 2-я Донская казачья дивизия (генерал-лейтенант А. К. Гуселыциков), Донской технический полк (полковник Л. М. Михеев) и Атаманское военное училище.
Для управления всеми частями Белой Армии на о. Лемносе (25 тысяч человек) и гражданскими беженцами (около 3,5 тысяч человек) было создано командование Лемносской группы во главе с генерал-лейтенантом Ф. Ф. Абрамовым и начальником штаба полковником П. К. Ясевичем. Штаб, а это всего пять-шесть человек, денно и нощно занимался решением самых разнообразных вопросов, связанных с организацией жизни двух казачьих корпусов. Во многом успех обеспечивался самоотверженностью и высоким профессионализмом Петра Константиновича Ясевича (1889-1970), выпускника академии Генерального штаба, участника Первой Мировой войны, в годы гражданской командира Донской дивизии.
Вот так на острове, всего 8 лет назад освобожденном от турецкого владычества, с населением, не превышавшим 20 тысяч человек, внезапно в течение 2-3 месяцев сложилась огромная русская колония. Если в первой половине 1920 года в столице острова г. Кастро (ныне – Мирина) о находившихся в 20 км в районе Калоераки 4,5 тысячах наших соотечественников мало кто что слышал, то теперь все местные лемносцы только и говорили об огромном количестве русских в военной форме, в непривычных и удивительных для греков сапогах.
Отношения с православными греками были теплыми, сердечными. Местное население тогда бедного, еще не оправившегося от турецкого господства острова с сочувствием относилось к военным и беженцам из России. Нередки были случаи, когда наших казаков и офицеров приглашали в дом, кормили, снабжали хлебом, брынзой, овощами. Однако со временем стали происходить эксцессы в основном из-за того, что в многолюдных скоплениях людей, находившихся в очень тяжелых условиях, неизбежно проявляются отчаяние, озлобление. ЧП имели место в основном к концу пребывания частей Белой Армии на Лемносе, когда некоторые интернированные, подталкиваемые голодом и неустроенностью быта, уходили в «самоволку» в греческие деревни.
Значительно хуже складывались отношения с французскими военными, прежде всего с частью офицеров, которые относились к русским коллегам с плохо скрываемым презрением. Атмосфера накалялась из-за того, что французское командование вынуждено было, нередко даже вопреки своим взглядам, выполнять указания из Парижа, направленные на расшатывание единства казачьих частей.
Французские власти стремились избавиться от 25-тысячной «обузы». С начала 1921 года они преднамеренно поддерживали состояние полуголода. Каждому казаку ежедневно полагалось по 500 граммов хлеба, 200 граммов мясных консервов, немного картофеля или фасоли, 30 граммов сахара, 4 грамма чая. Но и этот весьма скудный «паёк» периодически урезывался, выдача продуктов часто задерживалась на сутки — двое. Искусственно создавалась ситуация постоянной нехватки дров, теплых вещей, кроватей, палаток. Немало казаков и беженцев месяцами спали на голой земле, их крайне редко выпускали за пределы лагерей в греческие деревни, где они могли приобрести дополнительные продукты и необходимые для жизни вещи.
Таким образом, французы надеялись внести в казачьи части разброд, деморализовать их, вынудить интернированных массово возвращаться в Советскую Россию, вербоваться на работу в латиноамериканские страны, записываться во французский Иностранный легион. Казаки, испытывая все возрастающее давление французов, не теряли присутствия духа и в своих незамысловатых частушках высмеивали их усилия по рассеиванию Белой Армии по всему миру.
Но все же в результате прессинга неблагодарных «союзников» и под воздействием тяжелых лишений в Советскую Россию с Лемноса вернулись 8582 человека, из них 1460 гражданских лиц. Среди последних определенное число составляли беженцы, находившиеся на Лемносе еще с весны-лета 1920 года, в том числе, около 70 жен и детей офицеров, погибших или оставшихся в Крыму. Задерживаться на о.Лемносе, надеяться на эмиграцию в другие страны без главы семейства не имело смысла. Возвращались и некоторые чиновники, не принимавшие активного участия в белой борьбе. 7120 военнослужащих, решивших выехать в Советскую Россию, были в подавляющем большинстве рядовые казаки, полагавшие (как оказалось, безосновательно), что новая власть отнесется к ним снисходительно. Они не знали, что Советы приняли страшное, бесчеловечное решение, уничтожить полностью казачество как военное служилое сословие вместе с домочадцами и детьми.
Примечательно, что первыми, подавшими заявления на возвращение, были заключенные в тюрьмы на пароходе «Рион», осужденные военными судами русской армии за границей за различные уголовные преступления (кражи, драки с нанесением увечий, убийства и др.). Плавучая тюрьма стояла у причала в Калоераки и была полностью в ведении командования русской армии. Однако это не смутило французов, добившихся переброски нескольких десятков осужденных в Советскую Россию.
На работы в Бразилию уехали 1029 военнослужащих, в Иностранный легион нанялись около тысячи человек. Несколько небольших групп самовольно ушли на материковую Грецию, в Турцию, Болгарию. Однако основная часть (свыше 16 тысяч человек) сохраняли воинскую дисциплину, оставались верными солдатскому и офицерскому долгу и ждали решения своей судьбы командованием русской армии, которое вело переговоры о ее переводе в славянские страны — Югославию и Болгарию.
«Лемносское сидение», как и Галлиполи, Чаталджа, Бизерта, — это необыкновенный пример силы православного русского воинского духа. Да, были и слабые, отчаявшиеся, разуверившиеся. Но в большинстве своем люди в неимоверно трудных условиях, заброшенные на далекий от России остров, без каких-либо представлений о будущем уповали на Господа и слушали своих командиров.
Весьма показательно для настроений основной массы казачества письмо казака Ивана Андрианова, находившегося в феврале 1921 года в Константинополе, генералу П. Н. Врангелю. Приведем его почти полностью.
«Не желая оставаться в стране, где господствуют вандалы-большевики, я, хотя и не состоял в рядах армии Юга России вследствие преклонных лет, эвакуировался за границу, оставив на произвол судьбы как свое хозяйство, годами собираемое, так и близких родных, за исключением сына своего, казака 2-го Донского дивизиона1-й сотни Ивана Ивановича Андрианова… в настоящее время находящегося на острове Лемнос. Оторвавшись впервые от России, я чувствую, как тяжело мне на старости лет жить на чужбине, вдали от родных и близкого моему сердцу Дона. Все это подтачивает мои силы, и я боюсь, что не дожить мне до светлого праздника возвращения всех нас в Россию. А потому покорнейше прошу не отказать мне, прослужившему в свое время Родине честно и безупречно, в месячном отпуске моему сыну, дабы он имел возможность повидать отца и тем самым утешить мое одиночество. По окончании отпуска я сам отправлю его обратно исполнять и дальше свой священный долг перед нашей Родиной». На письме – резолюция командования: «Просить французов дать пропуск».
В июне 1921 года переброска казачьих частей и беженцев в Болгарию, Югославию, а также небольших групп в Константинополь и материковую Грецию действительно началась. Первый крупный транспорт отправился с острова 25 июня — на пароход погрузился отправлявшийся в Болгарию 5-й Донской Атамана Платова полк: 103 генерала и офицера, 1 священник, 696 казаков, 25 женщин, двое детей. Затем транспорты регулярно уходили в течение июля-августа. 30 августа с Лемноса выехали Донское Атаманское военное училище с офицерскими курсами (174 офицера, 217 юнкеров, 141 казак, 14 женщин, 8 детей) и Кубанское Алексеевское военное училище также с курсами (177 офицеров, 263 юнкера, 178 казаков, 31 женщина и 13 детей).
Последняя строевая часть донцов покинула остров 3 сентября 1921 года, а кубанцев — в октябре. Донской казачий корпус разместился в Болгарии, Кубанский, в основном, – в Югославии. До декабря 1921 года на Лемносе еще находилась усиленная сотня, занимавшаяся ликвидацией лагеря в Калоераки, и около 300 беженцев. В декабре их перебросили в Галлиполи. И только потом они попали на болгарскую землю. С января 1922 по март 1924 на острове оставались двое чинов Донского казачьего корпуса (один из них есаул), в обязанности которых входило поддержание русских кладбищ в чистоте и порядке.
Вербенко Ю.В., член ОЖК, сибирский казак.
Литература:
1. В.Х. Даватц , Н.Н. Львов, “Русская Армия на чужбине”, Белград, 1923.