Игра в спортсмена
Первые длинные брюки появились у меня классе в четвертом. А может, в третьем. До того я ходил круглый год в шортах. Зимой шорты дополнялись чулками, чтобы не мерзли коленки. Я был, наверное, единственным человеком в Адлере, который круглый год ходил в шортах, шортопроходцем. Даже летом приезжие брели к морю преимущественно в тренировочных штанах с пузырями на коленях. Так что шорты, тем более, круглый год – это был вызов общественному мнению. Хотя общественное мнение всегда было слегка по барабану даже в детстве.
Сказать, что это было легко и просто – неправда. Мне нравилось ходить в шортах, но это не нравилось моим сверстникам и прочим окружающим. Родители попытались одеть меня в школьную форму классе во втором. Это было ужасно. Серое, мышиного цвета, колючее одеяние привело меня в ужас. Я прямо в магазине категорически отказался его носить. Альтернативой были шорты, которые мама шила сама. Почему она не шила мне брюки – не знаю. Наверное, не умела. И здесь как в театре: взял паузу – держи. До последнего. И я держал, несмотря на насмешки зала.
Наверное, именно тогда проявилась одна из основных черт моего характера: делаю то, что считаю нужным. И длинные брюки этот ребенок надел тогда, когда посчитал нужным. Хотя и по сей день моей любимой формой одежды остаются шорты, футболка и пляжные шлепанцы.
В 1964 году в Токио проходили Олимпийские игры. По телевидению те Игры, если не ошибаюсь, не показывали. Источником информации стала газета «Советский Спорт». На долгие годы. Я открыл для себя совершенно феноменальный новый мир. И немедленно решил его осваивать.
Соорудил на полянке возле железной дороги яму для прыжков в длину и в высоту, купил диск весом в два килограмма. В качестве ядра использовал камень, он весил чуть больше четырех килограммов. Ну и, конечно, обзавелся секундомером, так как бег стал моим самым любимым видом легкой атлетики. В этих увлечениях я и проводил все свое свободное время. Надо сказать, что бегал я действительно неплохо. Предпочитал средние дистанции – от 800 метров. Мой дворовый спорт привел меня в спортивную школу, в секцию легкой атлетики.
Сам того еще не понимая, я начал играть. В спортсмена.
Это было круто. Тренировался я самозабвенно и результаты росли с каждым стартом. Стадион был недалеко от нашего дома. Гаревая дорожка. Разминка километра три трусцой, потом 10 км интервального бега, заминка на пару километров. На скамейках стадиона качали пресс – пока не надоест. После сотни упражнений уже и считать переставал. А вот отжимался не слишком – раз пятьдесят, не больше. Чувствовать своё тело было круто.
Тогда и родилась моя бесконечная и безответная любовь к спорту, которая так и осталась самой большой любовью моей жизни.
Естественно, составил для себя долгосрочный план. Понятно, что на Мексиканскую Олимпиаду я не попадаю – лет мне будет всего 16, но в Мюнхен-72 поехать обязан. И выиграть 800 или 1500 метров. Ну, если не в Мюнхене, то уж в 1976 году я точно буду олимпийским чемпионом. Иначе зачем всё? О планах своих я особо не распространялся. Правда, поинтересовался у тренера относительно поступления в инфизкульт. В Питер, в Лесгафта. Тренер в ответ поинтересовался, зачем мне это надо, когда я учусь на отлично. В инфизкульт идут те, у кого все мозги в мышцы ушли. Ответить мне было нечего, но планы мои не изменились.
Надо сказать, что в период моего увлечения лёгкой атлетикой поголовье детей в нашей семье увеличилось. Маменька случайно родила нам сестренку. В 1967 году.
Поначалу она в очередной раз решила, что у нее рак. Все предыдущие разы не подтвердились, но теперь-то уж точно – опухоль в животе. А когда опухоль начала шевелиться, предпринимать какие-либо действия, кроме как рожать, было поздно. Отцу тогда уже исполнилось пятьдесят, маменьке – сорок три. Отец своей молодецкой удали устыдился, спрятался на работе, и маменьку из роддома встречал я. К тому времени у нас уже была и полуторагодовалая племянница – дочь моей старшей сестры.
Сестра выскочила замуж, едва ей исполнилось восемнадцать. Вскоре ее мужа забрали в армию. А сестрица стала жить так, как хотела и считала нужным. Мужа она не любила. Спустя много лет я спросил ее, зачем она выходила замуж, если не любила. И в ответ услышал: «Порядочная девушка может потерять девственность только в законном браке, так меня мама воспитала». И не удивился. Потому что лет до пятнадцати тоже считал, что должен жениться на всякой девице, с которой переспал. Так меня мама воспитала.
С этими издержками воспитания я расстался только в университете, пройдя через тяжкие испытания и нравственные мучения, поскольку девушки мне нравились разные и большом количестве, и многие из них были готовы прилечь без каких-либо иллюзий в отношении брака. И никто и не собирался тащить меня в ЗАГС, кому я был нужен.
Впрочем, не о том речь.
С мужем сестра разошлась после его возвращения из армии. В армии она его разок навестила (ездила с мамой), и обратно привезла случайно забредшего в нужное, или, скорее, ненужное место сперматозоида вследствие отсутствия в стране качественных резинотехнических изделий. Помню, как рано утром, еще затемно, он прямо с вокзала пришел к нам. Сестрица встретила его на крыльце, лохматая как пудель и злая, как овчарка.
- Ты зачем пришел?
- Но ……
- Вали отсюда к своей матери. Я тебе всё написала.
И он ушел.
Когда родилась сестренка, мне было пятнадцать. Однако я уже умел пеленать детей, стирать пеленки и ползунки – натренировался на племяннице. Точнее, меня натренировали, так как старшая сестра себя пеленками и ползунками не обременяла, мама болела, папа постоянно работал, а младшая сестра к пеленкам и детям не подходила в силу брезгливости к детским испражнениям. Получалось так, что относительно свободным и дееспособным оказался только я.
С рождениемсестры объем моих работ увеличился. Девчонки постоянно срали и ссали в эти ползунки, доводя меня до бешенства. Мама не приказывала – она просто просила, и я откликался на ее просьбы. Во дворе у нас был водопроводный кран с холодной водой, и летом я полоскал их тряпки там. Если девчонки обсирались, я полоскал их под тем же краном. Столь раннее знакомство с особенностями роста и развития детских организмов надолго отбило у меня любовь к детям. Глядя на младенцев, я сразу вспоминал, что они постоянно уделываются и воняют. Я боялся, что и к своим детям буду относиться также. Но единственные дети, которых я люблю – мои дети.
Однако вернемся к спорту. В школе о моих спортивных увлечениях никто не знал – я же туда ходил реже, чем на тренировки. Правда, была в нашем классе девочка, которая ходила в ту же секцию, что и я, только спринт бегала. Но на эти темы она особо не распространялась. В восьмом классе, весной, по улицам Адлера проходила школьная эстафета. Одного человека в команде школы не хватало, и эта одноклассница предложила тренеру поставить в эстафету меня. Школьный физрук усомнился, но предложил мне пробежать в эстафете метров шестьдесят. Я попросился на самый длинный этап – восемьсот, но в итоге мне отдали шестьсот метров. С большим сомнением в моих возможностях добежать до передачи эстафеты вообще.
Палку я получил последним, передал ее, к великому изумлению всех зрителей и физрука, вторым, совсем немного отстав от лидера. В результате наша школа финишировала третьей. Потом выступал на каких-то краевых соревнованиях, где бежал те же шестьсот метров и снова был вторым. А результаты показывал с каждым стартом все лучше, проигрывал только ребятам, старше меня на два-три года.
Всё рухнуло в девятом классе. Тренер уехал, и осенью секция лёгкой атлетики в спортшколе закрылась. Побегал я для удовольствия сам. Бегал по стадиону в одиночестве, осенью, как придурок, и результаты мои становились все хуже. И бежалось мне всё тяжелей. А весной в школе медкомиссия проводила обследование и меня скоропостижно, буквально за неделю, уложили в больницу с «ревматическим поражением сердца». На полтора месяца.
Процесс развивался стремительно, и задница моя от уколов бициллина, а потом пенициллина скоро превратилась в решето: бициллин не помогал, и мне кололи пенициллин по шесть штук в день. От аспирина страшно болел желудок, и его заменили на что-то другое. Доучивался уже на больничной койке. Писал контрольные по математике, какие-то сочинения... Девятый класс окончил на отлично. Но моральное состояние было неважное. Со спортом было покончено. Надо было искать новые варианты послешкольной жизни. Многое решал десятый класс.
Игра в спортсмена закончилась. Началась Игра в отличника.