На моей прошлой работе мы часто ездили в командировки на день-два с подругой Леной. Как правило, это были марши-броски вперемешку с трудовым десантом. Уезжали мы из офиса, приезжали туда же, поэтому ночь в поезде была единственным шансом отдохнуть.
Однако, по закону подлости, раз из раза нам попадались храпящие соседи.
В конце концов, от них мы просто озверели.
Храпунов мы чуяли, как собаки котов.
Распознавали в толпе. В темноте. Вполоборота.
Мы видели людей насквозь, как рентген, и могли с трех нот безошибочно определить, кто, в каком темпе и с какой громкостью будет храпеть.
Первыми в нашем личном антирейтинге шли мужчины.
Вторыми - любители пива.
Третьими - крупные особы.
И если до поры, до времени нам «везло» и попадался кто-то один из этого списка, то однажды звезды сошлись и решили подарить нам шампунь «три в одном».
Когда мы, уставшие, после очередного броска, только обустроились в купе, вошел он.
Пивной живот. Следом появилось все остальное.
Тело имело не только мощную шею и пухлые ноги, руки, но и бутылку пива в этих самых руках.
Не веря своим глазам, Лена воскликнула: «Ну, прекрасно, приехали!» и метнула испепеляющий взгляд.
Тело вздрогнуло, опешило и неуверенно протянуло: «Здравствуйте».
На секунду мне стало его жалко.
С одной стороны, вид соседа – его невинные маленькие поросячьи глазки, пухлые губы, испарина, которая выступила на его красном лбу крупными каплями, добродушная улыбка – говорили о том, что он безобидный человек. Днем.
С другой, мой многолетний опыт подсказывал - Лена права и ночью наш сосед превратится в вурдалака.
И правда, через десять минут после того, как выключили свет, сосед взревел. Хорошо поставленным голосом он исполнял партию Ниагарского водопада, который попал в водосточные трубы.
С чувством, толком и расстановкой. Отрепетировано, гладко, с акцентом в нужных местах.
Моя жалось вылетела в окно, не зацепившись о карниз.
Сон, как рукой сняло.
- Вот сволочь, - зашипела Лена, свесившись со второй полки.
Я вздохнула в знак согласия.
Сосед лежал на второй полке, надо мной, широко раскинув руки и яростно выводил рулады.
Минут десять мы выжидали, в призрачной надежде, что все рассосется. Увы.
От злости и усталости у меня даже выступили слезы.
- Да пхните его уже как-нить. – Подала голос с первой полки рядом со мной старушка-божий одуванчик. – Ну сил нет, голова как болит. Что же это такое?
Лена, нащупав одной рукой зонт, вытянула у него ручку, и как рапирой, ткнула соседа в бок. Сначала слегка. Потом сильнее. Потом еще.
Толстяк слегка заерзал и причмокнул губами.
- Может, сейчас перевернется. – прошептала Лена.
Не тут-то было.
Правой рукой он почесал бок и выдал партию, от которой завернулись трубочкой не только уши, но и занавески на окне.
- Охо-хо. – сказала старушка-божий одуванчик, села на постели и свесила босые ноги.
Мне пришла в голову светлая мысль.
Я подняла вверх ноги, хорошенько уперлась спиной в матрац и попыталась поднять ногами полку хотя бы на миллиметр.
В колене что-то хрустнуло. Наверное, последняя надежда на спокойный сон, потому что полка осталась на месте.
От досады я не сдержалась и стукнула по полке ногой.
Внезапно рокот стих.
Лена, воспользовавшись моментом, тут же ткнула толстяка зонтиком в бок.
Он несколько раз причмокнул губами и… перевернулся.
Ниагарский водопад стих. Теперь в купе было слышно лишь, как постукивали колеса поезда и побрякивали ложки в стаканах. Эти звуки казались чарующей колыбельной и ласкали уши, изнасилованные арией.
Старушка поджала голые ноги и ровно засопела, а мы с Леной всю ночь «стояли на страже» тишины – как только сосед переворачивался на спину и заводил руладу, я тут же пихала его ногами, а Лена давала «контрольный» укол зонтиком в бок.
Встали, едва начало светать. Сидя у окна пытались понять, на каком мы свете. В голове шумело, в висках стреляло. Лена, более живучая, сгоняла к проводнице за двумя кофе. Прихлебывая горькую муть, мы пялились в окно. Изображение то и дело разъезжалось. Дико хотелось спать.
Старушка мирно посапывала на своей полке.
Через час проснулся толстяк.
Сначала сел на полке, свесил ноги и предоставил возможность полюбоваться его розовыми пятками, а потом соскочил на пол, от чего мы бодро подпрыгнули вместе со стаканами на столе.
Вид у соседа был весьма довольный. Розовый, словно утренняя заря, он потер тыльной стороной ладони глаза, зевнул, как бегемот и спросил с улыбкой:
- Девчат, я ночью не храпел? А то у меня бывает…
В ответ от получил два угрюмых, но красноречивых взгляда.