Экологические и антиправительственные протесты по всему миру набирают обороты, меняя режимы и глобальные повестки. Новая книга Марко Джуньи из университета Женевы и Марии Грассо из университета Шеффилда вышла от издательства Кембриджского университета. Это социологическое исследование протестов в 7 европейских странах. Авторы проливают свет на социальный портрет, политическое сознание и мотивации участников протестов. Чем отличаются культурные и экономические протесты, активисты и случайные демонстранты и что общего между старыми протестами конца 2000-х и последними событиями в Гонконге — читайте в нашем новом обзоре в рамках спецпроекта Антиэлитный шторм
ВВЕДЕНИЕ
Книга «Уличные граждане» Марко Джуньи и Марии Грассо вышла весной 2019 года. Марко Джуньи является профессором университета Женевы. Мария Грассо — профессор университета Шеффилда в Великобритании. Авторы собрали данные о социальных протестах 2009-2013 годов. Это 71 протест в 7 европейских странах: Бельгии, Италии, Швейцарии, Великобритании, Швеции, Испании, Нидерландах.
Зачем изучать протесты 7-10-летней давности? Во-первых, мы можем лучше понять то, что происходит сейчас. Только в 2019 году мы стали свидетелями впечатляющих по масштабу социальных протестов в Боливии, Эквадоре, Чили, Чехии, Грузии, Испании, России, Франции, Ливане, Иране, Ираке и Гонконге. Очень важно осознать, какие группы населения вовлечены в неконвенциональные формы политического участия. Эти старые движения помогут нам, если не предсказать будущее сегодняшних протестов, то задаться вопросами о том, куда они движутся и есть ли у них надежда на переход в институциональные формы.
Во-вторых, эти «старые» протесты против антикризисных мер породили популистские партии. Именно с протестами связывают появление итальянской «Лиги» и движения «5 звезд», и испанской левой партии «Подемос».
Сильная сторона книги в том, что авторы смогли собрать портреты участников, а главный минус — самих протестов за статистическими моделями увидеть невозможно. Но это мы взяли на себя.
КУЛЬТУРНЫЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОТЕСТЫ
В исследовании социальные протесты делятся на два типа: экономические и культурные.
В конце 2000-х многие государства пребывали в экономическом кризисе, как и страны члены Евросоюза. Хотя кризис сильно ударил по Латвии и Ирландии, в этих странах апатия победила над желанием бунтовать. В других странах жесткие меры экономии были восприняты в штыки. Греции тысячи людей вышли на улицы, в Британии произошло восстание студентов из-за поднявшихся цен на обучение. Примечательно итальянское «движение вил» в 2013, когда сторонники движения грозились перекрыть все дороги в стране и требовали отставки правительства. В интервью один из активистов хаял сельскую политику Евросоюза, высокие налоги, зависимость от ЕС, другое дело — «не прогибающийся» Путин.
Культурные протесты поднимают проблемы экологии и равенства. Пример — протесты в Европе, приуроченные к конференции ООН по изменению климата. Активисты требовали принять более эффективные меры по борьбе с изменением климата. Участники атаковали полицию и кидались камнями, а в Германии сидели внутри огромного аквариума, постепенно наполняющегося водой, чтобы показать повышение уровня воды в океане.
Культурные и экономические протесты отличаются друг от друга. Культурные демонстрации носят более спокойный характер. Люди моложе, образованнее и принадлежат к среднему классу. Также они мобилизуются, используя социальные сети. Они больше привязаны к институтам, взаимодействуют с левыми или экологическими партиями и движениями. Главная цель демонстраций — привлечь внимание общественности к культурным и экологическим проблемам общества, заявить о себе, так как они нешироко представлены на институциональном уровне.
В выборке авторов были протесты антиядерного движения в 2011 году в Бельгии, Голландии и Швейцарии. Были ЛГБТ-парады в Швейцарии и Италии в 2012 году. Примечательны ежегодные демонстрации 1 мая в странах Европы. Они, будучи ритуальным действием, несут разный смысл в зависимости от страны. Если в Бельгии демонстрация несет официальный характер, то в Швейцарии и Испании — явно оппозиционный. В Швейцарии демонстрация 1 мая — это шанс для маленьких левых партий заявить о себе и своих взглядах.
Экономические протесты несут разрушительный характер. Участники таких демонстраций разозлены, а не просто разочарованы действиями властей. Опросы авторов показали, что они менее образованны, чем их культурные коллеги, и чаще принадлежат к рабочему классу. Они не ассоциируют себя с партиями, мобилизуются через рабочие союзы или личные связи. Примеры Испании и Италии показывают, что участники экономических протестов отчуждены, менее задействованы в институциональной политике. Поэтому они и более циничны и более критично настроены к власти.
В выборке авторов не представлены наиболее ожесточенные протесты. Они приводят пример «No Monti Day» 2012 года в Италии против тогдашнего премьер-министра Монти, когда протестующие закидывали банки яйцами и петардами. Но более ожесточенные беспорядки были годом позже. Особенно напряженными они были в Турине. Люди с виллами выходили на улицы, блокировали дороги и поезда. Тогда и были вовлечены ультраправые и футбольные болельщики. Годом позже протесты стали еще жестче. Несколько лет застрявшая в рецессии Италия уже не могла мириться с политикой правительства. Фотографии событий похожи на боевые действия: громада полицейских с щитами, слезоточивый газ, дым и огонь.
ЧТО ОБЪЕДИНЯЕТ ВСЕХ УЧАСТНИКОВ?
Участвуют в протестах разные социальные группы: от итальянских фермеров из Сицилии до представителей ЛГБТ-сообществ в Швейцарии.
Но всех участников объединяет следующее: они все заинтересованы в политике и критически настроены к власти и к представительной демократии в целом. То есть демонстранты глубоко озабочены проблемами общества, но считают, что у власти больше нет достаточной легитимности, чтобы говорить от лица обычного народа. При этом определенные демонстранты все же принимают участие как в выборах, так и протестах, пытаясь максимизироать свое влияние на обоих фронтах политического участия. Однако, и это важно, протесты воспринимаются ими как более эффективный механизм влияния на существующую политику.
Исследование показывает, что большинство участников принадлежит к поколениям, социализировавшимся в период кризисов или протестов. Например, большая доля демонстрантов из поколения 1960-70х. Как правило, эти люди более образованные, а также имеют левые или леволибертарные взгляды. То есть социализация в высоко политизированной и экономически нестабильной обстановке определила их политические взгляды и уровень политической вовлеченности.
В протестах есть два типа участников: случайные демонстранты и настоящие активисты.
Случайные демонстранты посещают протесты время от времени или единожды. Они, как правило, принадлежат к среднему классу и поддерживают зеленые или центристские партии. Для них характерно критическое отношение к власти, но их вовлеченность в протесты поверхностна.
Активисты же относят себя к классу ниже среднего: это или представители рабочего класса, или безработные. Причем эти безработные когда-то были частью салариата. Салариат — люди, получающие фиксированный оклад и медицинскую страховку. В России, к таким мы можем отнести госслужащих и бюджетников. Активисты сильнее вовлечены во все формы политического участия, кроме голосования. И это важно, так как голосование определяет ту грань доверия человека к институтам. Активисты — это настоящие профессиональные бунтари, которые планируют участие в протестах заранее (в отличие от случайных демонстрантов). Они также мобилизуются через межличностные сети. «Старые» протесты против мер экономии являются прототипом сегодняшних широких протестов без лидера. Демонстранты имеют социальные сети близких по взглядам людей, но образуются хаотично, без четкой иерархии.
Степень активности не соотносится с агрессивностью участника. Скорее она обозначает уровень институциональной вовлеченности и «преданности» определенному протестному движению.
ПРОТЕСТЫ СЕГОДНЯ
Сегодня символ культурных протестов — Грета Тунберг, которая организовала глобальную экологическую забастовку «Пятница ради будущего». Интересно, что евродепутат от популистской партии «Альтернатива для Германии», Йорг Мойтен, обвинил Грету в связах с Россией. По его мнению, она пытается ослабить экономику стран ЕС и «надежность энергопоставок».
За последние два месяца во многих странах наблюдались беспорядки, начавшиеся по политическим или экономическим причинам. И эти беспорядки носят куда более радикальный характер. Например, в Ливане, Иране и Чили народ вышел на улицы из-за увеличения цен и изменения налоговой политики. Триггером «Октябрьской революции» в Ливане было поднятие налогов на табак, бензин и звонки в WhatsApp. В Чили правительство решило увеличить цену проезда в метро, а в Иране цены на бензин взлетели на 200%.
Экономические протесты быстро перешли в политическое измерение. Цены были последней каплей на фоне продолжавшегося кризиса в странах. Экономическое неравенство, недовольство правительством и санкциями (в случае Ирана). Все протестующие, столкнувшись с жестокой реакцией власти, стали еще яростней и требовали отставки правительства. Ирандаже отключил интернет по всей стране, чтобы лишить демонстрантов возможности мобилизоваться.
В Боливии, Грузии и Гонконге политический фактор послужил причиной для широких демонстраций. В Боливии народ обвинил инкумбента Эво Моралеса, находящегося у власти 14 лет, в фальсификациях на выборах и потребовал его отставки. В Грузии протесты начались из-за того, что лидер партии «Грузинская мечта» Иванишвили не сдержал свое обещание сменить электоральную систему. В Гонконге массы буквально воевали за отмену законопроекта об экстрадиции, которая привела бы к большей зависимости от Китая.
ВСЕ БОЛЬШЕ И БОЛЬШЕ?
Масштабы экологических и культурных протестов растут. В этом году Грете Тунберг удалось собрать 4 миллиона людей за один день. Активисты все больше участвуют в каждодневных практиках консюмеризма, подписывают петиции и участвую в забастовках.
Экономические протесты становятся радикальнее. Описанные авторами протесты конца 2000-х нарастали постепенно. Резкий и заметный кризис был достаточным основанием, чтобы выйти на улицы. Сейчас же общее недовольство кризисом неолиберальной системы и властью в целом ведут к тому, что хватает небольшого повода: законопроекта как в Гонконге или повышения цен в метро в Чили.
Протесты превращаются в игру с нулевой суммой, где победитель один — народ или власть. Данные протесты больше не ведомы лидерами, их нет. Это делает протест хаотичным и неуправляемым, более того, не подавляемым. Вместо оппозиционных лидеров люди вдохновляются образами Джокера, Гая Фокса и скрывают свои лица за этими масками.
Авторы отмечают, что протесты отличаются высокой поляризацией. Все сложнее выделить определенный типаж демонстранта. Это актуально и для сегодняшних протестов. В многомесячной борьбе в Гонконге участвуют и студенты и пожилые. Студенты воюют на передовой, с орудиями и в масках. Пожилые в тылу поддерживают, в том числе финансово.
Новая волна протестов по всем идеологическим фронтам — это провал сегодняшней системы и результат возрастающего недоверия к власти. Она медленно копилась со времени Мирового экономического кризиса. Как в итальянском движении или испанском движении «Лос индигнадос» («Возмущенные») участвовали все: популисты, левые и ультраправые. Но радикальные популисты смогли институционализироваться. Как итог, сегодняшние протесты, как и в прошлом, играют на руку популистам, пока у левых и зеленных партий нет по-настоящему рабочей альтернативы. Протестное поколение 1960-70-х, подчеркивают авторы Марко Джуньи и Мария Гроссо, не сумело создать леволибертарный проект как замену неолиберальному порядку. Праворадикальные же силы смогли войти в электоральное поле и добиться видимого успеха. Но не все протестующие готовы разделять расистскую риторику популистских лидеров и поддерживать их на выборах. Это хорошая новость